Об историческом оптимизме
Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия - это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она - дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.
Эта фраза, ставшая потом общеизвестной в СССР, была, таким образом, впервые написана в 1843 году. Религия, согласно суждению Маркса, происходит от того, что человек является и чувствует себя зависимым, не самостоятельным. Когда же люди возьмут в свои руки свою судьбу и преодолеют отчуждение от своего труда, от своей человеческой сущности, необходимость в религии отпадёт. Маркс верил в чудо коллективного человеческого труда, в то, что с помощью первобытного коллектива человек отделил себя от животных.
Отношение Маркса и Ленина к религии во многом обусловлено временем. В конце XIX века определённая связка между эксплуататорской буржуазией и церковью, действительно, существовала, и в каком-то смысле религия выполняла ту функцию, которую ей приписывают Маркс и Ленин. Сейчас, в новой ситуации, религия стала скорее препятствием для новой глобальной буржуазии, которая настойчиво внедряет вещи, несовместимые с христианской моралью - такие, как однополые браки. И эта новая ситуация сближает тех, кто верит в величие самого Человека и тех, кто верит в Бога. В каком-то смысле, это очень правильно, потому что так и должно быть. Война или противоречие между нами является чем-то глубоко противоеестественным.
Наше время ещё острее ставит тот вопрос, который мучал раннего Маркса - об отчуждении человеческой сущности. И потому мы не вправе сказать, что рассуждения Маркса о религии принадлежали своему времени и этим ограничиться. В "Экономико-философских рукописях" 1844 года Маркс задаётся вопросом о сотворении мира. Он подчёркивает, что физически человек обязан бытием своим человеку же - своему родителю. Но если человек проследит своё физическое возникновение в ряду поколений (от отца - к деду и далее), то в конце концов он спросит, кто же породил первого человека и природу. На этот вопрос Маркс отвечает своему воображаемому собеседнику следующим образом:
Самый твой вопрос есть продукт абстракции... Задаваясь вопросом о сотворении природы и человека, ты тем самым абстрагируешься от человека и природы. Ты полагаешь их несуществующими и тем не менее хочешь, чтобы я доказал тебе их существование. Я говорю тебе: откажись от своей абстракции, и ты откажешься от своего вопроса; если же ты хочешь придерживаться своей абстракции, то будь последователен, и когда ты мыслишь человека и природу несуществующими, то мысли несуществующим и самого себя, так как ты тоже - и природа и человек. Не мысли, не спрашивай меня, ибо, как только ты начинаешь мыслить и спрашивать, твое абстрагирование от бытия природы и человека теряет всякий смысл.
Я обращаю внимание на ключевую здесь вещь: Маркс исходит из абсолютности существования человека. По сути, его рассуждение имеет смысл в том случае, если нет альтернативы того, что человеческое существование прекратится, то есть стрела истории раскрыта в будущее. Если же человек находится в ситуации, когда он может выжить, а может и погибнуть, то он может и даже должен мыслить и спрашивать, абстрагируясь от бытия, поскольку только таким способом он может посмотреть на себя из той точки, в которой он уже не существует, а значит, понять, как ответить на вызов гибели.
Логика же Маркса основана на историческом оптимизме. Маркс не сомневается в грядущем осознании рабочими своей миссии и их переходе к активным действиях. Он сокрушается лишь о том, как долог был путь к этой заветной цели.
Когда возникает как реальная альтернатива конец человечества, то начало человечества тоже получает иное значение. И тогда оказывается, что сотворение мира в христианстве и большой взрыв в физике очень близки друг другу. Вопрос в том, что из этого точнее. Религия становится здесь чем-то совсем другим, не тем, чем она была при Марксе. Если освобождение рабочих может не состояться, если капитал, как его описывал Маркс - мертвящая сила, которая господствует и над рабочим, и над капиталистом - может быть не только свержен освобождающимся человеком, но и утвердить своё господство окончательно, уничтожая человеческое, то религия становится из опиума спасением.
Эта фраза, ставшая потом общеизвестной в СССР, была, таким образом, впервые написана в 1843 году. Религия, согласно суждению Маркса, происходит от того, что человек является и чувствует себя зависимым, не самостоятельным. Когда же люди возьмут в свои руки свою судьбу и преодолеют отчуждение от своего труда, от своей человеческой сущности, необходимость в религии отпадёт. Маркс верил в чудо коллективного человеческого труда, в то, что с помощью первобытного коллектива человек отделил себя от животных.
Отношение Маркса и Ленина к религии во многом обусловлено временем. В конце XIX века определённая связка между эксплуататорской буржуазией и церковью, действительно, существовала, и в каком-то смысле религия выполняла ту функцию, которую ей приписывают Маркс и Ленин. Сейчас, в новой ситуации, религия стала скорее препятствием для новой глобальной буржуазии, которая настойчиво внедряет вещи, несовместимые с христианской моралью - такие, как однополые браки. И эта новая ситуация сближает тех, кто верит в величие самого Человека и тех, кто верит в Бога. В каком-то смысле, это очень правильно, потому что так и должно быть. Война или противоречие между нами является чем-то глубоко противоеестественным.
Наше время ещё острее ставит тот вопрос, который мучал раннего Маркса - об отчуждении человеческой сущности. И потому мы не вправе сказать, что рассуждения Маркса о религии принадлежали своему времени и этим ограничиться. В "Экономико-философских рукописях" 1844 года Маркс задаётся вопросом о сотворении мира. Он подчёркивает, что физически человек обязан бытием своим человеку же - своему родителю. Но если человек проследит своё физическое возникновение в ряду поколений (от отца - к деду и далее), то в конце концов он спросит, кто же породил первого человека и природу. На этот вопрос Маркс отвечает своему воображаемому собеседнику следующим образом:
Самый твой вопрос есть продукт абстракции... Задаваясь вопросом о сотворении природы и человека, ты тем самым абстрагируешься от человека и природы. Ты полагаешь их несуществующими и тем не менее хочешь, чтобы я доказал тебе их существование. Я говорю тебе: откажись от своей абстракции, и ты откажешься от своего вопроса; если же ты хочешь придерживаться своей абстракции, то будь последователен, и когда ты мыслишь человека и природу несуществующими, то мысли несуществующим и самого себя, так как ты тоже - и природа и человек. Не мысли, не спрашивай меня, ибо, как только ты начинаешь мыслить и спрашивать, твое абстрагирование от бытия природы и человека теряет всякий смысл.
Я обращаю внимание на ключевую здесь вещь: Маркс исходит из абсолютности существования человека. По сути, его рассуждение имеет смысл в том случае, если нет альтернативы того, что человеческое существование прекратится, то есть стрела истории раскрыта в будущее. Если же человек находится в ситуации, когда он может выжить, а может и погибнуть, то он может и даже должен мыслить и спрашивать, абстрагируясь от бытия, поскольку только таким способом он может посмотреть на себя из той точки, в которой он уже не существует, а значит, понять, как ответить на вызов гибели.
Логика же Маркса основана на историческом оптимизме. Маркс не сомневается в грядущем осознании рабочими своей миссии и их переходе к активным действиях. Он сокрушается лишь о том, как долог был путь к этой заветной цели.
Когда возникает как реальная альтернатива конец человечества, то начало человечества тоже получает иное значение. И тогда оказывается, что сотворение мира в христианстве и большой взрыв в физике очень близки друг другу. Вопрос в том, что из этого точнее. Религия становится здесь чем-то совсем другим, не тем, чем она была при Марксе. Если освобождение рабочих может не состояться, если капитал, как его описывал Маркс - мертвящая сила, которая господствует и над рабочим, и над капиталистом - может быть не только свержен освобождающимся человеком, но и утвердить своё господство окончательно, уничтожая человеческое, то религия становится из опиума спасением.