Послерабочее
Недавно посмотрели-таки "Все умрут, а я останусь". О сюжете говорить нечего -- подумаешь, дискотека в школе, тоже мне сюжет. Сопереживать героям тоже не удаётся: ну да, вот девочки такие девочки. Они явно не думают о том, какая жуткая у них жизнь, для них это норма, им саммим себя и друг друга не жаль, они органичны в своей ситуации -- чего ж их жалеть? Жалеть тогда надо всё поколение, для которого вот это вот всё становится нормой. То есть заход типа "Россия мать, Россия сука..." -- но всё это тоже жёвано-пережёвано. К тому же сто лет назад и раньше нормой для всех и везде было кое-что и похуже.
Но тем не менее фильм цепляет вполне живым чувством. Бьёт, как током, страхом, даже ужасом. И это странно: мерзко, да, но привычно же, оно же везде так либо есть, либо может быть. "Чучело" опять же все смотрели, и "Плюмбум"... Бредбери читали. Понимать должны, что этот полудетский-полувзрослый мир -- то ещё место. Но подробного рассмотрения чудес этой Terra Incognita у Гай-Германики нет -- это, увы, не Бредбери и не Мариам Петросян. То есть приходится сделать вывод, что фильм не про то. Он не про детей.
И для меня самое интересное в нём -- это мелькающие изредка в кадре взрослые. Отец, то бюьщий свою дочь и заколачивающий в доме окна гвоздями, то робко сносящий от неё матерщину, то провожающий в школу за ручку и встречающий у ворот. Учительница, цитирующая старшеклассникам "Винни-Пуха". Педагогический коллектив, готовящийся к школьной вечеринке как к войне... Это их страх бьёт в нас с экрана. Педагоги не способны не только воспитывать детей, они не являются для них авторитетом ни в чём. Дети -- хозяева положения на оккупированной ими территории, где взрослые ведут партизанскую войну. Или наоборот? В этой войне не разберёшь, кто чей оккупант. У детей своя жизнь, и взрослые своим страхом перед ними загоняют и самих себя, и своих детей всё дальше в дикость, в насилие, в жестокость... Жизнь сводят к "имманентному": к борьбе за личную свободу, и тем самым отбивают у них понимание любых иных ценностей.
А источник всего -- догматизм взрослых, и проистекающая из него неадекватность. Они не того ожидали от своих детей. Непрофессиональность.
Думаю об этом после того, как у нас начальство решило усилить контроль за своевременным приходом на работу. Теперь вместо мотивации на качество и взаимного доверия как бы не возникла у нас солдатчина, работа для галочки и партизанская война... Я уже чувствую, что мне хочется пустить какой-нибудь поезд под откос.
Но тем не менее фильм цепляет вполне живым чувством. Бьёт, как током, страхом, даже ужасом. И это странно: мерзко, да, но привычно же, оно же везде так либо есть, либо может быть. "Чучело" опять же все смотрели, и "Плюмбум"... Бредбери читали. Понимать должны, что этот полудетский-полувзрослый мир -- то ещё место. Но подробного рассмотрения чудес этой Terra Incognita у Гай-Германики нет -- это, увы, не Бредбери и не Мариам Петросян. То есть приходится сделать вывод, что фильм не про то. Он не про детей.
И для меня самое интересное в нём -- это мелькающие изредка в кадре взрослые. Отец, то бюьщий свою дочь и заколачивающий в доме окна гвоздями, то робко сносящий от неё матерщину, то провожающий в школу за ручку и встречающий у ворот. Учительница, цитирующая старшеклассникам "Винни-Пуха". Педагогический коллектив, готовящийся к школьной вечеринке как к войне... Это их страх бьёт в нас с экрана. Педагоги не способны не только воспитывать детей, они не являются для них авторитетом ни в чём. Дети -- хозяева положения на оккупированной ими территории, где взрослые ведут партизанскую войну. Или наоборот? В этой войне не разберёшь, кто чей оккупант. У детей своя жизнь, и взрослые своим страхом перед ними загоняют и самих себя, и своих детей всё дальше в дикость, в насилие, в жестокость... Жизнь сводят к "имманентному": к борьбе за личную свободу, и тем самым отбивают у них понимание любых иных ценностей.
А источник всего -- догматизм взрослых, и проистекающая из него неадекватность. Они не того ожидали от своих детей. Непрофессиональность.
Думаю об этом после того, как у нас начальство решило усилить контроль за своевременным приходом на работу. Теперь вместо мотивации на качество и взаимного доверия как бы не возникла у нас солдатчина, работа для галочки и партизанская война... Я уже чувствую, что мне хочется пустить какой-нибудь поезд под откос.