ПРИСТАНЬ «МЯКСА»
https://vk.com/wall158359982_7320
До затопления Рыбинским морем пристань «Мякса» была в трёх км от села на берегу реки Шексны. Об этом известно и можно прочитать в книге Валентина Овсяникова «Мяксинская быль». Местечко называлось «Поганые», и не деревня, и не село. Там была больница, здание которой сейчас стоит в Мяксе, в нём расположен музей. Дорога на Поганые и сейчас видна, только обрывается у кромки моря - «Как будто уводит в подводное царство, где не нуждается в ней государство»
Я помню, когда первый раз (но по нынешней дороге) мы с мамой шли на пристань к прибытию парохода из Череповца. Это была середина 40-х годов, рядом шли взрослые, все выражали восторг разлившимся морем. Пароходы теперь могли приставать прямо к мяксинскому берегу. Была ли пристань тогда, не припомню.
Когда стала подрастать, мы с подружками сами уже бегали на море к пристани, если подходил к пристани какой-нибудь пароход, это было нашим развлечением. Обычно они давали гудки и из репродукторов лились песни в исполнении Клавдии Шульженко "Синенький скромный платочек...", Леонида Утёсова. «Есть город, который я вижу во сне…». Речной вид транспорта был единственный для связи с городами. Тогда-то и стали приходить в Мяксу кроме пассажирского пароходы с продуктами, с кинофильмами или по своим служебным делам. Фильм «Максимка» смотрели все дети Мяксы на пароходе «Слепнёв». Бороздило иногда воды вблизи берега красивое суденышко Дарвинского заповедника. Они изучали флору и фауну нового моря. Я думала «Вот, хорошая работа у них». В тихую погоду с фарватера были слышны песни из репродукторов проходящих судов. Запомнился голос артиста и спокойное пение: «Закурю-ка что ли папиросу я, никогда я, братцы не курил…». Пассажирский теплоход «Клязьма» всегда причаливал и отчаливал под музыку марша «Прощание славянки». Радистом был наш земляк Николай Всеволодович Петухов, бывший моряк.
Мы с подружками записывали названия пассажирских пароходов: «Судостроитель», «Юпитер», Подарок 1 Мая», «Маршал Жуков». Большинство колёсные. Потом появились теплоходы: «Стремительный», Клязьма». Все они связывали сообщение между Череповцом и Рыбинском, заходили в Мяксу, Гаютино, Пошехонье, иногда в Брейтово. Были годы, когда пароход в Мяксе не подходил, а останавливался на фарватере в 3 км от берега. Подвозил пассажиров на вёсельной лодке к фарватеру бакенщик дядя Ваня. Там принимала лодка приехавших и сдавала отъезжающих. Один раз и мне пришлось так уезжать на Рыбинск.
На берегу стоял домик бакенщика Ивана Михайловича Морина. Домик был с одним окном. В нём жила его семья. Была ли жива жена не помню, но дочерей, кажется, было девять: Нина, Ольга, Вера, Зоя, Анна…., как говорили было «девять девок». Бакенщик должен был каждый вечер зажигать бакена, утром гасить, и это в любую погоду. На вёслах сидели дочери постарше. Надо было ещё и заправить эти лампы керосином. Русло реки Мяксы в этом месте было извилистое, поэтому бакенов было много, белые и красные.
Лучше всего помнится мяксинская пристань, когда выстроили эстакаду, уходящую от берега метров на 50, для того, чтобы пароходы-теплоходы меньше делали поворотов, повторяя подводное русло реки Мяксы. Убавили бакена, поставили один-два с электрическим зажиганием. На берегу построили летнего типа здание с залом ожидания и кассой. В передней половине поселился новый пристанщик дядя Сеня с семьёй. Вот по эстакаде-то и хорошо было бегать в детстве, а в подростковом возрасте вечерами по ней гулять. Как обычно, вечером в 7 часов, не пропускали приход пассажирского теплохода. Глазели, кто приехал, а уж самим как нравилось съездить в Череповец или в Рыбинск, особенно на палубе.
Дети на море тогда не купались, мы барахтались в речке Мякса (у РИКа). На море - только взрослые и молодёжь. Бывало побежим по домам на обед. Я прихожу, тётушка говорит: «Скоро обедать будем», надо маму ждать с работы, а мне некогда ждать, надо обратно на реку. Пью стакан молока залпом, второй - с чёрным хлебом и «митька прял» (убежала). Захожу за подругой Ниной, они садятся за стол. Я ждать. Мать воспитала одна четверых, отец «враг народа» умер в сибирской тюрьме. Здесь в семье порядок был построже. Мать ставила на стол блюдо со щами, у всех деревянные ложки. Мать должна начать есть первой. Я сижу жду, пока моя подруга отобедает и выйдет из-за стола. Разглядываю их часы с боем, портрет отца на стене и не спешу почему-то никуда. Чувствую, что здесь нельзя порядок нарушать. А Нина с братом ложками отталкивают друг друга от кусочков мяса в блюде, переругнутся, мать тут же пригрозит по лбу ложкой.
В старших классах школы решили перейти купаться на море. Названия «пляж» не было. Негласно женская половина была направо, глинистая , а левее - мужская, песчаная. Завидовали, но не переходили туда. Закон.
Со временем стало слышно о метеорах. В Мяксу приехал земснаряд, он выпрямил и углубил подводное русло реки Мяксы. Эстакада стала не нужна. Земснаряд прокопал прямой путь к берегу. Роль пристани стала выполнять баржа с закрытым салоном для зала ожидания, потом и без салона. Их на зиму уводили в Рыбинск. Помнится, что мы числились в Рыбинском пароходстве. На пристани главным был Павел Тяпин, муж одной из дочерей Мориных - Ольги. Жена помогала ему в работе. Когда Павел умер, Ольга заняла его место, принимала чалку, подавала сходни. Такие баржи ставили до тех пор, пока ходили к нам метеоры. Пассажиров на Череповец бывало в Мяксе столько, что могли не поместиться на судно, все лезли толпой. Один капитан в рупор просил соблюдать порядок, иначе отчаливает. Другой - уговаривал, что всех заберёт, только не лезьте, иначе кто-то упадёт в воду. Пристанщик Павел Тяпин вынужден был устроить дополнительные двери на входе в пристань. Толпа давилась на берегу, а к метеору он уже запускал человек по десять.
Пассажир орёт другому:
- Куда лезешь?
- Нам наэ ехать!
- Нам тоже надо ехать!
Но и понять надо было этих людей. Некоторые шли до пристани из деревень километров за семь.
Приедем, бывало, в пятницу на выходные, первые идут у перекрёстка на большой дороге, а последние ещё выходят из метеора. Время пути на теплоходе занимало три часа, метеор шёл от Череповца до Мяксы один час. Тут можно было зайти в буфет, погулять по палубе. Мужчины культурно в буфете стоят в очереди за пивом, дети за пирожным (11 коп.). Скоро будем дома - радость. Однажды, на пути из Череповца все пассажиры теплохода «Стремительный», любуясь погодкой, вышли к борту на солнечную сторону. Капитану пришлось в рупор просить, чтобы отошли от правого борта, иначе перевернёмся. Здесь были крутые повороты русла подводной реки Шексны. Мы смотрели всегда на Любецкую церковь, которая стояла в воде, старались разглядеть детали.
Когда я ехала на теплоходе в Рыбинск, то была удивлена, почему мы уже подъезжаем к пристани, а пассажиры спокойно сидят на берегу в траве, не торопятся, а потом по одному заходят. Удивительно. Наши-то штурмуют толпой, им надо занять самые лучшие места.
Долго ещё мяксинцы и жители соседних деревень не знали, что надо в транспорт занимать очередь. Их воспитало время, когда народ поехал жить, работать, учиться в Череповец, дорог для машин не было, была дорога-каменуха для гужевого транспорта, да для пешего хода. Город привлекал заработком, а в деревне платили трудоднями, т.е. продукцией и не всегда.
В 20-е годы моя мама с подругой Шурой Барминой (Панфиловой) в один день сходили в Череповец туда и обратно, чтобы сфотографироваться, им было не более 13 лет. Красивые ботинки несли через плечо - для фото, а сами всю дорогу босиком.
С появлением бетонной дороги, пассажиры предпочли ездить по ней, и метеоры постепенно у нас убрали. Хоть и обещали дорожники автобусы, если будет дорога. Пока она строилась, долго ещё народ ездил на попутках и шарабанах (бортовая крытая тентом машина со скамейками).
Берег Мяксы опустел. Пристань не появлялась, остался на старом месте только указатель уровня воды в Рыбинском море. Сейчас жизнь на берегу кипит и зимой, и летом. Слово «пристань» воспринимается в другом виде. Едут на машинах сюда отовсюду рыбаки-любители, везут на прицепах лодки. Эта пристань - берег лодок и машин.
Дополняйте, поправляйте.
До затопления Рыбинским морем пристань «Мякса» была в трёх км от села на берегу реки Шексны. Об этом известно и можно прочитать в книге Валентина Овсяникова «Мяксинская быль». Местечко называлось «Поганые», и не деревня, и не село. Там была больница, здание которой сейчас стоит в Мяксе, в нём расположен музей. Дорога на Поганые и сейчас видна, только обрывается у кромки моря - «Как будто уводит в подводное царство, где не нуждается в ней государство»
Я помню, когда первый раз (но по нынешней дороге) мы с мамой шли на пристань к прибытию парохода из Череповца. Это была середина 40-х годов, рядом шли взрослые, все выражали восторг разлившимся морем. Пароходы теперь могли приставать прямо к мяксинскому берегу. Была ли пристань тогда, не припомню.
Когда стала подрастать, мы с подружками сами уже бегали на море к пристани, если подходил к пристани какой-нибудь пароход, это было нашим развлечением. Обычно они давали гудки и из репродукторов лились песни в исполнении Клавдии Шульженко "Синенький скромный платочек...", Леонида Утёсова. «Есть город, который я вижу во сне…». Речной вид транспорта был единственный для связи с городами. Тогда-то и стали приходить в Мяксу кроме пассажирского пароходы с продуктами, с кинофильмами или по своим служебным делам. Фильм «Максимка» смотрели все дети Мяксы на пароходе «Слепнёв». Бороздило иногда воды вблизи берега красивое суденышко Дарвинского заповедника. Они изучали флору и фауну нового моря. Я думала «Вот, хорошая работа у них». В тихую погоду с фарватера были слышны песни из репродукторов проходящих судов. Запомнился голос артиста и спокойное пение: «Закурю-ка что ли папиросу я, никогда я, братцы не курил…». Пассажирский теплоход «Клязьма» всегда причаливал и отчаливал под музыку марша «Прощание славянки». Радистом был наш земляк Николай Всеволодович Петухов, бывший моряк.
Мы с подружками записывали названия пассажирских пароходов: «Судостроитель», «Юпитер», Подарок 1 Мая», «Маршал Жуков». Большинство колёсные. Потом появились теплоходы: «Стремительный», Клязьма». Все они связывали сообщение между Череповцом и Рыбинском, заходили в Мяксу, Гаютино, Пошехонье, иногда в Брейтово. Были годы, когда пароход в Мяксе не подходил, а останавливался на фарватере в 3 км от берега. Подвозил пассажиров на вёсельной лодке к фарватеру бакенщик дядя Ваня. Там принимала лодка приехавших и сдавала отъезжающих. Один раз и мне пришлось так уезжать на Рыбинск.
На берегу стоял домик бакенщика Ивана Михайловича Морина. Домик был с одним окном. В нём жила его семья. Была ли жива жена не помню, но дочерей, кажется, было девять: Нина, Ольга, Вера, Зоя, Анна…., как говорили было «девять девок». Бакенщик должен был каждый вечер зажигать бакена, утром гасить, и это в любую погоду. На вёслах сидели дочери постарше. Надо было ещё и заправить эти лампы керосином. Русло реки Мяксы в этом месте было извилистое, поэтому бакенов было много, белые и красные.
Лучше всего помнится мяксинская пристань, когда выстроили эстакаду, уходящую от берега метров на 50, для того, чтобы пароходы-теплоходы меньше делали поворотов, повторяя подводное русло реки Мяксы. Убавили бакена, поставили один-два с электрическим зажиганием. На берегу построили летнего типа здание с залом ожидания и кассой. В передней половине поселился новый пристанщик дядя Сеня с семьёй. Вот по эстакаде-то и хорошо было бегать в детстве, а в подростковом возрасте вечерами по ней гулять. Как обычно, вечером в 7 часов, не пропускали приход пассажирского теплохода. Глазели, кто приехал, а уж самим как нравилось съездить в Череповец или в Рыбинск, особенно на палубе.
Дети на море тогда не купались, мы барахтались в речке Мякса (у РИКа). На море - только взрослые и молодёжь. Бывало побежим по домам на обед. Я прихожу, тётушка говорит: «Скоро обедать будем», надо маму ждать с работы, а мне некогда ждать, надо обратно на реку. Пью стакан молока залпом, второй - с чёрным хлебом и «митька прял» (убежала). Захожу за подругой Ниной, они садятся за стол. Я ждать. Мать воспитала одна четверых, отец «враг народа» умер в сибирской тюрьме. Здесь в семье порядок был построже. Мать ставила на стол блюдо со щами, у всех деревянные ложки. Мать должна начать есть первой. Я сижу жду, пока моя подруга отобедает и выйдет из-за стола. Разглядываю их часы с боем, портрет отца на стене и не спешу почему-то никуда. Чувствую, что здесь нельзя порядок нарушать. А Нина с братом ложками отталкивают друг друга от кусочков мяса в блюде, переругнутся, мать тут же пригрозит по лбу ложкой.
В старших классах школы решили перейти купаться на море. Названия «пляж» не было. Негласно женская половина была направо, глинистая , а левее - мужская, песчаная. Завидовали, но не переходили туда. Закон.
Со временем стало слышно о метеорах. В Мяксу приехал земснаряд, он выпрямил и углубил подводное русло реки Мяксы. Эстакада стала не нужна. Земснаряд прокопал прямой путь к берегу. Роль пристани стала выполнять баржа с закрытым салоном для зала ожидания, потом и без салона. Их на зиму уводили в Рыбинск. Помнится, что мы числились в Рыбинском пароходстве. На пристани главным был Павел Тяпин, муж одной из дочерей Мориных - Ольги. Жена помогала ему в работе. Когда Павел умер, Ольга заняла его место, принимала чалку, подавала сходни. Такие баржи ставили до тех пор, пока ходили к нам метеоры. Пассажиров на Череповец бывало в Мяксе столько, что могли не поместиться на судно, все лезли толпой. Один капитан в рупор просил соблюдать порядок, иначе отчаливает. Другой - уговаривал, что всех заберёт, только не лезьте, иначе кто-то упадёт в воду. Пристанщик Павел Тяпин вынужден был устроить дополнительные двери на входе в пристань. Толпа давилась на берегу, а к метеору он уже запускал человек по десять.
Пассажир орёт другому:
- Куда лезешь?
- Нам наэ ехать!
- Нам тоже надо ехать!
Но и понять надо было этих людей. Некоторые шли до пристани из деревень километров за семь.
Приедем, бывало, в пятницу на выходные, первые идут у перекрёстка на большой дороге, а последние ещё выходят из метеора. Время пути на теплоходе занимало три часа, метеор шёл от Череповца до Мяксы один час. Тут можно было зайти в буфет, погулять по палубе. Мужчины культурно в буфете стоят в очереди за пивом, дети за пирожным (11 коп.). Скоро будем дома - радость. Однажды, на пути из Череповца все пассажиры теплохода «Стремительный», любуясь погодкой, вышли к борту на солнечную сторону. Капитану пришлось в рупор просить, чтобы отошли от правого борта, иначе перевернёмся. Здесь были крутые повороты русла подводной реки Шексны. Мы смотрели всегда на Любецкую церковь, которая стояла в воде, старались разглядеть детали.
Когда я ехала на теплоходе в Рыбинск, то была удивлена, почему мы уже подъезжаем к пристани, а пассажиры спокойно сидят на берегу в траве, не торопятся, а потом по одному заходят. Удивительно. Наши-то штурмуют толпой, им надо занять самые лучшие места.
Долго ещё мяксинцы и жители соседних деревень не знали, что надо в транспорт занимать очередь. Их воспитало время, когда народ поехал жить, работать, учиться в Череповец, дорог для машин не было, была дорога-каменуха для гужевого транспорта, да для пешего хода. Город привлекал заработком, а в деревне платили трудоднями, т.е. продукцией и не всегда.
В 20-е годы моя мама с подругой Шурой Барминой (Панфиловой) в один день сходили в Череповец туда и обратно, чтобы сфотографироваться, им было не более 13 лет. Красивые ботинки несли через плечо - для фото, а сами всю дорогу босиком.
С появлением бетонной дороги, пассажиры предпочли ездить по ней, и метеоры постепенно у нас убрали. Хоть и обещали дорожники автобусы, если будет дорога. Пока она строилась, долго ещё народ ездил на попутках и шарабанах (бортовая крытая тентом машина со скамейками).
Берег Мяксы опустел. Пристань не появлялась, остался на старом месте только указатель уровня воды в Рыбинском море. Сейчас жизнь на берегу кипит и зимой, и летом. Слово «пристань» воспринимается в другом виде. Едут на машинах сюда отовсюду рыбаки-любители, везут на прицепах лодки. Эта пристань - берег лодок и машин.
Дополняйте, поправляйте.