Психоделическая терапия (продолжение)
Добровольцам, участвовавшим в псилоцибиновых тестах в университете Нью-Йорка, нужно было вскоре после терапии написать отчет о своих переживаниях, и Патрик Меттс, будучи журналистом, принял это обязательство всерьез. Его жена Лиза говорит, что после сессии терапии, прошедшей в пятницу, он все выходные работал над тем, чтобы осмыслить свои переживания и записать их.
Когда Меттс прибыл в комнату проведения терапии, в здании на углу Первой Авеню и Двадцать пятой Стрит, Тони Боссис и Кристаллия Каллионтци, его руководители, приветствовали его, напомнили план дня и, в 9 часов, дали ему маленькую чашу с таблеткой. Никто из них не знал, содержит ли она псилоцибин или только плацебо.
Когда его попросили озвучить свои намерения, Меттс сказал, что хотел бы научиться лучше справляться с беспокойством и страхом, которые он испытывал в связи с тем, что был болен раком. Он, по просьбе исследователей, принес с собой несколько фотографий - где были запечатлены он и Лиза в день свадьбы, их собака, Арло - и расставил их по комнате. В 9-30 Меттс лег на кушетку, надел наушники и маску для глаз и затих. По его словам, начало путешествия было похоже на старт космического шаттла, "физически давящий и довольно неудобный отрыв от стартовой площадки, после которого через некоторое время пришло блаженное спокойствие невесомости".
Некоторые из волонтеров, с которыми я беседовал, сообщили об переживании сильного страха и беспокойства перед тем, как смогли отдаться на волю переживания, о чем их просили руководители. Руководители же используют набор "полетных указаний", подготовленный Биллом Ричардсом, психологом из Балтимора, который работал со Станиславом Грофом в 1970-х, а сейчас обучает новое поколение психоделических терапевтов. Этот документ является суммой опыта, накопленного при работе с тысячами психоделических сеансов - и бесчисленных "бэд-трипов" - в 1960-е, проходивших и на терапевтических сеансах, и в палатке для бэд-трипов на Вудстоке.
В руководстве в одном месте говорится: "Та же сила, которая увлекает тебя в глубины против твоей воли, по собственному импульсу, вернет тебя в повседневный мир". Руководителями указывается напоминать субъектам о том, что они ни в коем случае не остались одни и могут не беспокоиться о своих телах, пребывая в путешествии, руководители эксперимента позаботятся об этом. Если вы чувствуете себя так, будто вы "умираете, плавитесь, растворяетесь, взрываетесь, сходите с ума, или что-то еще подобное - вперед", примите это:
"Поднимайтесь по лестницам, открывайте двери, идите по тропинкам, летите над пейзажами". А если вы столкнетесь с чем-то пугающим - "загляните монстру в глаза и двигайтесь в его сторону. ...Стойте на своем; спросите: "Что ты делаешь в моем разуме?" или "Чему ты можешь меня научить?" Посмотрите в самый темный угол подвала и зажгите там свой свет". Такая тренировка может помочь объяснить, почему очень тяжелые переживания, которые иногда сопровождают рекреационное использование психоделиков, не возникли при тестировании в Нью-Йоркском университете и Университете Хопкинса.
Уже в начале опыта Меттс встретил жену своего брата, Рут, которая умерла от рака больше двадцати лет назад, в возрасте сорока трех лет. Рут "стала моих гидом", написал он, и "не была удивлена, увидев меня.
Она "надела" свое полупрозрачное тело, чтобы я ее узнал". Промелькнула Мишель Обама. "Сильная женская энергия вокруг меня дала мне понять что мать, любая мать, независимо от ее недостатков ... никогда не может НЕ любить свое дитя. Это было очень сильное переживание. Я чувствовал, что плачу". Он чувствовал себя так, будто выходит из чрева, "рождается заново".
Боссис заметил, что Меттс плакал и тяжело дышал. Меттс сказал: "Рождение и смерть это тяжелый труд" и, казалось, бился в судорогах. Он протянул руку и схватил за руку Каллионтци, прижимая к себе колени и толкаясь, как будто рождая ребенка.
"О боже", сказал он, "Все теперь ясно, это так просто и прекрасно".
Около полудня Меттс попросил передышки. "Все становилось слишком интенсивным", пишет он. Они помогли ему пройти в туалет. "Даже микробы прекрасны, как и все в нашем мире и вселенной". После он не хотел "возвращаться". Он написал: "Труд был значительным, но мне понравилось чувство путешествия". Он надел свою маску для глаз и наушники и лег обратно.
"С этого момента единственным, что что-то значило, была любовь. Она была и есть единственное предназначение.
Любовь, казалось, исходит из единственной точки света. И эта точка трепетала". Он писал, что: "нет никаких чувств, никаких прекрасных образов, ничего в моей жизни на земле, что было бы столь чистым и радостным и великолепным, как высоты этого путешествия".
Потом, в 12-10, он сказал то, что Боссис отметил у себя: "Окей, теперь можно отправляться. Я все понял".
Он отправился в путешествие по собственным легким, где он "увидел два пятна". Они были "не так уж и важны". Меттс вспомнил: "Мне было сказало (без слов) не беспокоиться о раке ... он незначителен в общей картине мира
... просто несовершенство твоей человеческой части".
Потом он пережил то, что назвал "краткая смерть"."Я приблизился к чему-то, что выглядело как очень острое, остроконечное лезвие из нержавеющей стали. У него было бритвенно-острое лезвие. Я приближался к верхушке этого сияющего металлического объекта и попав туда, получил возможность выбора - смотреть или не смотреть через лезвие в бесконечную бездну". Он смотрел в "бескрайнюю вселенную", колебался, но не был испуган.
"Я хотел отправиться туда, но чувствовал, что если я это сделаю, то могу навсегда покинуть свое тело", писал он. Но он, "знал, что там мне откроется много больше". Описав своим руководителям этот выбор, он объяснил, что он "не был готов спрыгнуть и оставить Лизу".
Около 15 часов, все кончилось. "Переход из состояния, где у меня не было ощущения времени или пространства к относительной скуке текущего момента произошел быстро. У меня заболела голова". Когда приехала Лиза, чтобы забрать его домой, Патрик "выглядел так, будто пробежал эстафету", вспоминает она. "У него был нездоровый цвет лица, он выглядел усталым и был покрыт потом, но он был возбужден". Он сказал ей, что коснулся лица Бога.
Боссис был глубоко тронут этим сеансом. "Ты находишься в комнате, но чувствуешь присутствие чего-то большего", вспоминает он. "Мы смиренно сидим здесь. Это самый яркий день карьеры".
Каждое управляемое психоделическое путешествие отличается от другого, но некоторые из тем, кажется, повторяются раз за разом. Некоторые из раковых больных, с которыми я говорил в университете Нью-Йорка и университете Хопкинса, описывали переживания, напоминавшие роды - они рожали или рождались. Многие также описывали встречу со своим раком, которая в их глазах уменьшила его власть над ними. Дина Базер, робкая женщина на седьмом десятке, которой в 2010 году поставили диагноз "рак яичников", кричала черному сгустку ужаса, который встретила, исследуя свою грудную клетку: "Пошел ты, я не позволю съесть меня заживо!" После этой сессии, как сказала она, она прекратила беспокоиться о рецидиве - а это было одной из целей тестирования.
Во время этого путешествия часто становятся очевидными великие тайны Вселенной, такие как "Мы все есть одно" и "Любовь это все, что имеет значение". Обычное соотношение чуда и обыденности в разуме взрослого человека меняется и такие мысли приобретают яркость откровения. В результате происходит нечто вроде опыта религиозного обращения, и исследователи полагают, что именно в этом и лежит основа терапевтического эффекта.
Тестируемые наслаждались своей внезапной способностью к воображаемому путешествию через время и пространство, используя его для посещения Англии елизаветинской эпохи, берегов Ганга или сцен своего детства, как у Вордсворта. Преграда тела, как и личности, исчезала, однако парадоксальным образом воспринимающее и запоминающее "я" по-прежнему сохранялось. Несколько волонтеров использовали метафору камеры, которая проносилась над сценами из их жизней, до места, где вещи, некогда казавшиеся устрашающими, теперь оказывались приемлемыми - курение, рак, даже смерть. Эти отчеты напоминают об "эффекте обозрения", описанном астронавтами, которые посмотрели на Землю с огромного расстояния и это переживание навсегда изменило их приоритеты. Роланд Гриффитс сравнивает терапевтический опыт псилоцибинового переживания с "обратным посттравматическим стрессом" - это отдельное событие, которое вызывает постоянные положительные изменения в отношении, настроении и поведении, и, предположительно, в мозгу.
В путешествиях, в которые отправляются раковые пациенты, часты встречи с образами смерти. Женщина за шестьдесят, пережившая рак груди, назовем ее Дебора Эймс (она просила не указывать ее имени), описывает полет через пространство как видеоигру, но потом она прибыла к стене крематория и с ужасом поняла: "Я умерла и теперь меня кремируют. И следующее, что я помню - я под землей в великолепном лесу, в глубине леса, глинистом и буром. Вокруг меня корни, я вижу, как деревья растут и я стала их частью. Я не чувствую печали или радости, лишь естественность, удовлетворенность, мир. Я не исчезла. Я стала частью земли". Несколько пациентов описали, как достигли грани смерти и заглянули на другую сторону. Тэмми Берджесс, у которой был диагностирован рак яичников в возрасте пятидесяти пяти лет, оказалась над "огромной равниной сознания.
Она была очень спокойной и прекрасной. Я чувствовала себя одиноко, но могла протянуть руку и дотронуться до любого, кого я когда-либо знала. Когда придет мое время, туда отправится моя душа, покинув меня, и это будет нормально".
Я был поражен тем, как описания психоделических путешествий отличаются от обычных отчетов о сновидениях.
Например, большинство вспоминает свое путешествие не просто как яркое, но еще и всеобъемлющее, и описания, которые они предлагают, лишены пробелов и полностью им доступны, даже спустя многие годы. Они не рассматривают эти описания как "всего лишь сон", недолговечные фантазии или исполнение желаний, а скорее как неподдельные и устойчивые переживания. Это то "духовное" качество, которое часто описывают занимающиеся мистицизмом: безошибочное чувство, что ты узнал или узрел нечто, что имеет власть и стойкость объективной истины. "Такого не получишь при помощи других наркотиков", указывает Роланд Гриффитс; после применения нам полностью известно, и часто нас смущает неаутентичность наркотического переживания.
Так можно попробовать объяснить, почему столь многие раковые больные, участвовавшие в исследовании, сообщают о том, что их страх смерти пропал или по крайней мере ослаб: они столкнулись со смертью непосредственно и узнали о ней нечто, как бы поучаствовав в постановочной репетиции. "Употребление высоких доз психоделиков это практика переживания смерти", утверждает Кэтрин Маклин, ранее психолог в университете Хопкинса. "Ты теряешь все, что было твоей реальностью, отпускаешь свое эго и свое тело, и этот процесс может быть похож на смерть". Однако ты не умираешь; на самом деле некоторые из волонтеров после исследований пришли к убеждению в том, что сознание может каким-то образом пережить смерть их тел.
В последующих обсуждениях с Боссисом Патрик Меттс говорил о своем теле и своем раке как о "некой иллюзии", и о том, как что-нибудь может "существовать за пределами этого физического тела". Кроме того, стало очевидно что, психологически, по крайней мере, Меттс справлялся очень хорошо: он регулярно медитировал, почувствовал, что у него лучше получается жить настоящим и сказал, что "еще больше" любит свою жену. Во время сеанса в марте, спустя два месяца после своего путешествия, Боссис отметил, что Меттс "сообщает, что чувствует себя таким счастливым, как никогда в жизни".
Как можем мы оценить истинность открытий, сделанных людьми во время психоделического путешествия? Одно дело - придти к убеждению, что "любовь это все, что имеет значение", но совсем другое - покинуть терапию с твердым убеждением, что "существует иная реальность", ожидающая нас после смерти, как сказал один из добровольцев, или что во Вселенной - и в сознании - есть много такого, чего нет в чисто материалистическом взгляде на мир. Возможно, психоделическая терапия лишь навязывает удобные заблуждения больным и умирающим?
"Мне столько не платят", сказал, покачав головой, Боссис, когда я спросил его об этом. Билл Ричардс привел мнение Уильяма Джеймса, который предлагал судить о мистическом переживании не по тому, истинно оно или нет, что нам неизвестно, но по плодам его: обращает ли оно чью-либо жизнь в правильном направлении?
Многие исследователи признают, что сила внушения может сыграть свою роль, когда такой наркотик, как псилоцибин выдается профессиональными медиками законным и научным образом: при таких условиях пациент может бессознательно удовлетворить ожидания терапевта. (И куда менее вероятно возникновение бэд-трипов). Но, возражают некоторые, кому какое дело, если это помогает? Дэвид Николс, почетный профессор фармакологии в Универститете Пердью - основавший в 1993 году Исследовательский Институт Хеффтера, организацию, являющуюся ключевым спонсором исследований психоделиков - очень четко обрисовал прагматическую сторону дела в недавнем интервью журналу Science: “Если это позволяет им достигнуть спокойствия, если это позволяет людям мирно умирать со своими друзьями и семьями рядом, мне нет дела, если это только лишь иллюзия”.
Роланд Гриффитс хотел бы рассмотреть тот вызов, который мистическое переживание бросает общепринятой научной парадигме. Он допускает, что "истинность этих переживаний с научной точки зрения является вопросом, на который пока нет ответа", и что всем ученым приходится судить по тому, что люди говорят им о своих переживаниях. Однако, указывает он, то же самое верно и для куда более изученных психических явлений.
"Что насчет того невероятного факта, что мы обладаем сознанием? Просто задумайтесь об этом на минутку - мы знаем о том, что мы знаем!" Гриффитс утверждает, что поскольку мы принимаем как данность одно чудо, для которого не находится четкого объяснения у материалистической науки, следует оставаться открытыми и для возможности других чудес.
"Мне хотелось бы придерживаться того мнения, что мы наблюдаем некую тайну, которой мы не понимаем, в том, что эти переживания могут быть или могут не быть "истинными", говорит он. "Куда интереснее использовать доступные нам инструменты для того, чтобы исследовать и проанализировать эту тайну".
Когда Меттс прибыл в комнату проведения терапии, в здании на углу Первой Авеню и Двадцать пятой Стрит, Тони Боссис и Кристаллия Каллионтци, его руководители, приветствовали его, напомнили план дня и, в 9 часов, дали ему маленькую чашу с таблеткой. Никто из них не знал, содержит ли она псилоцибин или только плацебо.
Когда его попросили озвучить свои намерения, Меттс сказал, что хотел бы научиться лучше справляться с беспокойством и страхом, которые он испытывал в связи с тем, что был болен раком. Он, по просьбе исследователей, принес с собой несколько фотографий - где были запечатлены он и Лиза в день свадьбы, их собака, Арло - и расставил их по комнате. В 9-30 Меттс лег на кушетку, надел наушники и маску для глаз и затих. По его словам, начало путешествия было похоже на старт космического шаттла, "физически давящий и довольно неудобный отрыв от стартовой площадки, после которого через некоторое время пришло блаженное спокойствие невесомости".
Некоторые из волонтеров, с которыми я беседовал, сообщили об переживании сильного страха и беспокойства перед тем, как смогли отдаться на волю переживания, о чем их просили руководители. Руководители же используют набор "полетных указаний", подготовленный Биллом Ричардсом, психологом из Балтимора, который работал со Станиславом Грофом в 1970-х, а сейчас обучает новое поколение психоделических терапевтов. Этот документ является суммой опыта, накопленного при работе с тысячами психоделических сеансов - и бесчисленных "бэд-трипов" - в 1960-е, проходивших и на терапевтических сеансах, и в палатке для бэд-трипов на Вудстоке.
В руководстве в одном месте говорится: "Та же сила, которая увлекает тебя в глубины против твоей воли, по собственному импульсу, вернет тебя в повседневный мир". Руководителями указывается напоминать субъектам о том, что они ни в коем случае не остались одни и могут не беспокоиться о своих телах, пребывая в путешествии, руководители эксперимента позаботятся об этом. Если вы чувствуете себя так, будто вы "умираете, плавитесь, растворяетесь, взрываетесь, сходите с ума, или что-то еще подобное - вперед", примите это:
"Поднимайтесь по лестницам, открывайте двери, идите по тропинкам, летите над пейзажами". А если вы столкнетесь с чем-то пугающим - "загляните монстру в глаза и двигайтесь в его сторону. ...Стойте на своем; спросите: "Что ты делаешь в моем разуме?" или "Чему ты можешь меня научить?" Посмотрите в самый темный угол подвала и зажгите там свой свет". Такая тренировка может помочь объяснить, почему очень тяжелые переживания, которые иногда сопровождают рекреационное использование психоделиков, не возникли при тестировании в Нью-Йоркском университете и Университете Хопкинса.
Уже в начале опыта Меттс встретил жену своего брата, Рут, которая умерла от рака больше двадцати лет назад, в возрасте сорока трех лет. Рут "стала моих гидом", написал он, и "не была удивлена, увидев меня.
Она "надела" свое полупрозрачное тело, чтобы я ее узнал". Промелькнула Мишель Обама. "Сильная женская энергия вокруг меня дала мне понять что мать, любая мать, независимо от ее недостатков ... никогда не может НЕ любить свое дитя. Это было очень сильное переживание. Я чувствовал, что плачу". Он чувствовал себя так, будто выходит из чрева, "рождается заново".
Боссис заметил, что Меттс плакал и тяжело дышал. Меттс сказал: "Рождение и смерть это тяжелый труд" и, казалось, бился в судорогах. Он протянул руку и схватил за руку Каллионтци, прижимая к себе колени и толкаясь, как будто рождая ребенка.
"О боже", сказал он, "Все теперь ясно, это так просто и прекрасно".
Около полудня Меттс попросил передышки. "Все становилось слишком интенсивным", пишет он. Они помогли ему пройти в туалет. "Даже микробы прекрасны, как и все в нашем мире и вселенной". После он не хотел "возвращаться". Он написал: "Труд был значительным, но мне понравилось чувство путешествия". Он надел свою маску для глаз и наушники и лег обратно.
"С этого момента единственным, что что-то значило, была любовь. Она была и есть единственное предназначение.
Любовь, казалось, исходит из единственной точки света. И эта точка трепетала". Он писал, что: "нет никаких чувств, никаких прекрасных образов, ничего в моей жизни на земле, что было бы столь чистым и радостным и великолепным, как высоты этого путешествия".
Потом, в 12-10, он сказал то, что Боссис отметил у себя: "Окей, теперь можно отправляться. Я все понял".
Он отправился в путешествие по собственным легким, где он "увидел два пятна". Они были "не так уж и важны". Меттс вспомнил: "Мне было сказало (без слов) не беспокоиться о раке ... он незначителен в общей картине мира
... просто несовершенство твоей человеческой части".
Потом он пережил то, что назвал "краткая смерть"."Я приблизился к чему-то, что выглядело как очень острое, остроконечное лезвие из нержавеющей стали. У него было бритвенно-острое лезвие. Я приближался к верхушке этого сияющего металлического объекта и попав туда, получил возможность выбора - смотреть или не смотреть через лезвие в бесконечную бездну". Он смотрел в "бескрайнюю вселенную", колебался, но не был испуган.
"Я хотел отправиться туда, но чувствовал, что если я это сделаю, то могу навсегда покинуть свое тело", писал он. Но он, "знал, что там мне откроется много больше". Описав своим руководителям этот выбор, он объяснил, что он "не был готов спрыгнуть и оставить Лизу".
Около 15 часов, все кончилось. "Переход из состояния, где у меня не было ощущения времени или пространства к относительной скуке текущего момента произошел быстро. У меня заболела голова". Когда приехала Лиза, чтобы забрать его домой, Патрик "выглядел так, будто пробежал эстафету", вспоминает она. "У него был нездоровый цвет лица, он выглядел усталым и был покрыт потом, но он был возбужден". Он сказал ей, что коснулся лица Бога.
Боссис был глубоко тронут этим сеансом. "Ты находишься в комнате, но чувствуешь присутствие чего-то большего", вспоминает он. "Мы смиренно сидим здесь. Это самый яркий день карьеры".
Каждое управляемое психоделическое путешествие отличается от другого, но некоторые из тем, кажется, повторяются раз за разом. Некоторые из раковых больных, с которыми я говорил в университете Нью-Йорка и университете Хопкинса, описывали переживания, напоминавшие роды - они рожали или рождались. Многие также описывали встречу со своим раком, которая в их глазах уменьшила его власть над ними. Дина Базер, робкая женщина на седьмом десятке, которой в 2010 году поставили диагноз "рак яичников", кричала черному сгустку ужаса, который встретила, исследуя свою грудную клетку: "Пошел ты, я не позволю съесть меня заживо!" После этой сессии, как сказала она, она прекратила беспокоиться о рецидиве - а это было одной из целей тестирования.
Во время этого путешествия часто становятся очевидными великие тайны Вселенной, такие как "Мы все есть одно" и "Любовь это все, что имеет значение". Обычное соотношение чуда и обыденности в разуме взрослого человека меняется и такие мысли приобретают яркость откровения. В результате происходит нечто вроде опыта религиозного обращения, и исследователи полагают, что именно в этом и лежит основа терапевтического эффекта.
Тестируемые наслаждались своей внезапной способностью к воображаемому путешествию через время и пространство, используя его для посещения Англии елизаветинской эпохи, берегов Ганга или сцен своего детства, как у Вордсворта. Преграда тела, как и личности, исчезала, однако парадоксальным образом воспринимающее и запоминающее "я" по-прежнему сохранялось. Несколько волонтеров использовали метафору камеры, которая проносилась над сценами из их жизней, до места, где вещи, некогда казавшиеся устрашающими, теперь оказывались приемлемыми - курение, рак, даже смерть. Эти отчеты напоминают об "эффекте обозрения", описанном астронавтами, которые посмотрели на Землю с огромного расстояния и это переживание навсегда изменило их приоритеты. Роланд Гриффитс сравнивает терапевтический опыт псилоцибинового переживания с "обратным посттравматическим стрессом" - это отдельное событие, которое вызывает постоянные положительные изменения в отношении, настроении и поведении, и, предположительно, в мозгу.
В путешествиях, в которые отправляются раковые пациенты, часты встречи с образами смерти. Женщина за шестьдесят, пережившая рак груди, назовем ее Дебора Эймс (она просила не указывать ее имени), описывает полет через пространство как видеоигру, но потом она прибыла к стене крематория и с ужасом поняла: "Я умерла и теперь меня кремируют. И следующее, что я помню - я под землей в великолепном лесу, в глубине леса, глинистом и буром. Вокруг меня корни, я вижу, как деревья растут и я стала их частью. Я не чувствую печали или радости, лишь естественность, удовлетворенность, мир. Я не исчезла. Я стала частью земли". Несколько пациентов описали, как достигли грани смерти и заглянули на другую сторону. Тэмми Берджесс, у которой был диагностирован рак яичников в возрасте пятидесяти пяти лет, оказалась над "огромной равниной сознания.
Она была очень спокойной и прекрасной. Я чувствовала себя одиноко, но могла протянуть руку и дотронуться до любого, кого я когда-либо знала. Когда придет мое время, туда отправится моя душа, покинув меня, и это будет нормально".
Я был поражен тем, как описания психоделических путешествий отличаются от обычных отчетов о сновидениях.
Например, большинство вспоминает свое путешествие не просто как яркое, но еще и всеобъемлющее, и описания, которые они предлагают, лишены пробелов и полностью им доступны, даже спустя многие годы. Они не рассматривают эти описания как "всего лишь сон", недолговечные фантазии или исполнение желаний, а скорее как неподдельные и устойчивые переживания. Это то "духовное" качество, которое часто описывают занимающиеся мистицизмом: безошибочное чувство, что ты узнал или узрел нечто, что имеет власть и стойкость объективной истины. "Такого не получишь при помощи других наркотиков", указывает Роланд Гриффитс; после применения нам полностью известно, и часто нас смущает неаутентичность наркотического переживания.
Так можно попробовать объяснить, почему столь многие раковые больные, участвовавшие в исследовании, сообщают о том, что их страх смерти пропал или по крайней мере ослаб: они столкнулись со смертью непосредственно и узнали о ней нечто, как бы поучаствовав в постановочной репетиции. "Употребление высоких доз психоделиков это практика переживания смерти", утверждает Кэтрин Маклин, ранее психолог в университете Хопкинса. "Ты теряешь все, что было твоей реальностью, отпускаешь свое эго и свое тело, и этот процесс может быть похож на смерть". Однако ты не умираешь; на самом деле некоторые из волонтеров после исследований пришли к убеждению в том, что сознание может каким-то образом пережить смерть их тел.
В последующих обсуждениях с Боссисом Патрик Меттс говорил о своем теле и своем раке как о "некой иллюзии", и о том, как что-нибудь может "существовать за пределами этого физического тела". Кроме того, стало очевидно что, психологически, по крайней мере, Меттс справлялся очень хорошо: он регулярно медитировал, почувствовал, что у него лучше получается жить настоящим и сказал, что "еще больше" любит свою жену. Во время сеанса в марте, спустя два месяца после своего путешествия, Боссис отметил, что Меттс "сообщает, что чувствует себя таким счастливым, как никогда в жизни".
Как можем мы оценить истинность открытий, сделанных людьми во время психоделического путешествия? Одно дело - придти к убеждению, что "любовь это все, что имеет значение", но совсем другое - покинуть терапию с твердым убеждением, что "существует иная реальность", ожидающая нас после смерти, как сказал один из добровольцев, или что во Вселенной - и в сознании - есть много такого, чего нет в чисто материалистическом взгляде на мир. Возможно, психоделическая терапия лишь навязывает удобные заблуждения больным и умирающим?
"Мне столько не платят", сказал, покачав головой, Боссис, когда я спросил его об этом. Билл Ричардс привел мнение Уильяма Джеймса, который предлагал судить о мистическом переживании не по тому, истинно оно или нет, что нам неизвестно, но по плодам его: обращает ли оно чью-либо жизнь в правильном направлении?
Многие исследователи признают, что сила внушения может сыграть свою роль, когда такой наркотик, как псилоцибин выдается профессиональными медиками законным и научным образом: при таких условиях пациент может бессознательно удовлетворить ожидания терапевта. (И куда менее вероятно возникновение бэд-трипов). Но, возражают некоторые, кому какое дело, если это помогает? Дэвид Николс, почетный профессор фармакологии в Универститете Пердью - основавший в 1993 году Исследовательский Институт Хеффтера, организацию, являющуюся ключевым спонсором исследований психоделиков - очень четко обрисовал прагматическую сторону дела в недавнем интервью журналу Science: “Если это позволяет им достигнуть спокойствия, если это позволяет людям мирно умирать со своими друзьями и семьями рядом, мне нет дела, если это только лишь иллюзия”.
Роланд Гриффитс хотел бы рассмотреть тот вызов, который мистическое переживание бросает общепринятой научной парадигме. Он допускает, что "истинность этих переживаний с научной точки зрения является вопросом, на который пока нет ответа", и что всем ученым приходится судить по тому, что люди говорят им о своих переживаниях. Однако, указывает он, то же самое верно и для куда более изученных психических явлений.
"Что насчет того невероятного факта, что мы обладаем сознанием? Просто задумайтесь об этом на минутку - мы знаем о том, что мы знаем!" Гриффитс утверждает, что поскольку мы принимаем как данность одно чудо, для которого не находится четкого объяснения у материалистической науки, следует оставаться открытыми и для возможности других чудес.
"Мне хотелось бы придерживаться того мнения, что мы наблюдаем некую тайну, которой мы не понимаем, в том, что эти переживания могут быть или могут не быть "истинными", говорит он. "Куда интереснее использовать доступные нам инструменты для того, чтобы исследовать и проанализировать эту тайну".