"СНОВИДЕНИЯ И ПОДЗЕМНЫЙ МИР" ч.8
IV. Размышления о практическом использовании образов сновидений
В завершение вернемся к старому неудобному вопросу о толковании сновидений, герменевтике снов, тому, что я предпочитаю более нейтрально называть "работа со сновидениями". Позвольте попробовать ответить на вопрос приведя несколько конкретных примеров и приблизительных правил106, в соответствии с общим законом подобия: то, что сказано или сделано в дневное время, во время работы со сновидениями всегда должно быть связано с материалом, произведенным ночью.
106 Э. Херцог, ("Psyche and Death" ("Психика и смерть"), перев. Д. Кокс и Э. Рольфе, Лондон: Hodder, 1966, приводит ценную феноменологию образов смерти и подземного мира в сновидениях. Его взгляды ограничены тем, что он рассматривает подземный мир только в связи со смертью, а не более широко, как царство психики per se. Тем не менее, его книга является основой для понимания лейтмотивов и образов смерти в сновидениях; он приводит много описаний сновидений вместе с соответствующим мифологическим материалом.
1. Касательно воды в сновидениях (океаны, реки, озера, пруды, купальни). Давайте обойдемся без символики омовения и крещения, мудрости и матери, а также слишком общих значений жизненной энергии, Меркурия и бессознательного. Взамен возьмем другую подсказку от Гераклита (отр. 36): "Психеям смерть - стать водою..." и (отр. 77) : "Для психеи стать влагою - услада или смерть..." (Фримен). Юнг исследовал смерть души в воде в своей классической работе "Rosarium Philosophorum" (CW, 16), где он дает важные психологические откровения по поводу различных случаев, где причастна вода. Там он также ссылается на Гераклита.
Если связать утверждения Гераклита с известным алхимическим лозунгом - не приступать к деланию прежде, чем всё стало водой - тогда делание начинается в смерти. Когда сновиденный образ увлажнен, он входит в стадию растворения и становится, по Башляру, более психическим, вовлеченным в душу, поскольку вода является особым элементом забвения, элементом, содержащим отражения и их беспрерывное течение. Влажность в сновидениях относится к той усладе, которую психея испытывает в смерти, её усладе в том, как она, отдаляясь от материальных привязок и забот, погружается, возвращаясь в землю по-иному, или в иную (психическую) землю. Гераклит (отр. 36) продолжает:
"Психеям смерть - стать водою; воде же смерть - стать землею. Из земли же вода рождается, а из воды - психея"107.
107 Сам Гераклит, как подобает философу (а не психологу) не одобрял "увлажнения". Он говорит (отр. 118) : "Сухая (иссушенная) душа - мудрейшая и наилучшая" (Лебедев). При этом, иссушение - это часть процесса взаимной трансформации элементов, т.е. (отр. 126) : "Холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, иссохшее орошается." (Лебедев) "Влажное сохнет", поскольку увлажнение это одновременно смерть души, приводящая, тем не менее, обратно к ней. Здесь нет признаков учения о крании, привлечении противоположного для смешения элементов в нужной пропорции. (См. прим. 101 выше).
2. Касательно черного цвета во снах, я бы хотел избежать упоминания как богатства цветового символизма, которому был посвящен последний год исследований в "Tagung" ("Ежегодник Эранос" 41-1972) и многие аспекты которого уже исследованы в религиозном мистицизме о тьме и алхимическом символизме нигредо, и ограничиться только черными персонажами снов.
Юнгианцы договорились принимать данные черные персонажи в качестве теней, и против этого трудно возразить. Тем не менее, аналитическая психология скорее видела в этих черных тенях землю в смысле Геи или Деметры, и, таким образом, в качестве потенциалов жизненной силы (сексуальность, плодородие, агрессивность, сила, эмоциональность). Кроме того, содержание черных теней также дополняется социологическими чертами. Личные культурные ассоциации с чернокожими влияют на толкование образа. Сегодня черная тень предположительно означает стихийность, революцию или музыку. В другие эпохи черные фигуры ассоциировались со страшилищами, или обезьяноподобными существами, летаргией, раболепием, глупостью, или толковались как превосходящая сила и цельность, как Антропос, первичный человек. Мы забыли, что Чёрный Человек, кроме того, является Танатосом108.
108 См. Херцог, "Psyche and Death" ("Психэ и смерть"), стр. 196., где преследователь - Черный Человек - это смерть.
Как упоминалось выше, обитатели загробного мира в Египте были черными, а в Риме их называли инфери и умбрэ. Кумон утверждает, что этот "термин подразумевает, кроме представления о неуловимой сущности, то, что обитатели сумеречного подземелья были черны, и таким сущностям действительно часто приписывают этот цвет. Это, кроме того, цвет жертв, предлагаемых им и цвет траурных одежд, одеваемых в их честь"109.
109 Кумон, "After Life" ("Послежизнь"), стр. 166.
Я думаю, с архетипической точки зрения было бы более точно, и более психологично, рассматривать черные фигуры во снах в отношении их соответствия контексту подземного мира. Их скрытые и пугающие свойства относятся к "агрессивной" феноменологии Гадеса, о которой мы уже говорили, а их погоня соответствует преследованию демонами смерти. Они призраки, возвращающиеся из вытесненного подземного мира, не просто из угнетенного гетто; их послание относится в первую очередь к психэ, а не к жизни. Они подавляют человека и угрожают безопасности эго.
В таком случае черные персонажи сновидений больше не несут социологического оттенка примитивности (для эволюционного представления эго), жизненной силы (для героических представлений эго) или неполноценности (для политических или моральных представлений эго). Другими словами, мы отходим от псевдопсихологии, анализирующей "негров" к более тонкой психологии теней, попытке вернуть черным фигурам "более тонкую сущность".
3. Касательно болезни в сновидениях, как уже было замечено, всё, что выглядит раненым, больным или умирающим может быть понято как содержание сна, ведущее сновидца в царство Гадеса. (В фольклоре болезни животных и детей часто вызваны демоном смерти). Болезнь во сне имеет высочайшую психологическую важность, обособленная работой сновидений в качестве материала для "делания против природы". Такие моменты имеют наибольшую потенциальную ценность для созидания души. Я развивал эту идею в своих Лекциях Терри, назвав это "патологизацией". Архетипический вид из подземного мира ставит нас в положение, в котором мы может уточнить аналитическую интерпретацию на примере "больной души". Как указывает Херцог110, "существует большое количество описаний в которых хюльдры, Фрау Холле и Фран Верлте изображаются со спинами гниющими, ввалившимися, или полными червей, змей и гнили". Вместо того, чтобы воспринимать "больную аниму" как отверженную душу, требующую внимания, взывающую к эго посредством чувства вины, чтобы нечто было совершено, следует обратить образ больной анимы в этих персонажах к её архетипическому началу - они ведут нас в подземный мир, которому они принадлежат.
110 Херцог, "Psyche and Death" ("Психэ и смерть"), стр. 199-200. Я попеременно использую термины "психопатия" и "социопатия", но предпочитаю первый, поскольку в нём используется категория психэ, а не поле, в котором она проявляется, социум. Природа психопатической личности - один из самых сложных вопросов психиатрии. Традиционно она характеризуется двумя чертами: аморальностью - которая может доходить до эготизма и бессовестной жестокости - или, как это назвал Причард в 1835 - "морального безумия"; она врожденна и статична в том, что не черпает из опыта и не происходит ни улучшения, ни ухудшения. Поскольку я собираюсь более глубоко заняться этим вопросом в другой раз, здесь я поднимаю его лишь в связи с феноменологией подземного мира.
4. В отношении кутежей, пиров, еды и питья с (мертвыми) членами семьи или неизвестными людьми, поедания особой еды (такой как мед, семена, зерно, пироги, яблоки) аналитическая герменевтика также нуждается в архетипическом уточнении. Эти темы, кажущиеся дионисийской похвалой радости жизни, росту, изобилию и возрождению, касаются инициации души в связь с подземным миром. Одним из эпитетов Гадеса - "гостеприимный". Поскольку, как указывает Гераклит, Дионис и Гадес есть одно, дионисийское содержание сна также должно быть связано с Гадесом.
5. Любое событие в сновидении, которое кажется нам психопатичным, будь оно аморальным или неизменным, является содержанием, приводящим сновидца к царству сути. Туда же относятся и персонажи "социального подполья": изгои, преступники, убийцы. Фрейд выделял этот подземный мир в Ид, содержащем "имморальные, инцестуозные и извращенные позывы... убийственные и садистические страсти" (CP V, 155). Он говорит о "зле в Ид" и считает, что сновидец несет моральную ответственность за содержание его сновидений (там же, 156-157).
Однако если другие образы в сновидениях не могут быть переведены на обыденный язык бодрствующего эго, почему "зло в Ид" надо понимать буквально? Разве не следует воспринимать его на языке аналогий? Инцест, как указывал Юнг, означает единение схожего и родственных либидо; извращенные побуждения указывают на неестественные связи, или трансформацию природы в психею; садистические и смертоубийственные желания, часть деструктуризации процессов омертвения и разложения, когда части противостоят друг-другу для того, чтобы достигнуть разделения. Для того, чтобы договориться о терминологии, используемой для описания психэ, не следует расценивать её явления с точки зрения морали. Также, следует рассматривать подземный мир так, как его изобразил Полигнот на знаменитом изображении в Дельфах112, где не увидеть и следа морали, поскольку "осуждение мертвых чуждо для гомеровской поэзии"113. Фрейд указал, что глубины психики лишены добра и зла, законов морали и даже их отрицания, в то время как сновидения, что довольно часто указывал Юнг, сбивают нас с толку настолько же, насколько и просвещают (CW 10, 835); они естественны, поэтому не могут отрицать какие-либо моральные ценности114. Таким образом, невозможно рассматривать сны с точки зрения морали, поскольку сновидения говорят на языке аналогий. Следует помнить про Гермеса, его парадоксальность, то, что он одновременно черный и белый. Определяя сон как плохой или хороший, определяя свои решения на основе сновидения, искать в нем определенной позиции - это морализаторство; это вмешательство в подземный мир с чуждой точкой зрения. Действительно, сознание и суперэго являются факторами психики, однако мы не можем волшебным образом освободиться от их ярма и их важности, сместив моральную ответственность в область сновидений. Настоящая психопатия - не стараться подружиться со своим собственным разумом, а притворяться, что сновидение будет делать это за тебя. Настойчивость Фрейда и Юнга относительно аморальности подземного мира и его архетипов определяет априорное состояние психе, отделяющей моральную позицию от психологической перспективы, отменяющую нормы морали верхнего мира для души. Сновидение без морали становится психопатическим только в руках толкователя, который превращает образы в послания для социального поведения. Психопатическое поведение является скорее плодом не образа, а его толкования.
112 Рёде, "Psyche" ("Психея"), стр. 241-42 опираясь на Пазания, X, 28.
113 Кумон, "After Life" ("Послежизнь"), стр. 76; см. С. Д. Ф. Брэндон, "The Judgement of the Dead" ("Страшный суд"), Лондон: Weidenfeld, 1967, стр. 194.
114 "Иногда может присниться, как вы проявляете свои худшие стороны. Однако у сновидения... нет этического смысла... Сновидения - как растения, естественные плоды. Из этого сна можно вывести этическую, философскую или другую проблему, однако она не присутствует в самом сне". Из "Notes" ("Заметок") Х. Х. Баумана, английский перевод Г. Хенли, из "Seminar on Children's Dreams" ("Семинара по детским сновидениям") К. Г. Юнга (Eid Tech. Hoch, зима, 1936-37).
То, что толкуется как "убийца", становится моим психопатическим компонентом; но убийца в подземном царстве - один из тайных обликов смерти115, жнец, просто представленный в более мягкой форме. Этот убийца в сновидении не просто злая половина или "аморальная тень" сновидца, которая требует признания и интеграции. Убийца - это божественная фигура, Гадес, Танатос, Кронос-Сатурн, Дис Патер, Гермес, демон смерти, который отделяет сознание от того, к чему оно привязано в жизни.
115 Херцог, "Psyche and Death" ("Психэ и смерть"), стр. 28-37, 149-59, 202.
Схожим образом, те фигуры, которые возвращаются снова и снова без изменений; подростки, мальчики и девочки, которые не вырастают, как выросли мы, грубый отец или холодная мать, продолжающие требовать нашей крови. Такие образы, например, Аякс, лелеющий свою обиду, отворачивающаяся Дидона, Тантал, вечно жаждущий того, чего ему не достичь - это и есть не меняющийся психопатический аспект этого комплекса. Труд по исправлению неисправимого совершенно напрасен, это онтологическое заблуждение, приводящее психотерапию к мифу о Сизифе. Инстинкт смерти, по указаниям Фрейда (CP II, 260) и Фехнера, ищет стабильности, говоря словами Платона, "души в Гадесе неисцелимы" ("Горгий", 525е). Они не меняются. Нам придется назвать этот важный аспект комплекса, лежащий вне морали и исправления, "психопатией", однако именно в этом психе проявляется в своем чистейшем постоянстве, которое философы называют сущностью. Настаивать, чтобы психопатическая сущность признала моральные ценности верхнего мира или пытаться сдвинуть её из стабильного положения означает действовать в подземном мире как Христос или Геркулес, пытаясь спасти мертвых, а не услышать их. Платон ("Кратил" 403-4; также "Федон" 80d) считал, что эта недвижимость не обязательно трагична, поскольку хотя души и не в силах покинуть Гадеса, он обладает такой мудростью116 и столь благоволит им, что души сами желают остаться там вовеки. Именно в неизменной активности психопата мы узнаем больше всего о природе души.
116 О мудрости Гадеса, см. Э. Уинд "Pagan Mysteries in the Renaissance" ("Языческие мистерии Ренессанса"), Хармондсворт: Penguin, 1967, стр. 280.
Я считаю, что психопатия оставалась великой тайной для психологов потому, что психология проецировала подземный мир, к которому психопатия принадлежит феноменологически, полностью вовне, в социологический подземный мир, пытаясь познать психопатию там. Однако исследование начинается, скорее, там, где его начал Фрейд: тяге к смерти в подземном мире психики.
6. Возможно также пересмотреть всю проблему воспоминания и забывания сновидений, теперь с точки зрения Леты, которая, как вы помните, является частью орфической группы: сновидения, сон, смерть и забвение. Разумеется, образ Леты использовался поэтами романтизма, но, кроме того, она сыграла значимую роль в становлении глубинной психологии, которая началась с исследования Фрейдом забытого (при истерии), провалах в памяти, малом забвении сознания (Fehlleistungen) (OPA, 261). Юнг пошел по тому же пути, разыскивая забытое при потере внимательности во время экспериментов со свободными ассоциациями и в его культурном исследовании забытых областей психологии (гностицизма, алхимии, мифологии). Следуя Летой, они отправлялись в подземный мир.
К сожалению, психология требует внимания и воспоминания; дневные потребности требуют "хорошей памяти"; плохая память вредит успеху даже более, чем нечистая совесть. Потому забывание становится признаком патологии. Однако в глубинной психологии, с архетипической точки зрения, забывание может служить глубокому предназначению, видя в этих разрывах и провалах в дневной памяти средства, выводящие события из повседневной жизни, очищающие и опустошающие их. Мы должны как-то договориться с Летой, ибо она управляет многими годами нашей жизни, в особенности последними годами, и было бы глупо отворачиваться от ее воздействия, как от патологии. Романтики воспринимали Лету серьезнейшим образом.
В сновидениях примеры забывания (пробелы внимания, оговорки, ошибки опознавания, забытье, объянение117), включая забывание самого сна, не только указывают на определенные комплексы (которые, в общем, определяются влиянием ценностей дневного мира на внимание), и определяются суровой самоцензурой с четкими правилами, но и являются средством переноса событий в другое царство архетипов. Забытый сон - это сон, который сопротивляется тому, чтобы его вспомнили. Возможно, потому что память пребывает под ярмом дневного мира, а забытый сон сопротивляется служить таким образом. Он не позволяет использовать свое содержание для того, чтобы усилить эго. Как и во время анализа, чем больше омывает нас подземный мир, тем менее сопротивляется Лета. Сновидения приходят легче, поскольку улучшаются наши отношения со всем семейством Леты. Процесс забывания и процесс видения сновидений находятся в очень близких отношениях, и само сновидение, как мы указывали ранее, является процессом забывания, удаления элементов из жизни, так что они более не удерживают интерес, процессом ускользания по мере течения событий, из эго в психею.
117 Грейвз, "Greek Myths" ("Греческие мифы"), § 14.b.4: Плутарх называет Диониса "сыном Леты", Грейвз понимает это в значении "Вино", однако значение явно более сложным и глубоким образом объединяет Диониса с Гадесом, подземным миром и его ролью в качестве Повелителя Душ.
7. Одним базовым принципом за пределами особого образного ряда сновидений является представление, критически важное для всех сновидений. Фрейд заимствовал у Фехнера идею о том, что сновидение существует в своем собственном топосе. Это "психическая локальность", внутри которой разворачивается существование образов (см. выше, стр. 249). По указанию Людвига Бинсвангера118, работа сновидений осуществляется в определенных сценах; мышление сна это сценическое мышление; это пространство с особыми свойствами. Топос подземного мира выражается, например, в виде палат Вальхаллы и дворца Гадеса; но важнее то, что "подземное царство" само по себе имеет топографию, психическую структуру в метафорическом пространстве.
118 Л. Бинсвангер, "Wanderungen in der Auffassung und Deutung des Traumes" ("Путешествие в концепциях и интерпретации сновидений"), Берлин: J. Springer, 1927, стр. 62.
Основной образ подземного мира - замкнутое пространство (даже если его границы затуманены и не определены). В соответствии с нашим принципом сходства, каждый отклик на подземный мир должен выражаться из подобного же замкнутого пространства, будь то комната, в которой происходит консультация, непосредственная терапевтическая работа, герметичный сосуд, в котором происходит работа, дневник снов или погружение вглубь воображения. Все это исходит из закрытого глубинного подземного мира. Можно пережить топос сновидения, чувствуя себя "закрытыми" в ходе инкубации, в лабиринте, при беременности, или в давящих катакомбах, исследуя скелеты пращуров. Потому говорится о "погружении" в анализ, или "невозможности выхода" из анализа, поскольку глубины психотерапии в наше время стали одним из "мест" исследования подземного мира психики.
Для работы сновидений необходимы опыты пребывания в замкнутом пространстве, и создания корабля смерти, внутреннего пространства психического тела. Образы внутреннего пространства, некоторые из которых - только радостные - рассматривал Башляр в своей "Поэтике пространства", позволят психологии принять новые метафоры для своей работы, получив новые уточнения для архетипов аналитической психологии. Уже очень давно мы заимствуем термины для анализа сновидений, используя абстракции, такие как "противоположности", "компенсация", "элементы", "полюса", "энергии". Если рассматривать пространство сновидения как замкнутую сцены, можно говорить скорее о психодраматике, чем о психодинамике, продвигаясь, таким образом, в направлении языка архетипов, к образам структуры и действия, схожим с собственным языком сна.
8. Касаясь, наконец, общего отношения к сновидениям: если мы следуем путем мира ночи, сознание будет скорее закатным, чем рассветным, сознанием вечера, перехода в ночь, его ужаса и его ласки. Не вспоминая об Авроре Консургенс, поскольку Эос (Заря) предпочитает героев и поднимает их в бой. Не приводя сновидение к новому началу и предубеждениям, скорее будет постоянный путь вниз, с накатывающим ощущением безнадежности. Ни Прометей, ни Пандора.
Сознание станет менее визуальным; жертвенная связь с "божествами мертвых производилась с отвращенным лицом; не глядя, только голосом... "119 Подземный мир шепчет; в нем нет эмоционального тимоса, этот мир очень далек от ярких обозначений терапии, таких, например, как первобытный крик, выражающийся через архетипы наступления дня и рождения ребенка. Эта терапия, подобная любому консультированию и тренировке восприятия, подготавливает эго к жизни, но работа со сновидениями, как мы видели, осуществляется иначе. Вместо глаз на сцену выходит обоняние, ибо "Души обоняют в Аиде" (Гераклит, отр. 98) и "Если бы все вещи стали дымом, носы бы распознали их" (отр. 7). Даже невидимые в дыме ночи нижнего мира, различные архетипические конфигурации, выражаемые в виде тонких сущностей, можно распознавать по их тонким проявлениям120.
119 Кереньи, "Heroes" ("Герои"), стр. 283.
120 В античности тени мертвых (simulacra, eidola) в основном воспринимались пневматически (см. выше прим. 41). Как пишет Кумон в "After Life" ("Послежизнь"), стр. 166: "Они сравниваются с ветром, поскольку ветер - это воздух, находящийся в движении, с паром, дымом, который ускользает при попытке его сковать". (Как и сновидения!) (Также: Платон, "Кратил", 404d, который предполагает, что этимологическое значение имени Персефона: "та, что схватывает движущееся"). Помня о нашей точке зрения в отношении Гераклита - то, что он должен быть прочитан в первую очередь как глубинный психолог - его воззрения относительно запахов и дыма очень важны: Существует тонкое (незримое) восприятие, распознавание невидимого невидимыми средствами, тем же образом, которым боги распознают аромат ритуальных сжигаемых жертв и благовоний (отр. 67) : "Бог принимает различные образы подобно огню, когда он смешается с благовониями, и именуется по запаху каждого из них". Потому, когда Гераклит говорит (отр. 96) : "Трупы на выброс пуще дерьма", мы не можем удовлетвориться бытовой интерпретацией, что Гераклит имел в виду то, что мы и так знаем: мертвец бесполезнее дерьма. Скорее, используя свои обычные парадоксы, он говорит, что дерьмо, т.е. помойный запах, ценнее, чем вещество, которое его разносит, или же - не тело ценно, но душа, испускаемая через гниение. Так что я не думаю, что Гераклит говорит простыми словами, в непосредственной архаической форме выражая интуитивную или инстинктивную догадку, когда говорит что в подземном царстве обоняние служит для восприятия. Скорее, полагаю я, он говорит о "подземном восприятии" или о том, как мы воспринимаем психическую реальность, когда "все вещи становятся дымом", (отр. 7), где "дым" значит, с одной стороны, затуманенное восприятие глаз, а с другой стороны, "мертвых", испаренных или перешедших в области психэ (если попытаться подобрать выражение поточнее). То, что психиатры говорят, что "чуют психоз", может быть важнее, чем кажется. Как пишет Уилрайт ("Heraclitus", стр. 66): " . . .дым, облако и пар - не что иное, как различные состояния, промежуточные между огнем и водой, а душа онтологически принадлежит этой области. Схожая с паром, душа ещё и является дымом... ". О душе (аниме) как дыме в алхимии, см CW 12, см. 278n. Объемное примечание об обонянии как способе эмоционального восприятия, см. мою работу "Emotion" ("Эмоция"), Лондон: Routledge, 1960, стр. 235n.
Характеристика времени требует особого внимания - подобно тому, как и Артемидор и другие древние толкователи всегда спрашивали час, в который был увиден сон121. Время рассматривается как образ психического момента: происходит ли сон в утренние или вечерние часы? Меньше внимания уделяется вычислению числовой символики, чем космологическим часам и их подразделению на качественные характеристики времени, чувству различия между часами, которые тоже являются мифическими персонажами.
121 Бюхсеншутц, "Traumdeutung im Altertume" ("Сновидение в Древнем Мире"), стр. 210.
Несмотря на то, что Фрейд и Юнг всю жизнь занимались темной стороной человека, и самой областью психэ, психотерапия - и фрейдистская, и юнгианская - становилась все более вовлечена в жизнь, приковывала психэ к жизни и толковала сны для услужения жизни. В своём неумеренном оптимизме психотерапия всё более и более забывает глубину воззрений своих основателей. Если, как говорил Юнг, современный человек находится в поиске утраченной души, то эта душа отчасти утеряна в процессе жизни; попытки современной психотерапии связать сновидения с жизнью лишь усиливают эго за счет души, последуя тимосу, а не психэ. Подземный аспект каждого комплекса, касающийся смерти, является точкой соприкосновения с неизменным потенциалом психэ, где может быть вновь найдена душа. Подземный мир и его образы содержат глубочайшие загадки и постепенно становятся главной заботой любого, кто вовлечен в созидание души.
Подобно тому как сновидение является стражем нашего сна, работа сновидений - ваша и наша - защищает те глубины, из которых восходят сновидения, наследственной памяти, мифологии, воображения и всех невидимых вещей, что управляют нашими жизнями. Сновидения - бдительный брат сна, они в братстве со смертью, герольдами, стражниками грядущей ночи. И модель отношения к ним может быть сформулирована на основе образа Гадеса, гостеприимного, хлебосольного, но при этом бездонного, несущего образы тьмы, заката и обладающего пугающим холодным разумом, который в своём дворце даёт вечное прибежище неисцелимым состояниям человеческого существа.
АББРЕВИАТУРЫ/БИБЛИОГРАФИЯ:
NB - Гераклит: Авторская нумерация фрагментов Гераклита в соответствии с порядком Диелса-Кранца, переведенным на английский К. Фримен, "Ancilla to the Pre-Socratic Philosophers" ("Указания по философам-досократикам"), Оксфорд: Blackwell, 1948. Автор использует переводы Гераклита по M. Marcovich, "Heraclitus: Greek Text with a Short Commentary, (Editio Maim)" ("Гераклит: греческий текст с краткими комментариями"), Мерида, Венесуэла: Los Andes Univ. Университета, 1967, с указанием и рассмотрением всех основных расхождений. В некоторых случаях автор использует (с указанием) иные английские версии фрагментов Гераклита. А именно: Д. Бёрнет, "Early Greek Philosophy" ("Ранняя греческая философия"), Лондон: А. и К. Блэк, 1930/48; Г. С. Кирк и Д. Э. Рэйвен, "The Pre-Socratic Philosophers" ("Философы-досократики"), Кембридж: Univ. Press, 1963; У. К. К. Гутри "A History of Greek Philosophy" ("История греческой философии"), ч.1, Кембридж: Univ. Press, 1962; П. Уилрайт, "Heraclitus" ("Гераклит"), Принстон: Univ. Press, 1959.
* (Для перевода использовался перевод М.А.Дынника)
BPP З. Фрейд, "Beyond the Pleasure Principle" ("По ту сторону принципа удовольствия"), перев. Д. Страчи, Лондон: Hogarth, 1950.
CP З. Фрейд, "Collected Papers" ("Собрание сочинений") (Тома I-V), различные переводчики, Лондон: Hogarth, 1924-50.
CW К. Г. Юнг, "Collected Works" ("Собрание трудов"), перев. Р. Ф. К. Халл, Принстон: Princeton Univ. Press, (номера параграфов).
EI З. Фрейд, "The Ego and the Id" ("Эго и Ид"), стандартное издание XIX.
EJ "Eranos Jahrbuch" ("Ежегодник Эранос"), Тома 1-38, Цюрих: Rhein; том 39 и далее, Лейден: Brill.
ERE "Encyclopedia of Religion and Ethics" ("Энциклопедия религии и этики"), Д. Гастингс, ред., Эдинбург: Clark, 1920, том XI.
ID З. Фрейд, "The Interpretation of Dreams" ("Толкование сновидений"), перев. Д. Страчи, Лондон: Allen and Unwin, 1954, (репринт томов IV и V Стандартного издания в одном томе.)
IL З. Фрейд, "Introductory Lectures on Psycho-Analysis I and II" ("Вводные лекции по психоанализу I и II"), Стандартное издание IV.
Лекс У. Г. Рошер, "Ausfuhrliches Lezikon der Griechischen und Romischen Mythologie" ("Краткий словарь греческой и римской мифологии"), репринт, Хильдесгейм: Olms, 1965.
MA Дж. Хиллман, "The Myth of Analysis" ("Миф психоанализа"), Эванстон: Northwestern University Press, 1972.
NIL З. Фрейд, "New Introductory Lectures in Psycho-Analysis" ("Новые вводные лекции по психоанализу"), перев. У. Дж. Г. Шпротт. Лондон: Hogarth, 1933/57.
OD З. Фрейд, "On Dreams" ("О сновидениях"), перев. Д. Страчи, Лондон: Hogarth, 1952.
OET Р. Б. Онианс, "The Origins of European Thought about the Body, the Mind, the Soul, the World, Time, and Fate" ("Истоки европейского воззрения на тело, разум, душу, мир, время и судьбу"), 2е издание. Кембридж: Univ. Press, 1953.
OPA З. Фрейд, "The Origins of Psycho-Analysis: Letters to Wilhelm Fliess, Drafts and Notes, 1887-1902" ("Истоки психоанализа: письма Вильгельму Флиссу, наброски и заметки, 1887-1902"), Лондон: Imago, 1954.
OTL З. Фрейд, "Art Outline of Psycho-Analysis" ("Художественные наброски психоанализа"), перев. Д. Страчи, Лондон: Hogarth 1949.
RP Дж. Хиллман, "Re-Visioning Psychology (The Terry Lectures)" ("Пересматривая психологию (Лекции Терри), Нью-Йорк: Harper and Row, 1975.
TD З. Фрейд, "Metaphysical Supplement to the Theory of Dreams" ("Метафизические дополнения к теории сновидений"), CP IV, стр. 137-151.
В завершение вернемся к старому неудобному вопросу о толковании сновидений, герменевтике снов, тому, что я предпочитаю более нейтрально называть "работа со сновидениями". Позвольте попробовать ответить на вопрос приведя несколько конкретных примеров и приблизительных правил106, в соответствии с общим законом подобия: то, что сказано или сделано в дневное время, во время работы со сновидениями всегда должно быть связано с материалом, произведенным ночью.
106 Э. Херцог, ("Psyche and Death" ("Психика и смерть"), перев. Д. Кокс и Э. Рольфе, Лондон: Hodder, 1966, приводит ценную феноменологию образов смерти и подземного мира в сновидениях. Его взгляды ограничены тем, что он рассматривает подземный мир только в связи со смертью, а не более широко, как царство психики per se. Тем не менее, его книга является основой для понимания лейтмотивов и образов смерти в сновидениях; он приводит много описаний сновидений вместе с соответствующим мифологическим материалом.
1. Касательно воды в сновидениях (океаны, реки, озера, пруды, купальни). Давайте обойдемся без символики омовения и крещения, мудрости и матери, а также слишком общих значений жизненной энергии, Меркурия и бессознательного. Взамен возьмем другую подсказку от Гераклита (отр. 36): "Психеям смерть - стать водою..." и (отр. 77) : "Для психеи стать влагою - услада или смерть..." (Фримен). Юнг исследовал смерть души в воде в своей классической работе "Rosarium Philosophorum" (CW, 16), где он дает важные психологические откровения по поводу различных случаев, где причастна вода. Там он также ссылается на Гераклита.
Если связать утверждения Гераклита с известным алхимическим лозунгом - не приступать к деланию прежде, чем всё стало водой - тогда делание начинается в смерти. Когда сновиденный образ увлажнен, он входит в стадию растворения и становится, по Башляру, более психическим, вовлеченным в душу, поскольку вода является особым элементом забвения, элементом, содержащим отражения и их беспрерывное течение. Влажность в сновидениях относится к той усладе, которую психея испытывает в смерти, её усладе в том, как она, отдаляясь от материальных привязок и забот, погружается, возвращаясь в землю по-иному, или в иную (психическую) землю. Гераклит (отр. 36) продолжает:
"Психеям смерть - стать водою; воде же смерть - стать землею. Из земли же вода рождается, а из воды - психея"107.
107 Сам Гераклит, как подобает философу (а не психологу) не одобрял "увлажнения". Он говорит (отр. 118) : "Сухая (иссушенная) душа - мудрейшая и наилучшая" (Лебедев). При этом, иссушение - это часть процесса взаимной трансформации элементов, т.е. (отр. 126) : "Холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, иссохшее орошается." (Лебедев) "Влажное сохнет", поскольку увлажнение это одновременно смерть души, приводящая, тем не менее, обратно к ней. Здесь нет признаков учения о крании, привлечении противоположного для смешения элементов в нужной пропорции. (См. прим. 101 выше).
2. Касательно черного цвета во снах, я бы хотел избежать упоминания как богатства цветового символизма, которому был посвящен последний год исследований в "Tagung" ("Ежегодник Эранос" 41-1972) и многие аспекты которого уже исследованы в религиозном мистицизме о тьме и алхимическом символизме нигредо, и ограничиться только черными персонажами снов.
Юнгианцы договорились принимать данные черные персонажи в качестве теней, и против этого трудно возразить. Тем не менее, аналитическая психология скорее видела в этих черных тенях землю в смысле Геи или Деметры, и, таким образом, в качестве потенциалов жизненной силы (сексуальность, плодородие, агрессивность, сила, эмоциональность). Кроме того, содержание черных теней также дополняется социологическими чертами. Личные культурные ассоциации с чернокожими влияют на толкование образа. Сегодня черная тень предположительно означает стихийность, революцию или музыку. В другие эпохи черные фигуры ассоциировались со страшилищами, или обезьяноподобными существами, летаргией, раболепием, глупостью, или толковались как превосходящая сила и цельность, как Антропос, первичный человек. Мы забыли, что Чёрный Человек, кроме того, является Танатосом108.
108 См. Херцог, "Psyche and Death" ("Психэ и смерть"), стр. 196., где преследователь - Черный Человек - это смерть.
Как упоминалось выше, обитатели загробного мира в Египте были черными, а в Риме их называли инфери и умбрэ. Кумон утверждает, что этот "термин подразумевает, кроме представления о неуловимой сущности, то, что обитатели сумеречного подземелья были черны, и таким сущностям действительно часто приписывают этот цвет. Это, кроме того, цвет жертв, предлагаемых им и цвет траурных одежд, одеваемых в их честь"109.
109 Кумон, "After Life" ("Послежизнь"), стр. 166.
Я думаю, с архетипической точки зрения было бы более точно, и более психологично, рассматривать черные фигуры во снах в отношении их соответствия контексту подземного мира. Их скрытые и пугающие свойства относятся к "агрессивной" феноменологии Гадеса, о которой мы уже говорили, а их погоня соответствует преследованию демонами смерти. Они призраки, возвращающиеся из вытесненного подземного мира, не просто из угнетенного гетто; их послание относится в первую очередь к психэ, а не к жизни. Они подавляют человека и угрожают безопасности эго.
В таком случае черные персонажи сновидений больше не несут социологического оттенка примитивности (для эволюционного представления эго), жизненной силы (для героических представлений эго) или неполноценности (для политических или моральных представлений эго). Другими словами, мы отходим от псевдопсихологии, анализирующей "негров" к более тонкой психологии теней, попытке вернуть черным фигурам "более тонкую сущность".
3. Касательно болезни в сновидениях, как уже было замечено, всё, что выглядит раненым, больным или умирающим может быть понято как содержание сна, ведущее сновидца в царство Гадеса. (В фольклоре болезни животных и детей часто вызваны демоном смерти). Болезнь во сне имеет высочайшую психологическую важность, обособленная работой сновидений в качестве материала для "делания против природы". Такие моменты имеют наибольшую потенциальную ценность для созидания души. Я развивал эту идею в своих Лекциях Терри, назвав это "патологизацией". Архетипический вид из подземного мира ставит нас в положение, в котором мы может уточнить аналитическую интерпретацию на примере "больной души". Как указывает Херцог110, "существует большое количество описаний в которых хюльдры, Фрау Холле и Фран Верлте изображаются со спинами гниющими, ввалившимися, или полными червей, змей и гнили". Вместо того, чтобы воспринимать "больную аниму" как отверженную душу, требующую внимания, взывающую к эго посредством чувства вины, чтобы нечто было совершено, следует обратить образ больной анимы в этих персонажах к её архетипическому началу - они ведут нас в подземный мир, которому они принадлежат.
110 Херцог, "Psyche and Death" ("Психэ и смерть"), стр. 199-200. Я попеременно использую термины "психопатия" и "социопатия", но предпочитаю первый, поскольку в нём используется категория психэ, а не поле, в котором она проявляется, социум. Природа психопатической личности - один из самых сложных вопросов психиатрии. Традиционно она характеризуется двумя чертами: аморальностью - которая может доходить до эготизма и бессовестной жестокости - или, как это назвал Причард в 1835 - "морального безумия"; она врожденна и статична в том, что не черпает из опыта и не происходит ни улучшения, ни ухудшения. Поскольку я собираюсь более глубоко заняться этим вопросом в другой раз, здесь я поднимаю его лишь в связи с феноменологией подземного мира.
4. В отношении кутежей, пиров, еды и питья с (мертвыми) членами семьи или неизвестными людьми, поедания особой еды (такой как мед, семена, зерно, пироги, яблоки) аналитическая герменевтика также нуждается в архетипическом уточнении. Эти темы, кажущиеся дионисийской похвалой радости жизни, росту, изобилию и возрождению, касаются инициации души в связь с подземным миром. Одним из эпитетов Гадеса - "гостеприимный". Поскольку, как указывает Гераклит, Дионис и Гадес есть одно, дионисийское содержание сна также должно быть связано с Гадесом.
5. Любое событие в сновидении, которое кажется нам психопатичным, будь оно аморальным или неизменным, является содержанием, приводящим сновидца к царству сути. Туда же относятся и персонажи "социального подполья": изгои, преступники, убийцы. Фрейд выделял этот подземный мир в Ид, содержащем "имморальные, инцестуозные и извращенные позывы... убийственные и садистические страсти" (CP V, 155). Он говорит о "зле в Ид" и считает, что сновидец несет моральную ответственность за содержание его сновидений (там же, 156-157).
Однако если другие образы в сновидениях не могут быть переведены на обыденный язык бодрствующего эго, почему "зло в Ид" надо понимать буквально? Разве не следует воспринимать его на языке аналогий? Инцест, как указывал Юнг, означает единение схожего и родственных либидо; извращенные побуждения указывают на неестественные связи, или трансформацию природы в психею; садистические и смертоубийственные желания, часть деструктуризации процессов омертвения и разложения, когда части противостоят друг-другу для того, чтобы достигнуть разделения. Для того, чтобы договориться о терминологии, используемой для описания психэ, не следует расценивать её явления с точки зрения морали. Также, следует рассматривать подземный мир так, как его изобразил Полигнот на знаменитом изображении в Дельфах112, где не увидеть и следа морали, поскольку "осуждение мертвых чуждо для гомеровской поэзии"113. Фрейд указал, что глубины психики лишены добра и зла, законов морали и даже их отрицания, в то время как сновидения, что довольно часто указывал Юнг, сбивают нас с толку настолько же, насколько и просвещают (CW 10, 835); они естественны, поэтому не могут отрицать какие-либо моральные ценности114. Таким образом, невозможно рассматривать сны с точки зрения морали, поскольку сновидения говорят на языке аналогий. Следует помнить про Гермеса, его парадоксальность, то, что он одновременно черный и белый. Определяя сон как плохой или хороший, определяя свои решения на основе сновидения, искать в нем определенной позиции - это морализаторство; это вмешательство в подземный мир с чуждой точкой зрения. Действительно, сознание и суперэго являются факторами психики, однако мы не можем волшебным образом освободиться от их ярма и их важности, сместив моральную ответственность в область сновидений. Настоящая психопатия - не стараться подружиться со своим собственным разумом, а притворяться, что сновидение будет делать это за тебя. Настойчивость Фрейда и Юнга относительно аморальности подземного мира и его архетипов определяет априорное состояние психе, отделяющей моральную позицию от психологической перспективы, отменяющую нормы морали верхнего мира для души. Сновидение без морали становится психопатическим только в руках толкователя, который превращает образы в послания для социального поведения. Психопатическое поведение является скорее плодом не образа, а его толкования.
112 Рёде, "Psyche" ("Психея"), стр. 241-42 опираясь на Пазания, X, 28.
113 Кумон, "After Life" ("Послежизнь"), стр. 76; см. С. Д. Ф. Брэндон, "The Judgement of the Dead" ("Страшный суд"), Лондон: Weidenfeld, 1967, стр. 194.
114 "Иногда может присниться, как вы проявляете свои худшие стороны. Однако у сновидения... нет этического смысла... Сновидения - как растения, естественные плоды. Из этого сна можно вывести этическую, философскую или другую проблему, однако она не присутствует в самом сне". Из "Notes" ("Заметок") Х. Х. Баумана, английский перевод Г. Хенли, из "Seminar on Children's Dreams" ("Семинара по детским сновидениям") К. Г. Юнга (Eid Tech. Hoch, зима, 1936-37).
То, что толкуется как "убийца", становится моим психопатическим компонентом; но убийца в подземном царстве - один из тайных обликов смерти115, жнец, просто представленный в более мягкой форме. Этот убийца в сновидении не просто злая половина или "аморальная тень" сновидца, которая требует признания и интеграции. Убийца - это божественная фигура, Гадес, Танатос, Кронос-Сатурн, Дис Патер, Гермес, демон смерти, который отделяет сознание от того, к чему оно привязано в жизни.
115 Херцог, "Psyche and Death" ("Психэ и смерть"), стр. 28-37, 149-59, 202.
Схожим образом, те фигуры, которые возвращаются снова и снова без изменений; подростки, мальчики и девочки, которые не вырастают, как выросли мы, грубый отец или холодная мать, продолжающие требовать нашей крови. Такие образы, например, Аякс, лелеющий свою обиду, отворачивающаяся Дидона, Тантал, вечно жаждущий того, чего ему не достичь - это и есть не меняющийся психопатический аспект этого комплекса. Труд по исправлению неисправимого совершенно напрасен, это онтологическое заблуждение, приводящее психотерапию к мифу о Сизифе. Инстинкт смерти, по указаниям Фрейда (CP II, 260) и Фехнера, ищет стабильности, говоря словами Платона, "души в Гадесе неисцелимы" ("Горгий", 525е). Они не меняются. Нам придется назвать этот важный аспект комплекса, лежащий вне морали и исправления, "психопатией", однако именно в этом психе проявляется в своем чистейшем постоянстве, которое философы называют сущностью. Настаивать, чтобы психопатическая сущность признала моральные ценности верхнего мира или пытаться сдвинуть её из стабильного положения означает действовать в подземном мире как Христос или Геркулес, пытаясь спасти мертвых, а не услышать их. Платон ("Кратил" 403-4; также "Федон" 80d) считал, что эта недвижимость не обязательно трагична, поскольку хотя души и не в силах покинуть Гадеса, он обладает такой мудростью116 и столь благоволит им, что души сами желают остаться там вовеки. Именно в неизменной активности психопата мы узнаем больше всего о природе души.
116 О мудрости Гадеса, см. Э. Уинд "Pagan Mysteries in the Renaissance" ("Языческие мистерии Ренессанса"), Хармондсворт: Penguin, 1967, стр. 280.
Я считаю, что психопатия оставалась великой тайной для психологов потому, что психология проецировала подземный мир, к которому психопатия принадлежит феноменологически, полностью вовне, в социологический подземный мир, пытаясь познать психопатию там. Однако исследование начинается, скорее, там, где его начал Фрейд: тяге к смерти в подземном мире психики.
6. Возможно также пересмотреть всю проблему воспоминания и забывания сновидений, теперь с точки зрения Леты, которая, как вы помните, является частью орфической группы: сновидения, сон, смерть и забвение. Разумеется, образ Леты использовался поэтами романтизма, но, кроме того, она сыграла значимую роль в становлении глубинной психологии, которая началась с исследования Фрейдом забытого (при истерии), провалах в памяти, малом забвении сознания (Fehlleistungen) (OPA, 261). Юнг пошел по тому же пути, разыскивая забытое при потере внимательности во время экспериментов со свободными ассоциациями и в его культурном исследовании забытых областей психологии (гностицизма, алхимии, мифологии). Следуя Летой, они отправлялись в подземный мир.
К сожалению, психология требует внимания и воспоминания; дневные потребности требуют "хорошей памяти"; плохая память вредит успеху даже более, чем нечистая совесть. Потому забывание становится признаком патологии. Однако в глубинной психологии, с архетипической точки зрения, забывание может служить глубокому предназначению, видя в этих разрывах и провалах в дневной памяти средства, выводящие события из повседневной жизни, очищающие и опустошающие их. Мы должны как-то договориться с Летой, ибо она управляет многими годами нашей жизни, в особенности последними годами, и было бы глупо отворачиваться от ее воздействия, как от патологии. Романтики воспринимали Лету серьезнейшим образом.
В сновидениях примеры забывания (пробелы внимания, оговорки, ошибки опознавания, забытье, объянение117), включая забывание самого сна, не только указывают на определенные комплексы (которые, в общем, определяются влиянием ценностей дневного мира на внимание), и определяются суровой самоцензурой с четкими правилами, но и являются средством переноса событий в другое царство архетипов. Забытый сон - это сон, который сопротивляется тому, чтобы его вспомнили. Возможно, потому что память пребывает под ярмом дневного мира, а забытый сон сопротивляется служить таким образом. Он не позволяет использовать свое содержание для того, чтобы усилить эго. Как и во время анализа, чем больше омывает нас подземный мир, тем менее сопротивляется Лета. Сновидения приходят легче, поскольку улучшаются наши отношения со всем семейством Леты. Процесс забывания и процесс видения сновидений находятся в очень близких отношениях, и само сновидение, как мы указывали ранее, является процессом забывания, удаления элементов из жизни, так что они более не удерживают интерес, процессом ускользания по мере течения событий, из эго в психею.
117 Грейвз, "Greek Myths" ("Греческие мифы"), § 14.b.4: Плутарх называет Диониса "сыном Леты", Грейвз понимает это в значении "Вино", однако значение явно более сложным и глубоким образом объединяет Диониса с Гадесом, подземным миром и его ролью в качестве Повелителя Душ.
7. Одним базовым принципом за пределами особого образного ряда сновидений является представление, критически важное для всех сновидений. Фрейд заимствовал у Фехнера идею о том, что сновидение существует в своем собственном топосе. Это "психическая локальность", внутри которой разворачивается существование образов (см. выше, стр. 249). По указанию Людвига Бинсвангера118, работа сновидений осуществляется в определенных сценах; мышление сна это сценическое мышление; это пространство с особыми свойствами. Топос подземного мира выражается, например, в виде палат Вальхаллы и дворца Гадеса; но важнее то, что "подземное царство" само по себе имеет топографию, психическую структуру в метафорическом пространстве.
118 Л. Бинсвангер, "Wanderungen in der Auffassung und Deutung des Traumes" ("Путешествие в концепциях и интерпретации сновидений"), Берлин: J. Springer, 1927, стр. 62.
Основной образ подземного мира - замкнутое пространство (даже если его границы затуманены и не определены). В соответствии с нашим принципом сходства, каждый отклик на подземный мир должен выражаться из подобного же замкнутого пространства, будь то комната, в которой происходит консультация, непосредственная терапевтическая работа, герметичный сосуд, в котором происходит работа, дневник снов или погружение вглубь воображения. Все это исходит из закрытого глубинного подземного мира. Можно пережить топос сновидения, чувствуя себя "закрытыми" в ходе инкубации, в лабиринте, при беременности, или в давящих катакомбах, исследуя скелеты пращуров. Потому говорится о "погружении" в анализ, или "невозможности выхода" из анализа, поскольку глубины психотерапии в наше время стали одним из "мест" исследования подземного мира психики.
Для работы сновидений необходимы опыты пребывания в замкнутом пространстве, и создания корабля смерти, внутреннего пространства психического тела. Образы внутреннего пространства, некоторые из которых - только радостные - рассматривал Башляр в своей "Поэтике пространства", позволят психологии принять новые метафоры для своей работы, получив новые уточнения для архетипов аналитической психологии. Уже очень давно мы заимствуем термины для анализа сновидений, используя абстракции, такие как "противоположности", "компенсация", "элементы", "полюса", "энергии". Если рассматривать пространство сновидения как замкнутую сцены, можно говорить скорее о психодраматике, чем о психодинамике, продвигаясь, таким образом, в направлении языка архетипов, к образам структуры и действия, схожим с собственным языком сна.
8. Касаясь, наконец, общего отношения к сновидениям: если мы следуем путем мира ночи, сознание будет скорее закатным, чем рассветным, сознанием вечера, перехода в ночь, его ужаса и его ласки. Не вспоминая об Авроре Консургенс, поскольку Эос (Заря) предпочитает героев и поднимает их в бой. Не приводя сновидение к новому началу и предубеждениям, скорее будет постоянный путь вниз, с накатывающим ощущением безнадежности. Ни Прометей, ни Пандора.
Сознание станет менее визуальным; жертвенная связь с "божествами мертвых производилась с отвращенным лицом; не глядя, только голосом... "119 Подземный мир шепчет; в нем нет эмоционального тимоса, этот мир очень далек от ярких обозначений терапии, таких, например, как первобытный крик, выражающийся через архетипы наступления дня и рождения ребенка. Эта терапия, подобная любому консультированию и тренировке восприятия, подготавливает эго к жизни, но работа со сновидениями, как мы видели, осуществляется иначе. Вместо глаз на сцену выходит обоняние, ибо "Души обоняют в Аиде" (Гераклит, отр. 98) и "Если бы все вещи стали дымом, носы бы распознали их" (отр. 7). Даже невидимые в дыме ночи нижнего мира, различные архетипические конфигурации, выражаемые в виде тонких сущностей, можно распознавать по их тонким проявлениям120.
119 Кереньи, "Heroes" ("Герои"), стр. 283.
120 В античности тени мертвых (simulacra, eidola) в основном воспринимались пневматически (см. выше прим. 41). Как пишет Кумон в "After Life" ("Послежизнь"), стр. 166: "Они сравниваются с ветром, поскольку ветер - это воздух, находящийся в движении, с паром, дымом, который ускользает при попытке его сковать". (Как и сновидения!) (Также: Платон, "Кратил", 404d, который предполагает, что этимологическое значение имени Персефона: "та, что схватывает движущееся"). Помня о нашей точке зрения в отношении Гераклита - то, что он должен быть прочитан в первую очередь как глубинный психолог - его воззрения относительно запахов и дыма очень важны: Существует тонкое (незримое) восприятие, распознавание невидимого невидимыми средствами, тем же образом, которым боги распознают аромат ритуальных сжигаемых жертв и благовоний (отр. 67) : "Бог принимает различные образы подобно огню, когда он смешается с благовониями, и именуется по запаху каждого из них". Потому, когда Гераклит говорит (отр. 96) : "Трупы на выброс пуще дерьма", мы не можем удовлетвориться бытовой интерпретацией, что Гераклит имел в виду то, что мы и так знаем: мертвец бесполезнее дерьма. Скорее, используя свои обычные парадоксы, он говорит, что дерьмо, т.е. помойный запах, ценнее, чем вещество, которое его разносит, или же - не тело ценно, но душа, испускаемая через гниение. Так что я не думаю, что Гераклит говорит простыми словами, в непосредственной архаической форме выражая интуитивную или инстинктивную догадку, когда говорит что в подземном царстве обоняние служит для восприятия. Скорее, полагаю я, он говорит о "подземном восприятии" или о том, как мы воспринимаем психическую реальность, когда "все вещи становятся дымом", (отр. 7), где "дым" значит, с одной стороны, затуманенное восприятие глаз, а с другой стороны, "мертвых", испаренных или перешедших в области психэ (если попытаться подобрать выражение поточнее). То, что психиатры говорят, что "чуют психоз", может быть важнее, чем кажется. Как пишет Уилрайт ("Heraclitus", стр. 66): " . . .дым, облако и пар - не что иное, как различные состояния, промежуточные между огнем и водой, а душа онтологически принадлежит этой области. Схожая с паром, душа ещё и является дымом... ". О душе (аниме) как дыме в алхимии, см CW 12, см. 278n. Объемное примечание об обонянии как способе эмоционального восприятия, см. мою работу "Emotion" ("Эмоция"), Лондон: Routledge, 1960, стр. 235n.
Характеристика времени требует особого внимания - подобно тому, как и Артемидор и другие древние толкователи всегда спрашивали час, в который был увиден сон121. Время рассматривается как образ психического момента: происходит ли сон в утренние или вечерние часы? Меньше внимания уделяется вычислению числовой символики, чем космологическим часам и их подразделению на качественные характеристики времени, чувству различия между часами, которые тоже являются мифическими персонажами.
121 Бюхсеншутц, "Traumdeutung im Altertume" ("Сновидение в Древнем Мире"), стр. 210.
Несмотря на то, что Фрейд и Юнг всю жизнь занимались темной стороной человека, и самой областью психэ, психотерапия - и фрейдистская, и юнгианская - становилась все более вовлечена в жизнь, приковывала психэ к жизни и толковала сны для услужения жизни. В своём неумеренном оптимизме психотерапия всё более и более забывает глубину воззрений своих основателей. Если, как говорил Юнг, современный человек находится в поиске утраченной души, то эта душа отчасти утеряна в процессе жизни; попытки современной психотерапии связать сновидения с жизнью лишь усиливают эго за счет души, последуя тимосу, а не психэ. Подземный аспект каждого комплекса, касающийся смерти, является точкой соприкосновения с неизменным потенциалом психэ, где может быть вновь найдена душа. Подземный мир и его образы содержат глубочайшие загадки и постепенно становятся главной заботой любого, кто вовлечен в созидание души.
Подобно тому как сновидение является стражем нашего сна, работа сновидений - ваша и наша - защищает те глубины, из которых восходят сновидения, наследственной памяти, мифологии, воображения и всех невидимых вещей, что управляют нашими жизнями. Сновидения - бдительный брат сна, они в братстве со смертью, герольдами, стражниками грядущей ночи. И модель отношения к ним может быть сформулирована на основе образа Гадеса, гостеприимного, хлебосольного, но при этом бездонного, несущего образы тьмы, заката и обладающего пугающим холодным разумом, который в своём дворце даёт вечное прибежище неисцелимым состояниям человеческого существа.
АББРЕВИАТУРЫ/БИБЛИОГРАФИЯ:
NB - Гераклит: Авторская нумерация фрагментов Гераклита в соответствии с порядком Диелса-Кранца, переведенным на английский К. Фримен, "Ancilla to the Pre-Socratic Philosophers" ("Указания по философам-досократикам"), Оксфорд: Blackwell, 1948. Автор использует переводы Гераклита по M. Marcovich, "Heraclitus: Greek Text with a Short Commentary, (Editio Maim)" ("Гераклит: греческий текст с краткими комментариями"), Мерида, Венесуэла: Los Andes Univ. Университета, 1967, с указанием и рассмотрением всех основных расхождений. В некоторых случаях автор использует (с указанием) иные английские версии фрагментов Гераклита. А именно: Д. Бёрнет, "Early Greek Philosophy" ("Ранняя греческая философия"), Лондон: А. и К. Блэк, 1930/48; Г. С. Кирк и Д. Э. Рэйвен, "The Pre-Socratic Philosophers" ("Философы-досократики"), Кембридж: Univ. Press, 1963; У. К. К. Гутри "A History of Greek Philosophy" ("История греческой философии"), ч.1, Кембридж: Univ. Press, 1962; П. Уилрайт, "Heraclitus" ("Гераклит"), Принстон: Univ. Press, 1959.
* (Для перевода использовался перевод М.А.Дынника)
BPP З. Фрейд, "Beyond the Pleasure Principle" ("По ту сторону принципа удовольствия"), перев. Д. Страчи, Лондон: Hogarth, 1950.
CP З. Фрейд, "Collected Papers" ("Собрание сочинений") (Тома I-V), различные переводчики, Лондон: Hogarth, 1924-50.
CW К. Г. Юнг, "Collected Works" ("Собрание трудов"), перев. Р. Ф. К. Халл, Принстон: Princeton Univ. Press, (номера параграфов).
EI З. Фрейд, "The Ego and the Id" ("Эго и Ид"), стандартное издание XIX.
EJ "Eranos Jahrbuch" ("Ежегодник Эранос"), Тома 1-38, Цюрих: Rhein; том 39 и далее, Лейден: Brill.
ERE "Encyclopedia of Religion and Ethics" ("Энциклопедия религии и этики"), Д. Гастингс, ред., Эдинбург: Clark, 1920, том XI.
ID З. Фрейд, "The Interpretation of Dreams" ("Толкование сновидений"), перев. Д. Страчи, Лондон: Allen and Unwin, 1954, (репринт томов IV и V Стандартного издания в одном томе.)
IL З. Фрейд, "Introductory Lectures on Psycho-Analysis I and II" ("Вводные лекции по психоанализу I и II"), Стандартное издание IV.
Лекс У. Г. Рошер, "Ausfuhrliches Lezikon der Griechischen und Romischen Mythologie" ("Краткий словарь греческой и римской мифологии"), репринт, Хильдесгейм: Olms, 1965.
MA Дж. Хиллман, "The Myth of Analysis" ("Миф психоанализа"), Эванстон: Northwestern University Press, 1972.
NIL З. Фрейд, "New Introductory Lectures in Psycho-Analysis" ("Новые вводные лекции по психоанализу"), перев. У. Дж. Г. Шпротт. Лондон: Hogarth, 1933/57.
OD З. Фрейд, "On Dreams" ("О сновидениях"), перев. Д. Страчи, Лондон: Hogarth, 1952.
OET Р. Б. Онианс, "The Origins of European Thought about the Body, the Mind, the Soul, the World, Time, and Fate" ("Истоки европейского воззрения на тело, разум, душу, мир, время и судьбу"), 2е издание. Кембридж: Univ. Press, 1953.
OPA З. Фрейд, "The Origins of Psycho-Analysis: Letters to Wilhelm Fliess, Drafts and Notes, 1887-1902" ("Истоки психоанализа: письма Вильгельму Флиссу, наброски и заметки, 1887-1902"), Лондон: Imago, 1954.
OTL З. Фрейд, "Art Outline of Psycho-Analysis" ("Художественные наброски психоанализа"), перев. Д. Страчи, Лондон: Hogarth 1949.
RP Дж. Хиллман, "Re-Visioning Psychology (The Terry Lectures)" ("Пересматривая психологию (Лекции Терри), Нью-Йорк: Harper and Row, 1975.
TD З. Фрейд, "Metaphysical Supplement to the Theory of Dreams" ("Метафизические дополнения к теории сновидений"), CP IV, стр. 137-151.