Побег
Щелкнула клавиша магнитофона и над корейским катком зазвучала «Зима». Женя зябко передернул плечами. Когда-то давно эта мелодия не давала ему спать по ночам, являлась в кошмарах, дергала каждым своим звуком за нервы. Теперь от нее лишь слегка сжималось сердце, подсказывающее, напоминающее о том, что было когда-то.
С первыми звуками «Зимы» Ягудин ступил на лед катка. Разогнался, чувствуя спиной привычное сопротивление воздуха, прыгнул. Он был вновь в своей стихии: спортсмен, Олимпийский чемпион. А если прикрыть глаза и не обращать внимания на то, что вокруг смеются, шутят и чувствуют себя абсолютно расслабленно другие спортсмены, то можно на секунду почувствовать себя на соревнованиях. На ходу Леша развернулся и, пробуя силы, сделал аксель. Посомневавшись, прыжок поддался, вызвав у своего хозяина довольную улыбку.
Жене было не до смеха. Обычно на шоу любой спортсмен может отдохнуть и расслабится. Любой, кроме него, видимо. За каждым жениным шагом следила Яна, считающая, что она оказывает мужу моральную поддержку. «Женьча, вот сейчас классненько! Женьк, ну что же ты? Давай еще раз!» Охх… На Плющенко постепенно накатывало легкое бешенство, заставляющее его беспокоиться о крыше катка. Ведь когда в твоих висках стучит огонь, никто не может гарантировать, что тот не перекинется на легковозгорающиеся поверхности рядом, не так ли? Благо прецеденты уже были.
Леша краем глаза поглядывал в сторону Плющенко. Тот явно не радовался жизни и с каждой новой фразой Рудковской начинал нервно тереть висок. Распустил он ее. Женя, несмотря на свою стервозность, никогда не умел разбираться с женщинами. Вот с мужиками умел, еще как. И словом и делом. Леша уже начал всерьез задумываться, не помочь ли Плющенко, как поймал на себе заинтересованный взгляд. Женин заинтересованный взгляд.
Кстати, о горящих крышах! А почему нельзя если не вернуть, то повторить те ночи, наполненные не только зноем лета и пламенем пожара, но и огнем двух тел, сплетавшихся тогда так, как будто для них не существовало жизни по-отдельности? Он посмотрел на Ягудина, разворачивавшегося сейчас как раз в направлении его, Жени (и Яны, ч-черт!). Кажется, Леха понял! Но тут ягудинский взгляд потускнел и вновь стал незаинтересованным, а за спиной презрительно фыркнули. Ну, спасибо, Яна, облагодетельствовала! Так, тепло, пульсировавшее на губах, разливалось уже по всему телу, и Леха явно был не прочь о него согреться. Но что делать с Яной?
Интересно, сможет или нет? В смысле, сможет ли Женя придумать план побега? Потому что все остальное он явно может, Леша никогда в этом не сомневался. Хотя с планом надо поторопиться, тренировка уже подходит к концу. Мля! К Жеке подкатила стайка хихикающих корейских юниорок за автографами. Как не вовремя!
Женя заметно скис. Зачем этим девочкам его роспись, они же явно прибегали за автографами в прошлом году! Или не они? Фиг с этими кореянками разберешь. Но он все равно кипел от возмущения. Они же никогда не поймут то, что он им на память напишет. Он или любая другая звезда. Другая… Стоп! Вот так он и поступит.
Как Леша и ожидал, после Плющенко за автографами девочки побежали к нему. Так они и не успели договориться о встрече. Впрочем, чего рассуждать об упущенных возможностях? Тем более, очередная девочка, кажется, кроме росчерка, хотела еще и фотографию со звездой. Ягудин взял у этой малышки блокнот, с улыбкой кивнул и поднес ручку к бумаге…
Уже сняв коньки и зашнуровав ботинки, Женя стоял возле входа, пытаясь не обращать внимания на поторапливающую его Яну. В тот момент, когда она заныла громче, Женя наконец развернулся и собрался уходить. Все равно он уже увидел главное: под его беглым «Чертовски соскучился по Корее. Давай через час у тебя в номере?» с теплой улыбкой размашисто подписывали «Ягудин».