Чудо-дерево Пётр
В ленте последние сутки удивительное. Такие разные люди - атеисты и верующие, православные и люцифериане, циники и романтики, гуманисты и фашисты, и чёрт-те кто ещё - позабыли о политических, медицинских, духовных и прочих распрях. Все в унисон, и каждый по своему, ну а повод невесёлый. Прощаются с Петром Мамоновым.
Не помню такого вообще - ни одного развенчания, никакого хамства, все кто говорят - все с глубоким уважением и благодарностью. Мелькнуло только, в рамках статистической погрешности, классическое "очередной повод выставить чувства, а вы его и не знали". Ну, что ж.
Я как раз из тех, кто не знал. Не то что лично, как многие мои друзья - какое там, я даже и с творчеством его был знаком крайне поверхностно. А тоже переживаю, и вот делюсь. И не только потому, что для огромного числа моих близких это настоящее горе. И нет, дорогие циники, это не "хайпануть" и не "подемонстрировать эмпатию". Это чушь, ни уму ни сердцу. Всё совсем не так.
Просто культура - это волшебный лес. И в этом лесу росло чудесное и странное дерево - творчество Петра Николаевича. Такое высокое, что и в соседних лесах его видели да дивились. Почти весь лесной народец, с которым меня свела судьба, к этому дереву бегал, ходил, а кто-то и паломничал. Дерево приносило удивительные плоды, мне с подачи друзей кое-что тоже перепадало, конечно. На многих плоды эти действовали то как волшебные грибы, то как молодильные яблоки. Уж видел я эти ошарашенные лица, горящие глаза, открытые в изумлении рты. Сам не так чтобы сильно интересовался - кое-что слышал, но мизерную часть. Всё впереди, аж страшно даже. И фильмы не все видел - ну, Такси-блюз и шапито-шоу конечно впаяны крепко, а вот ни Остров ни Царь не смотрены (кстати, думается, в воображаемой идеальной экранизации булгаковского романа Воланда, конечно, играл бы Янковский, а вот Пилата - Мамонов).
А ещё, ещё это чудо-дерево часто давало всем желающим возможность забраться на его ветки и посмотреть. Говорят, видно было с этой высоты такое, что дух захватывало. Я так ни разу не сподобился. Почему? Ну, может, потому что как это бывает, подспудно всегда казалось что дерево это будет всегда, как вот та гора или вот солнце. Или было оно таким большим, что даже не воспринималось как нечто реальное, или казалось что не по плечу мне. Или потому что я больше любил гулять в других чащах. Ну и просто потому что дурак, чего уж. Так бывает. Но вот понимать, что это один из главных ориентиров, который делал наш парк культуры именно чудесным лесом - на это ума хватало, по счастью, всегда.
Артист. Человек искусства. Искусство, творчество - оно и правда ведь как дерево, преобразует неорганическую, неживую материю, всю эту бытовуху, чернуху, глупость и чушь эту нашу всю - в жизнь, в кислород, в то, чем мы дышим и живём. Алхимия, так сказать. Кажется, и к жизни своей Пётр Николаевич относился так же. Преобразовывал. Не всем близкая (а как иначе?) его богоискательская метаморфоза - это, быть может, было искусство вовремя уйти в сторонку, чтобы остаться живым. И ведь никого он силком никуда не волок, будучи человеком совершенно очевидно честным, и великого достоинства. Как говорил не менее странный и парадоксальный мыслитель Витгенштейн: "Почивать на лаврах так же опасно, как отдыхать в снегу. Можно задремать и умереть во сне". Ну наверно вот так.
Те его интервью, отрывки выступлений поздних, которые я видел, вызывали как-то в памяти тот самый пелевинский рассказ про сарай, который не хотел, чтобы в нём стояла-гнила бочка с огурцами, а мечтал стать велосипедом, и улететь. Ну вот теперь он улетел. И на ветках дерева этого уже не взмыть наверх никому - а кто не успел, тот, конечно, зря. Ну, так бывает.
Но вот что важно. Живой организм этого удивительного творчества был таким мощным, таким большим и таким именно живым, что вокруг него развился свой биоценоз, как в рогах того лося в добром мультфильме. Корнями своими он преобразовал почву, сделав её плодородной. В тени кроны выросли иные чудесные штуки. И птицы, которые вили там гнёзда, научились летать. Я вот тоже там живу, в этом мире, щипаю травку. Поэтому, конечно, да. Печально. Нет теперь этого дерева - и даже не верится, неужели же такое и правда было? Такое? Настолько?! Было! Было. Волшебный лес без него уже никогда не будет прежним. Грусть. Но - волшебный лес навсегда останется таким, каким он его помог сделать. Просто будучи собой. Это - в вечности. Это есть. И это счастье.
А значит, благодарность. Соболезнования всем, кто знал лично. И низкий поклон, Пётр Николаевич. Чудо-дерево. Человечище. Человек. Счастливой вечности!
Не помню такого вообще - ни одного развенчания, никакого хамства, все кто говорят - все с глубоким уважением и благодарностью. Мелькнуло только, в рамках статистической погрешности, классическое "очередной повод выставить чувства, а вы его и не знали". Ну, что ж.
Я как раз из тех, кто не знал. Не то что лично, как многие мои друзья - какое там, я даже и с творчеством его был знаком крайне поверхностно. А тоже переживаю, и вот делюсь. И не только потому, что для огромного числа моих близких это настоящее горе. И нет, дорогие циники, это не "хайпануть" и не "подемонстрировать эмпатию". Это чушь, ни уму ни сердцу. Всё совсем не так.
Просто культура - это волшебный лес. И в этом лесу росло чудесное и странное дерево - творчество Петра Николаевича. Такое высокое, что и в соседних лесах его видели да дивились. Почти весь лесной народец, с которым меня свела судьба, к этому дереву бегал, ходил, а кто-то и паломничал. Дерево приносило удивительные плоды, мне с подачи друзей кое-что тоже перепадало, конечно. На многих плоды эти действовали то как волшебные грибы, то как молодильные яблоки. Уж видел я эти ошарашенные лица, горящие глаза, открытые в изумлении рты. Сам не так чтобы сильно интересовался - кое-что слышал, но мизерную часть. Всё впереди, аж страшно даже. И фильмы не все видел - ну, Такси-блюз и шапито-шоу конечно впаяны крепко, а вот ни Остров ни Царь не смотрены (кстати, думается, в воображаемой идеальной экранизации булгаковского романа Воланда, конечно, играл бы Янковский, а вот Пилата - Мамонов).
А ещё, ещё это чудо-дерево часто давало всем желающим возможность забраться на его ветки и посмотреть. Говорят, видно было с этой высоты такое, что дух захватывало. Я так ни разу не сподобился. Почему? Ну, может, потому что как это бывает, подспудно всегда казалось что дерево это будет всегда, как вот та гора или вот солнце. Или было оно таким большим, что даже не воспринималось как нечто реальное, или казалось что не по плечу мне. Или потому что я больше любил гулять в других чащах. Ну и просто потому что дурак, чего уж. Так бывает. Но вот понимать, что это один из главных ориентиров, который делал наш парк культуры именно чудесным лесом - на это ума хватало, по счастью, всегда.
Артист. Человек искусства. Искусство, творчество - оно и правда ведь как дерево, преобразует неорганическую, неживую материю, всю эту бытовуху, чернуху, глупость и чушь эту нашу всю - в жизнь, в кислород, в то, чем мы дышим и живём. Алхимия, так сказать. Кажется, и к жизни своей Пётр Николаевич относился так же. Преобразовывал. Не всем близкая (а как иначе?) его богоискательская метаморфоза - это, быть может, было искусство вовремя уйти в сторонку, чтобы остаться живым. И ведь никого он силком никуда не волок, будучи человеком совершенно очевидно честным, и великого достоинства. Как говорил не менее странный и парадоксальный мыслитель Витгенштейн: "Почивать на лаврах так же опасно, как отдыхать в снегу. Можно задремать и умереть во сне". Ну наверно вот так.
Те его интервью, отрывки выступлений поздних, которые я видел, вызывали как-то в памяти тот самый пелевинский рассказ про сарай, который не хотел, чтобы в нём стояла-гнила бочка с огурцами, а мечтал стать велосипедом, и улететь. Ну вот теперь он улетел. И на ветках дерева этого уже не взмыть наверх никому - а кто не успел, тот, конечно, зря. Ну, так бывает.
Но вот что важно. Живой организм этого удивительного творчества был таким мощным, таким большим и таким именно живым, что вокруг него развился свой биоценоз, как в рогах того лося в добром мультфильме. Корнями своими он преобразовал почву, сделав её плодородной. В тени кроны выросли иные чудесные штуки. И птицы, которые вили там гнёзда, научились летать. Я вот тоже там живу, в этом мире, щипаю травку. Поэтому, конечно, да. Печально. Нет теперь этого дерева - и даже не верится, неужели же такое и правда было? Такое? Настолько?! Было! Было. Волшебный лес без него уже никогда не будет прежним. Грусть. Но - волшебный лес навсегда останется таким, каким он его помог сделать. Просто будучи собой. Это - в вечности. Это есть. И это счастье.
А значит, благодарность. Соболезнования всем, кто знал лично. И низкий поклон, Пётр Николаевич. Чудо-дерево. Человечище. Человек. Счастливой вечности!