Что мы имеем в виду, когда говорим «Средний класс»
На прошлой неделе президент Обама пошел по пути содействия среднему классу на экономической повестке дня.
Как и ожидалось, Джон Бейнер с партией республиканцев открыли ответный огонь, обвиняя Обаму в «выдавливании среднего класса».
И это ведь даже не год выборов, а, тем не менее, вопросы «среднего класса» горячо оспариваются на языке недвижимости. И, похоже, никто в действительности не знает, что он значит.
«Средний класс» остается всеобщим излюбленным самоопределением, хотя процент американцев, считающих себя «средним классом» снизился с 53 процентов в 2008 году до 49 в последнее время, согласно данным статистических исследований Pew Research. Как говорила учительница моего друга в средней школе: «Америка может гордиться тем, что каждый может принадлежать к «среднему классу». Хорошо, что она преподавала не математику.
Учитывая такую популярность, не секрет, почему само выражение «в интересах среднего класса» в настоящее время нам, словно малым детям, выдается за политическое клише. Вопрос лишь в том, почему столь многие не вписываются в категорию (средний доход на семью составляет немногим больше $ 50 000) хотя сами предполагают обратное. Почему определение «средний класс» по-прежнему кажется столь же необходимым, сколь и желанным?
[Spoiler (click to open)]
Исследуя, как бессознательные предположения людей влияют на их восприятие на экономические вопросы, я открыл динамику значений стоящих за термином «средний класс», в частности, сравнивая их с другими экономическими категориями. В Корпусе Современного Американского Английского Языка более чем 450 миллионов слов из речи, средств массовой информации, художественной литературы, и научных работ, и одними из самых распространенных слов (исключая союзы и предлоги, конечно) связанных с термином «средний класс» окажутся «формирующийся», «бурно развивающийся», «обремененный», «выдавливание». Этим можно объяснить трансформации, происходящие с этой группой. Отсутствуют численные условия и показатели, отражающие то, какова она жизнь внутри этой категории. На самом деле, в обиходе, мы редко слышим о реальных людях, принадлежащих к ней; группу среднего класса можно также описать как комнатные растения или хлопушки. В этом определении столь немногое указывает на конкретный доход или образ жизни.
С другой стороны, сведения о «богатых» появляются в текстах совместно с такими терминами, как «инвесторы», «бизнесмены», «покровители», «владельцы» и «доноры». Эти слова связаны в нашем сознании с источниками доходов, и, как следствие, с величиной компенсации. Богатые, в нашем понимании, это не те люди, которые подвергаются воздействию, а напротив, являются членами группы, осуществляющей воздействие, оплачивающие его.
«Бедный», как определение чего-то отфильтрованного, низкого качества, попадается нам в совпадении с такими словами как «парень» и «девушка», а также «бездомный», «больной», «тяжелое положение», «нуждающийся» и «страдания». Эти определения позволяют нам ощутить, каково состоять в этой группе день за днем, дают нам ясное представление о том, что эта группа состоит из тех, кому не доступны какие-либо доходы, либо доступны, но крайне малые.
На основании данных определений можно сделать утверждение о том, что американцы с некоторой небрежностью относятся к классовой дифференциации. Сравнивая базы данных текстов США и Великобритании, мы обнаружим, что британцы используют термины «высший класс» и «низший класс» с большей уверенностью, тогда как мы предпочитаем «богатых» и «бедных». Тем не менее, мы уделяем «среднему классу» абсолютное большинство эфирного времени. Это говорит о том, что это устоявшееся выражение уже не расшифровывается пониманием значения его составных частей, которые должны обозначить экономическое положение между двумя другими. Вместо этого, «средний класс» стал статусом, брендом, этикеткой, которую Вы решили на себя повесить.
Не находя посреди популярных картинок богатства и бедности похожих на наши собственные переживания, мы решаем, что мы должны быть чем-то еще.
На мониторах, окружающих всех - от простой домохозяйки до звезды эстрады - бескрайнее богатство. Впитывая это, американцы составляют себе представление о том, что такое богатство. И большинство людей, даже 1 процент богачей (то есть, с доходами выше $ 500 000), не может идти в ногу с Кардашянами. Они делают вывод о том, что они не богаты, поэтому помечают себя средним классом. Мы гораздо меньше заинтересованы, в том, чтобы бедные оказались в поле зрения. Тем не менее, будь то с помощью образов очереди за хлебом или жизни нищего-попрошайки, у нас есть некоторое представление о жизни без средств. Если характерным описанием бедности будет являться ее крайняя степень, т.е. отсутствие крыши над головой, то люди вряд ли отнесут себя к этой категории.
Когнитивная наука учит нас тому, что мы понимаем мир и явления в нем, поделив их на категории. От простых (съедобно/несъедобно) к сложным (потенциальный супруг/случайный роман) группировка элементов является неотъемлемой частью нашего образования. Для того, чтобы определить, что вписывается в конкретную категорию, мы часто движемся от противного. Иногда эти решения принять легко: смартфон и аппарат с дисковым набором оба считаются телефонами. Но категории укрупненного социального значения подлежат интерпретации и изменению с течением временем. «Этот мальчик просто активный или у него «СДВГ»?» Эти клейма, однажды поставленные, могут изменить восприятие и политику.
Не находя среди популярных представлений о богатстве и бедности похожих на нашу бытность, мы сами с собой решаем, что мы должны быть чем-то еще. И выбор в пользу «среднего класса» сделать предельно просто, опять таки потому, что язык не вполне ясно очерчивает границы того, что это обозначает.
Оставшийся компонент наших экономических изысканий на тему дифференциации классов есть не доход, но те блага, которые мы можем позволить себе на эти средства. Одними из самых распространенных синонимов с определениями «богач» и «бедняк» являются «имущий» и «неимущий». Но потребительские товары, считавшиеся роскошью, будь то сотовые телефоны или телевизоры, в наши дни доступны каждому. Это означает, что даже в качестве работодателей крепко завоевавших нашу производительность, порожденную желанием сохранить реальную заработную плату на уровне 1970-х годов, мы послали женщин на работу, мы просиживали бесконечные часы в офисе и использовали все новые кредитные товары, чтобы проложить себе дорожку к небольшому островку счастья. Таким образом, наша подмена определению классовой принадлежности - покупательная способность - лишь подтверждает тот факт, что доходы, льготы, стандарты и образ жизни многих из нас уже давно не имеет никакого отношения к среднему классу существования, как бы мы не цеплялись за это прозвище.
Однажды заглянув за забор с пиками, собранными из штампов, окружающих дом, мы видим, что именно мы привыкли называть «средним классом». Ипотека почти выплачена; долг за машину не вызывает опасений. И все это мы ловко провернули на единственный источник дохода, заимев вместе с ним медицинскую страховку, пенсию и возможность провести отпуск в родных краях и отправить детей в колледж.
Сегодня у нас есть только этикетка, но соответствовать ей нам удастся едва ли. Люди тогда начнут принадлежать к среднему классу общества, когда им будут гарантированы выбор и жизнь без вечного гнета страха, что любая неожиданность повергнет их в пучину. А в наши дни такого положения вещей не наблюдается. Политики всех мастей продолжают настаивать на верности среднему классу, но это только потому, что они надеются, что мы не замечаем, что это бренд без продукта.
Первоисточник: http://rueconomist.ru/chto-myi-imeem-v-vidu-kogda-govorim-sredniy-klass/