Puella-colombe
Grave stele of a little girl. Greek, ca. 450-440 B.C. The Metropolitan Museum of Art, New York.
Henri de Régnier
PUELLA
(Médaille d'argile)
Plains-moi, car je n'eus rien à donner à l'Amour,
Ni fleurs de mon Été, ni fruits de mon Automne,
Et la terre où naquit mon destin sans couronne
N'a pas porté pour moi la rose ou l'épi lourd.
Les Fileuses qui font nos heures et nos jours
N'ont pas tissé non plus, pour que je la lui donne,
La tunique fertile où, naïve Pomone,
La vierge de ses seins sent mûrir le contour.
Je n'ai pu même offrir à ta divinité
La colombe de ma chétive nudité,
Car ma chair sans duvet n'eût pas tiédi ta main.
Amour ! tends-la au moins à l'obole fragile
Et prends cette médaille où, profil enfantin,
Mon visage anxieux sourit à fleur d'argile.
Анри де Ренье
ДЕВОЧКА
(Надгробная медаль)
О, пожалей меня - мне нечего отдать Эроту -
Ни летнего цветка, ни плода осени:
Земля, где выпал мой жребий неувенчанный,
Не вырастила мне ни колоса, ни розы,
А Парки, ткущие часы и дни,
Не выткали, как дань ему, тунику
Плодоносную - наивная Помона,
Под которой зреет очерк груди девичьей.
Я даже не могу отдать, как жертву богу,
Голубку моей убогой наготы, -
Ибо плоть моя неопушенная не может согреть твоей руки,
Но протяни ее, Эрот, к оболу -
Прими сию медаль, где профиль детский -
Мое лицо тревожное - цветет на хрупкой глине.
перевод М.А. Волошина
Во французском тексте в качестве подзаголовка стоит не Надгробная медаль, а Médaille d'argile (круглый глиняный барельеф). Имел ли в виду Анри де Ренье реальный барельеф, виденный им в музее, сказать трудно, но читая это изысканное стихотворение, которое можно было бы определить как плач девочки о своей ранней смерти, невольно вспоминается греческая мраморная стела (надгробная плита) удивительной красоты, которая хранится в Метрополитен-музее. Какими путями она попала в Нью-Йорк, в каталоге музея ничего не говорится, но только то, что была найдена на Паросе в 1775. Скорее всего стела была приобретана каким-нибудь английским коллекционером-любителем классических древностей, в то время ставшими очень популярными.
Впрочем, по каким путям прошла эта древнегреческая стела из знаменитого паросского мрамора, значения не имеет, но создается впечатление, которое переходит почти в уверенность, что Ренье видел - в глиняном воспроизведении или каком-нибудь другом - именно это изображение девочки с голубками в руках, склоненной головой и скорбным взлядом, обращенным к птице, которую держит в правой руке, касаясь губами ее клюва. На левой ее руке сидит другой голубок, обращенный в противоположную сторону, как бы собираясь улететь. Эти два голубка должны, думается, иметь символическое значение. Кажется, что касаясь губами клюва голубка, девочка передает ему свое жизненное дыхание, которое должен унести другой голубок. Быть может, это тот же самый голубок, но в двойном своем действии - принимающий жизнь и уносящий ее, и поэтому девочка склонилась к нему головой со страдающим выражением в лице, смотря на этого крылатого посланника богов широко раскрытыми печальными глазами.
На эту голубку-душу, кажется, намекают эти строчки Je n'ai pu même offrir à ta divinité / La colombe de ma chétive nudité (Я даже не могу отдать, как жертву богу, / Голубку моей убогой наготы), которую она не может более принести в жертву богу Любви, но только свой прекрасный мраморный лик:
Amour ! tends-la au moins à l'obole fragile
Et prends cette médaille où, profil enfantin,
Mon visage anxieux sourit à fleur d'argile.
Но протяни ее, Эрот, к оболу -
Прими сию медаль, где профиль детский -
Мое лицо тревожное - цветет на хрупкой глине.
