#CB (Долгоруковская), пятая неделя. Перепады температур.
- Black… Sorry, African-American coffee, please.
- Schwarzer ... Sorry, Afro-Amerikanischer Kaffee, bitte.
- Nigrum ... paenitet, African-American capulus, velit.
- Чёрный… Простите, афроамериканский кофе, пожалуйста.
(Вавилонский разговорник)
... Как известно, определить уровень крутости столичной кофейни достаточно просто. Берёте термометр и замеряете количество градусов, на которое падает температура в помещении, когда гость у стойки обращается к бариста с просьбой:
- А налейте-ка мне, батенька, какое-нибудь вкусное кофе.
Здесь и далее - фотографии Аши Комаровской.
Весна.
На Долгоруковской шпарит солнце, девушки в туниках и платьицах снуют по кофейне, радуют глаз. Я внезапно начинаю зябнуть, грею дыханием руки, бросаю взгляд на стоящего за стойкой Диму. Дима поднимает бровь, старается держать себя в руках, но неосознанно уже расчехляет орудия, патроны язвительности, гранаты сарказма, кумачовый стяг "За чистоту русского языка", вот это вот все. Очаровательная посетительница стоит перед этим оружейным складом, не ожидая, не ведая, что может сейчас произойти.
Девушка смотрит на Диму, Дима взирает на девушку - буря, искра, безумие.
... Немногие знают, что у крутости и профессионализма есть градации, уровни, пояса, - как в дзюдо. И в Кофебине живут своим делом люди, которые, кроме любви к кофе, еще и испытывают неосознанную, неистребимую любовь к людям.
На плечо Дмитрию ложится рука. Роксана, сногсшибательная брюнетка, нежно улыбаясь, перехватывает инициативу с помощью ей одной ведомого пульта управления. Как-то незаметно находятся общие темы: внезапно звучит французская речь, девушки смеются, щебечут, Дима ставит на стойку мой заказ, ловит мой взгляд, ухмыляется, пожимает плечами.
Я забираю брусничный пирог - сквозь снег сахарной пудры проступают кроваво-красные капли любимых ягод - с чуть подтаявшим шариком "сникерса" - ванильного мороженого с тягучей карамелью и кусочками арахиса. Брусничный сок возвращает меня в прохладное карельское лето на беломорской биостанции - счастливые годы юности. Тема из "Холодного Сердца" сегодня преследует меня: во френч-пресс с де Бальзаком, темным кофе с латиноамериканским характером, Роксана добавила веточку свежей мяты, - холодящая горечь оттеняет насыщенный вкус.
У каждой кофейни сети - свой портрет: впору писать путеводитель по галактике. Кофебин в Сити - это цитадель высокого бизнеса, выдерживающая приливы и отливы офисных клерков и руководителей. Кофейня на Пятницкой - центральная точка, полная радушия и теплоты, бурлящая, жизнерадостная, гостеприимная, как и положено месту отдыха и паломничества. Ну а точка на Долгоруковской одним своим близким расположением к величественным стенам РГГУ обязана была стать филиалом Вавилонской библиотеки.
Вечно молодые студенты, сменяющие друг друга, непрерывающийся поток ярких, сильных, сомневающихся умов. Они жужжат как пчелы в улье: галльская речь сменяется каталонской, обсуждение категорического императива перетекает в систематизацию сюжета "Мстителей" по Проппу.
Мелькает тень Борхеса, звучит канте хондо Лорки. Суровый усатый мужчина подходит к стойке, близоруко щурится на грифельную доску с описанием Кофе дня, неожиданным басом вопрошает в пространство:
- Какой у вас тут самый горький экспрессо?
...
Роксана кошачьим взглядом из-под ресниц следит за тем, как Дима, глубоко выдохнув и вдохнув, совершает рывок по профессиональной лестнице. Температура в помещении слабо колеблется.
Полуулыбка делает ее похожей на героиню "Тысячи и одной ночи".