Создатели книги "Мифы Яффо. 25 прогулок по Старому городу". Дима Брикман.
Слово о книге «Мифы Яффо. 25 прогулок по Старому городу» уже было.
Продолжим слово о ее создателях.
Дима Брикман (Гиватайм), фотохудожник, автор бестселлеров «Иерусалим не просто город» и «Фотография: увидеть увиденное»; создатель жанра «Фотопереводы», а, соответственно, и автор нашумевших фотопереводов «Екклесиаст», «Молитва Иерусалима», «Тени Иерусалима», «Дао Дэ Цзын»; автор сетевых фотоальбомов «Глаза Армении», «Глаза Японии», «Борис Гребенщиков : фотувертюра к БГ-симфонии», «Портрет рук», «Зеркала Михаила Жванецкого», «Музыка-это то, что звучит между нотами»; автор и ведущий радиопередач «Джаз-клуб по пятницам» и «Детские недетские вопросы» (последняя, как Кащей, оказалась бессмертной и трансформировалась в телевизионное ток-шоу).
Фотограф и художественный редактор книги. По большому счету, главный соавтор.
Дорогой Дима!
Вот и наступил черед сказать прямо в лицо всё, что я о тебе думаю. Нет, всё, конечно, не получится: уж больно ты креативен и многообразен, охватить такое за один раз мне не под силам. Но что-то постараюсь выразить.
Когда я только начал задумывать этот проект, затянувшийся впоследствии на годы, то, естественно, встал вопрос об иллюстрациях. Мой план был прост: написать книгу, а потом с фотографом обойти главные точки и запечатлеть их на память потомкам. Желающих прогуляться со мной по Яффо было предостаточно, фотоаппараты есть у всех, а каждый владелец камеры считает себя профессионалом. И правильно - ты же сам этому учишь на своих мастер-классах.
Но, вот, даже и не знаю, как так получилось, что ты почти сразу же начал сопровождать меня повсюду, не позволяя даже и помыслить о том, что кто-то может с тобой конкурировать. В результате, вы с Реувеном Бреннером остались вдвоем, разделив между собой сферы действий.
Повторюсь, план у меня был четкий и ясный. Никакого экстрима, никаких приключений, ничего экстраординарного! Книга-путеводитель, состоящая из энного количества глав, скупо проиллюстрированная тем же количеством фотографий. Скажем, глава про Часовую башню? Вот фото башни. Глава про мечеть - вот и мечеть. Двадцать пять глав-двадцать пять фотографий. Работы - совсем ничего. Оставалось лишь так просчитать её, чтобы ходить по чистым улочкам, встречаясь время от времени с исключительно интеллигентными людьми...
Но, как говорится, «гладко было на бумаге...». Про «овраги»-то я знал, конечно, а если и забывал, то было, кому напомнить, но, одно дело - тихохонько ходить по ним самому, другое - водить за собой спутника, тем более, такого бросающегося в глаза.
Вот по этим-то «рытвинам , ямам, буеракам и ложбинам» мы и натопали с тобой не одну сотню километров.
Господи, и чего только не было за эти годы! Прямо на наших глазах во время рождественского карнавала ударом в сердце убили лидера общины православных христиан Яффо Габи Кадиса. Его последняя фотография обошла тогда все мировые СМИ. Твоя фотография, между прочим.
А незадолго до этого торжественно освящали монастырь «Сурб Никогайос» после реконструкции. На празднике присутствовали иерархи из Иерусалима и ты их щелкал, бесцеремонно отодвинув «официального представителя прессы». Я опасался, и небезосновательно, что тебе просто накостыляют. Но как-то обошлось. Более того, именнно с тех пор у тебя возникла такая стойкая любовь к армянам, что даже сам Гевонд, по-моему, смотрит на тебя в изумлении.
А чего стоили бесконечные подъёмы на колокольни то францисканского монастыря, то православных церквей, то на минареты мечетей! Эти склизкие от голубиного помета лестницы, по которым не ступала нога нормального человека, наверное, лет десять... Так и твоя не ступала-как можно твердо встать на желеобразную массу, плывущую под тобой? По-моему, мы подтягивались на руках. А каково рукой в дерьмо влезать? Нет, утверждать, что ты бессловесно и покорно поднимался на самую верхотуру, я не смогу. Слова были. Но привести их здесь я не посмею: все-таки, меня читают люди. Среди них встречаются и вполне приличные.
Кстати, о минаретах. Пожалуй, апофеозом твоего безрассудства, явилася фотосессия в мечети во время праздника Рамадан. Праздник-то праздником, но, как назло, именно в этот день началась операция «Нерушимая скала» в Газе и общее настроение «арабской улицы» не располагало к пасторальным беседам. Меня об этом предупредили. Я отзвонился «компетентному лицу», которое заверило, что все договоренности в силе и нас будут сопровождать. Очень не хотелось откладывать встречу, о которой договоривался заранее за несколько недель, но я осознавал, что подвергать тебя даже самому ничтожному риску, никакого права не имею. Поэтому позвонил, чтобы дать «отбой», но, к своему удивлению, услышал, что ты уже находишься у ворот мечети.
А встретили нас тогда радушно. Показали, рассказали, объяснили. Помню, как ты ходил и нацеливал огромный объектив на бородачей за молитвой, за трапезой, повсюду. Я тебя от них оттаскивал: не нужно лишний раз раздражать людей. Да и для книги важней иллюстрации стен, интерьера, уникальной старинной эпиграфики, наконец. Начался ракетный обстрел, в Тель-Авиве завыли сирены... Но ты, как будто, оглох: снимал и снимал, ворча, как всегда, что я тебя заставляю фотографировать «какие-то камушки» вместо лиц.
Вот это твое ворчание неизменно сопровождало меня на всех этапах работы над книгой: и во время бесконечных фотосессий, и во время обработки фотографий (ой, что было, когда я посылал прекрасный, как мне казалось, снимок в журнал без твоей! личной! обработки! Можно подумать, конец света наступил). А потом, когда ты взвалил на себя тяжелейшую ношу и круглосуточно пялился в компьютер, подготавливая более двухсот иллюстраций к печати, ты и тогда продолжал канючить: «Ну зачем тебе эта церковь? Давай лучше сюда портрет монаха поставим...». И так две сотни раз! Пока я как-то не заорал благим (не благим тоже) матом: «Ну что за мука, ъъъъъъъ, работать с тобой!!!».
На что ты, не отрывая глаз от экрана, задумчиво сказал: «Нее, работать со мной - счастье!».
И это сущая правда! Тот редкий случай, когда я безоговорочно соглашаюсь с тобой.
Большое Спасибо!
PS: И чтобы хоть как-то отмстить тебе, помещаю здесь твой портрет на фоне какой-то очередной яффской помойки. Фотография моей собственной работы (ой, что будет!), без всякой обработки, но зато самая любимая.
Продолжим слово о ее создателях.
Дима Брикман (Гиватайм), фотохудожник, автор бестселлеров «Иерусалим не просто город» и «Фотография: увидеть увиденное»; создатель жанра «Фотопереводы», а, соответственно, и автор нашумевших фотопереводов «Екклесиаст», «Молитва Иерусалима», «Тени Иерусалима», «Дао Дэ Цзын»; автор сетевых фотоальбомов «Глаза Армении», «Глаза Японии», «Борис Гребенщиков : фотувертюра к БГ-симфонии», «Портрет рук», «Зеркала Михаила Жванецкого», «Музыка-это то, что звучит между нотами»; автор и ведущий радиопередач «Джаз-клуб по пятницам» и «Детские недетские вопросы» (последняя, как Кащей, оказалась бессмертной и трансформировалась в телевизионное ток-шоу).
Фотограф и художественный редактор книги. По большому счету, главный соавтор.
Дорогой Дима!
Вот и наступил черед сказать прямо в лицо всё, что я о тебе думаю. Нет, всё, конечно, не получится: уж больно ты креативен и многообразен, охватить такое за один раз мне не под силам. Но что-то постараюсь выразить.
Когда я только начал задумывать этот проект, затянувшийся впоследствии на годы, то, естественно, встал вопрос об иллюстрациях. Мой план был прост: написать книгу, а потом с фотографом обойти главные точки и запечатлеть их на память потомкам. Желающих прогуляться со мной по Яффо было предостаточно, фотоаппараты есть у всех, а каждый владелец камеры считает себя профессионалом. И правильно - ты же сам этому учишь на своих мастер-классах.
Но, вот, даже и не знаю, как так получилось, что ты почти сразу же начал сопровождать меня повсюду, не позволяя даже и помыслить о том, что кто-то может с тобой конкурировать. В результате, вы с Реувеном Бреннером остались вдвоем, разделив между собой сферы действий.
Повторюсь, план у меня был четкий и ясный. Никакого экстрима, никаких приключений, ничего экстраординарного! Книга-путеводитель, состоящая из энного количества глав, скупо проиллюстрированная тем же количеством фотографий. Скажем, глава про Часовую башню? Вот фото башни. Глава про мечеть - вот и мечеть. Двадцать пять глав-двадцать пять фотографий. Работы - совсем ничего. Оставалось лишь так просчитать её, чтобы ходить по чистым улочкам, встречаясь время от времени с исключительно интеллигентными людьми...
Но, как говорится, «гладко было на бумаге...». Про «овраги»-то я знал, конечно, а если и забывал, то было, кому напомнить, но, одно дело - тихохонько ходить по ним самому, другое - водить за собой спутника, тем более, такого бросающегося в глаза.
Вот по этим-то «рытвинам , ямам, буеракам и ложбинам» мы и натопали с тобой не одну сотню километров.
Господи, и чего только не было за эти годы! Прямо на наших глазах во время рождественского карнавала ударом в сердце убили лидера общины православных христиан Яффо Габи Кадиса. Его последняя фотография обошла тогда все мировые СМИ. Твоя фотография, между прочим.
А незадолго до этого торжественно освящали монастырь «Сурб Никогайос» после реконструкции. На празднике присутствовали иерархи из Иерусалима и ты их щелкал, бесцеремонно отодвинув «официального представителя прессы». Я опасался, и небезосновательно, что тебе просто накостыляют. Но как-то обошлось. Более того, именнно с тех пор у тебя возникла такая стойкая любовь к армянам, что даже сам Гевонд, по-моему, смотрит на тебя в изумлении.
А чего стоили бесконечные подъёмы на колокольни то францисканского монастыря, то православных церквей, то на минареты мечетей! Эти склизкие от голубиного помета лестницы, по которым не ступала нога нормального человека, наверное, лет десять... Так и твоя не ступала-как можно твердо встать на желеобразную массу, плывущую под тобой? По-моему, мы подтягивались на руках. А каково рукой в дерьмо влезать? Нет, утверждать, что ты бессловесно и покорно поднимался на самую верхотуру, я не смогу. Слова были. Но привести их здесь я не посмею: все-таки, меня читают люди. Среди них встречаются и вполне приличные.
Кстати, о минаретах. Пожалуй, апофеозом твоего безрассудства, явилася фотосессия в мечети во время праздника Рамадан. Праздник-то праздником, но, как назло, именно в этот день началась операция «Нерушимая скала» в Газе и общее настроение «арабской улицы» не располагало к пасторальным беседам. Меня об этом предупредили. Я отзвонился «компетентному лицу», которое заверило, что все договоренности в силе и нас будут сопровождать. Очень не хотелось откладывать встречу, о которой договоривался заранее за несколько недель, но я осознавал, что подвергать тебя даже самому ничтожному риску, никакого права не имею. Поэтому позвонил, чтобы дать «отбой», но, к своему удивлению, услышал, что ты уже находишься у ворот мечети.
А встретили нас тогда радушно. Показали, рассказали, объяснили. Помню, как ты ходил и нацеливал огромный объектив на бородачей за молитвой, за трапезой, повсюду. Я тебя от них оттаскивал: не нужно лишний раз раздражать людей. Да и для книги важней иллюстрации стен, интерьера, уникальной старинной эпиграфики, наконец. Начался ракетный обстрел, в Тель-Авиве завыли сирены... Но ты, как будто, оглох: снимал и снимал, ворча, как всегда, что я тебя заставляю фотографировать «какие-то камушки» вместо лиц.
Вот это твое ворчание неизменно сопровождало меня на всех этапах работы над книгой: и во время бесконечных фотосессий, и во время обработки фотографий (ой, что было, когда я посылал прекрасный, как мне казалось, снимок в журнал без твоей! личной! обработки! Можно подумать, конец света наступил). А потом, когда ты взвалил на себя тяжелейшую ношу и круглосуточно пялился в компьютер, подготавливая более двухсот иллюстраций к печати, ты и тогда продолжал канючить: «Ну зачем тебе эта церковь? Давай лучше сюда портрет монаха поставим...». И так две сотни раз! Пока я как-то не заорал благим (не благим тоже) матом: «Ну что за мука, ъъъъъъъ, работать с тобой!!!».
На что ты, не отрывая глаз от экрана, задумчиво сказал: «Нее, работать со мной - счастье!».
И это сущая правда! Тот редкий случай, когда я безоговорочно соглашаюсь с тобой.
Большое Спасибо!
PS: И чтобы хоть как-то отмстить тебе, помещаю здесь твой портрет на фоне какой-то очередной яффской помойки. Фотография моей собственной работы (ой, что будет!), без всякой обработки, но зато самая любимая.