Витязь. Дух места и бездуховная мятная лепешка.
Витязь конца девяностых - начала двухтысячных - это, excusez-moi, классический пир духа. «Товарищи учёные, доценты с кандидатами»; художники, писатели, поэты; спортсмены; представители самых экзотических профессий и просто фрики окультуренные на всю голову индивиды расцвечивали невероятно яркой мозаикой и без того нескучную сансару.
Бродя по берегам, легко было наткнуться на просветленного философа со взором горящим или завернутого на камне в немыслимый узел йога. По дорогам бегали, прыгали, упражнялись и как-то по-особенному дышали яростные адепты ЗОЖ : от сухощавых жилистых подтянутых старцев с развевающимися белыми бородами до шестилетних мальчишек, которым родители наказывали добежать от родника с двумя наполненными канистрами в качестве нагрузки.
В небрежно одетых туристах невозможно было узнать докторов наук, известных актеров, писателей, общественных деятелей. Кеды и скатка уравнивают почти с эффективностью смерти.
Вечерние дискуссии на дощатых щелястых летних кухнях под маринованного трепанга завораживали: я забивалась в угол и почти не дышала, впитывая удивительные новые концепции и связанные с ними эмоции ораторов. Спектр обсуждения колебался от морских микроорганизмов (биологи обсуждали свои диссертации) до странных и редких религиозных течений; от моделей аквалангов до экономических теорий развития социума; от способов приготовления гребешка до этических доктрин; от коневодства до сложных случаев из врачебной практики; от способов чеканки по металлу до политических течений…
Витязь посещало неожиданно много гостей с нарушениями здоровья : после травм, инсультов, инфарктов, перенесенных операций. И если поэты и художники ехали туда за вдохновением, политики - за одиночеством, а мыслители - за просветлением , то эти люди собирали себя по кускам после ДТП, унесших их семьи; после войн и травм, отобравших части их тел; после внезапного весомого доказательства их хрупкости и смертности. Красивый статный мужчина без левой руки по самое плечо; хрупкая седая старушка, приволакивающая ногу после инсульта, хромающая с тросточкой по дороге; молодой парень без всей ноги - Витязь принимал и утешал всех. Наполнял новой энергией и новым смыслом жить дальше. И именно он научил меня разумному восприятию этих сторон жизни, потому что визитёры не скрывали своих увечий, но и не выглядели при этом жалкими или чужеродными - а только полными достоинства победителями.
«Никогда не знаешь, где тебе повезет». И какой дар преподнесет тебе Витязь в следующую секунду. Однажды к Саше Селиванову одновременно со мною приехало несколько его друзей - молодых мужчин. Вечером я была вознаграждена одним из самых ярких впечатлений за жизнь: парни запели. Я была потрясена спетостью, чистотой интонирования красивых сильных тембров. Была уверена, что поют профессиональные исполнители. Они посмеялись: нет, мы простые инженеры, технари; просто давно поем вместе. «Выйду ночью в поле с конем…» - раскладывали они на четыре голоса, и в прозрачной тишине алого морского заката песня струилась над замершими сопками и навсегда впечатывалась в душу. («…выбитые на валуне слова.
- Это дело рук поэта Врамина, он чаще всего именно так и публикуется: бросает свои стихи на ближайший мир, и там они отпечатываются на самом твердом оказавшемся под рукой материале. Он похваляется, что писывал притчи, оды и поэмы на камнях, листьях, даже, как это, на лоне вод…»)
Спасибо, ребята!
Ударим же по бездорожью духовности контрой. Этот рецепт журналисты «Живой тайги» почему-то единодушно заклеймили «абсолютно бездуховным» :
Бездуховная ( но очень душистая) мятная лепешка.
Дрожжевое оладьевое тесто перемешать с рублеными листьями мяты и выложить единой лепешкой на небольшую сковороду. Жарить под крышкой Перевернув лепешку, присыпать ее сверху сахаром и продолжать жарить до готовности. Готовую лепешку сдобрить сверху сливочным маслом ( ломтиками) Подавать с тающим маслом. Жрать немедля. Бэззумно калорийно и так же вкусно.
Бродя по берегам, легко было наткнуться на просветленного философа со взором горящим или завернутого на камне в немыслимый узел йога. По дорогам бегали, прыгали, упражнялись и как-то по-особенному дышали яростные адепты ЗОЖ : от сухощавых жилистых подтянутых старцев с развевающимися белыми бородами до шестилетних мальчишек, которым родители наказывали добежать от родника с двумя наполненными канистрами в качестве нагрузки.
В небрежно одетых туристах невозможно было узнать докторов наук, известных актеров, писателей, общественных деятелей. Кеды и скатка уравнивают почти с эффективностью смерти.
Вечерние дискуссии на дощатых щелястых летних кухнях под маринованного трепанга завораживали: я забивалась в угол и почти не дышала, впитывая удивительные новые концепции и связанные с ними эмоции ораторов. Спектр обсуждения колебался от морских микроорганизмов (биологи обсуждали свои диссертации) до странных и редких религиозных течений; от моделей аквалангов до экономических теорий развития социума; от способов приготовления гребешка до этических доктрин; от коневодства до сложных случаев из врачебной практики; от способов чеканки по металлу до политических течений…
Витязь посещало неожиданно много гостей с нарушениями здоровья : после травм, инсультов, инфарктов, перенесенных операций. И если поэты и художники ехали туда за вдохновением, политики - за одиночеством, а мыслители - за просветлением , то эти люди собирали себя по кускам после ДТП, унесших их семьи; после войн и травм, отобравших части их тел; после внезапного весомого доказательства их хрупкости и смертности. Красивый статный мужчина без левой руки по самое плечо; хрупкая седая старушка, приволакивающая ногу после инсульта, хромающая с тросточкой по дороге; молодой парень без всей ноги - Витязь принимал и утешал всех. Наполнял новой энергией и новым смыслом жить дальше. И именно он научил меня разумному восприятию этих сторон жизни, потому что визитёры не скрывали своих увечий, но и не выглядели при этом жалкими или чужеродными - а только полными достоинства победителями.
«Никогда не знаешь, где тебе повезет». И какой дар преподнесет тебе Витязь в следующую секунду. Однажды к Саше Селиванову одновременно со мною приехало несколько его друзей - молодых мужчин. Вечером я была вознаграждена одним из самых ярких впечатлений за жизнь: парни запели. Я была потрясена спетостью, чистотой интонирования красивых сильных тембров. Была уверена, что поют профессиональные исполнители. Они посмеялись: нет, мы простые инженеры, технари; просто давно поем вместе. «Выйду ночью в поле с конем…» - раскладывали они на четыре голоса, и в прозрачной тишине алого морского заката песня струилась над замершими сопками и навсегда впечатывалась в душу. («…выбитые на валуне слова.
- Это дело рук поэта Врамина, он чаще всего именно так и публикуется: бросает свои стихи на ближайший мир, и там они отпечатываются на самом твердом оказавшемся под рукой материале. Он похваляется, что писывал притчи, оды и поэмы на камнях, листьях, даже, как это, на лоне вод…»)
Спасибо, ребята!
Ударим же по бездорожью духовности контрой. Этот рецепт журналисты «Живой тайги» почему-то единодушно заклеймили «абсолютно бездуховным» :
Бездуховная ( но очень душистая) мятная лепешка.
Дрожжевое оладьевое тесто перемешать с рублеными листьями мяты и выложить единой лепешкой на небольшую сковороду. Жарить под крышкой Перевернув лепешку, присыпать ее сверху сахаром и продолжать жарить до готовности. Готовую лепешку сдобрить сверху сливочным маслом ( ломтиками) Подавать с тающим маслом. Жрать немедля. Бэззумно калорийно и так же вкусно.