О службе преподобному Максиму Греку
Игумен Андроник (Трубачев),
доцент Московской православной духовной академии
О службе преподобному Максиму ГрекуСтатья написана специально для сборника электронных книг «Русское богословие XV - XVII вв.», подготовленного издательством «Аксион эстин» (электронное издание, СПб.: «Аксион эстин», 2007).
В начале 1980-х годов в Издательском отделе Московской Патриархии, где я работал тогда, приступили к подготовке книги Минея-январь. На 21 число приходилась память преподобного Максима Грека. Вопрос о его канонизации и возможности издания Службы в то время был спорным и запутанным.
«За» было то, что еще в 1591 году патриарх Иов совершил канонизацию преподобного Максима, благословил составление службы и написание иконы. Действительно, на гробнице преподобного Максима был написан тропарь и кондак, сохранились они и в различных рукописных сборниках (Барсуков Н. Источники русской агиографии. СПб., 1882, с. 349, 350). Известны были иконы преподобного Максима, как отдельные, так и в составе Радонежских святых. Особенно убедительными являлись изображения преподобного Максима на столповых фресках Вологодского Софийского собора и Успенского в Троице-Сергиевой Лавре. Если иконы мог заказать частный почитатель памяти преподобного Максима, то столповые фрески не могли быть написаны без благословения церковной власти. Распространены были и списки житий святого. В 1981 году, когда был установлен Собор Радонежских святых, имя преподобного Максима Грека был включено в его состав. Известно было и почитание преподобного Максима как канонизированного святого на Афоне.
Что же было «против»? В традиции XVIII - XX вв. память преподобного Максима Грека в Троице-Сергиевой Лавре отмечалась весьма своеобразно: служилась панихида, а по ее окончании пелся тропарь и кондак. В 1950-х гг. имя преподобного Максима включалось в Православный настольный календарь, однако впоследствии было изъято. Причиной этого являлось то, что почитание преподобного Максима в конце XVII в. или в начале XVIII в. было запрещено. Основанием этому явилось особое почитание преподобного Максима в старообрядческом расколе. Ссылаясь на преподобного Максима, старообрядцы обосновывали «сугубую аллилуйю», и даже обширная борода преподобного Максима использовалась ими как косвенный аргумент против петровского брадобрития. Указа о запрещении почитания преподобного Максима не известно, но действительно, именно в старообрядческих рукописях распространены его сочинения и списки житий, т. е. они преимущественно распространялись вне области действия запрета. Возможно, запрет о почитании преподобного Максима носил устный характер. Насколько он в таком случае действителен и канонически оправдан?
Приведу следующий пример, впрочем, имеющий отношение и к преподобному Максиму. В список Собора Радонежских святых были включены имена некоторых местночтимых святых или очень почитаемых подвижников, канонизация которых отдельно в 1980-е годы не могла быть осуществлена. Во время праздничной литургии 18 июля 1981 года в Троицком соборе Святейший патриарх Пимен дал указание архидиакону Стефану произнести заупокойную ектению о родителях преподобного Сергия - преподобных схимонахах Кирилле и Марии. Святейшему с радостью напомнили, что родители преподобного Сергия включены в Собор Радонежских святых и им положены молебны. Удивлению и возмущению Патриарха не было предела. Он приказал все совершать по-прежнему, как в отношении преподобных Кирилла и Марии, так и других преподобных (в том числе и Максима Грека), включенных в Собор Радонежских святых, но ранее не канонизированных или считавшихся местночтимыми. Казус заключался в том, что список Собора Радонежских святых и прошение об установлении празднования согласно этому списку были подписаны самим Святейшим патриархом Пименом. Какое решение в данном случае следует признать более каноничным и действительным?
Взвесив все «за» и «против», мы пришли к выводу, что в отношении преподобного Максима Грека канонизация 1591 года и его действительное почитание перевешивают устные запреты. К тому же в одной из старообрядческих рукописей нашлась Служба преподобному Максиму (ркп. № 1291/XV). С радостью пошел я в Рукописный отдел Публичной библиотеки, чтобы ее переписать для помещения в Минею-январь. Но вот беда! Часть страниц в рукописи были вырваны, и Служба начиналась лишь с середины канона. Что делать? Мне пришла в голову мысль - дописать начало Службы в том же стиле, что и сохранившаяся часть. Для выполнения этого я взял Житие и творения преподобного Максима и постарался использовать их в Службе. Служба вроде была готова, те, кому я для пробы давал ее читать, даже не замечали «склейки» двух разных частей. Но вот когда Минея-январь уже готовилась в печать, я совершенно случайно и к своему ужасу (рассуждая по-человечески) обнаружил, что вторая часть Службы, переписанная из старообрядческой рукописи, полностью совпадает со службой преподобному Трифону Печенгскому (†1583, память 15 декабря), только имя везде было заменено на имя преподобного Максима. Прием старообрядческого составителя Службы был не так наивен, как может показаться. Преподобный Максим скончался в 1556 г., преподобный Трифон всего на 27 лет позднее. Преподобный Трифон был просветителем, миссионером Кольского полуострова, а преподобный Максим, по мысли составителя - просветитель, миссионер России. Натяжка, конечно, есть, но названные мысли вполне очевидны.
Пришлось мне, опять используя Жития и творения Святого, дописывать и всю другую половину Службы и в таком виде ее поместили в Минею-январь (Минея-январь. М.: Изд. Московской Патриархии, 1983, ч. 2, с. 234 - 244). А вскоре, на Поместном Соборе 1988 года преподобный Максим был канонизирован ко всецерковному почитанию. Сколько поколений старались сохранить память о преподобном Максиме, не взирая на запреты времен, и какими причудливыми путями сохранялось благодатное предание о нем, пока не было утверждено окончательно?! Так жизнь святых вплетается в нашу жизнь.