Дневник Суворина. Часть 4
Дневник Суворина.
Дневник Суворина. Часть 2
Дневник Суворина. Часть 3
Суворин в дневнике продолжает описывать свое посещение Кавказских Минеральных вод. 1875 год
Барятинские ванны. По трубе, сколоченной из четырех досок, вода проведена в деревянный чан, который долгое время оставался открытым, из него насосом вода накачивается в деревянную же дощатую трубу, которая проводит воду в бассейн и ванны. Так вода течет мимо трубы, образуя ручьи и лужи и пробивая себе путь вниз по скату.Временные здания не строились с десятого июня, оставаясь почти в том же положении. Несколько рабочих - три-четыре персиянина - выкладывали камнем ложе, по которому проходит труба. К приезду Свистунова рабочие вдруг появились, и здание чуть-чуть подвинулось; после его отъезда - Байков все ему показывал, свита, конвой - работы опять остановились. Как Невинский объясняет, это как в Грязнушках персияне мыли свои штаны.
Три копейки с бутылки кумыса Байков берет со Штейнмана.
Существует министерство путей сообщения, но Потийский порт и Петровский строятся военным (Петровский, построенный Фалькенгагеном, потрачен 1 миллион <1 нрзб>), в портах этих ничего военного нет, но министерство путей сообщения никакого отношения к ним не имеет, только изредка приглашаются туда техники. Между тем Одесский порт строится министерством путей сообщения, Киево-Балтийская железная дорога построена графом Фильолем, бывший <1 нрзб> фабрикант, разорился, приехал в Россию без сапог, получил какой-то подряд очень выгодный, потом получил ремонт подвижного состава на Николаевской железной дороге после Уайнанса. Составилась компания, подставным лицом был барон Де-Вриер, бывший бельгийский посланник, лично известный и любимый Государем. Компания дала 100 тысяч Адлербергу или Рулецкому с тем, чтобы они замолвили словечко Государю. Он возвратился с охоты, спрашивает, что нового? - Барон Де-Вриер предлагает очень выгодные условия правительству для постройки Киево-Балтийской дороги, но Мельников тормозит дело. Последовало распоряжение отдать Де-Вриеру, Фильоль стал во главе. Работы уже производились правительственными инженерами, которые сделали разведки, составили планы и проекции. От правительства они получили 3000 руб. Вдруг неожиданно предписание им - отчисляются в Общество. Это обидело и оскорбило многих, но надо было остаться. Жалованья положили 3000 руб., Шепелеву, начальнику их, 25 тыс., но как скоро Фильоль овладел планом, он удалил его, потом другие также отстали, но были и такие, из старых, которые служили на побегушках. С французскими инженерами он обращался прескверно. Например, помощник его, инженер. Он просил его сделать салат за обедом. Он перелил в нее лишнюю ложку уксусу. Фильоль вспылил и наговорил ему кучу ругательств, и, как высшее наказание: Вы никогда больше не будете делать салата!
Русских более или менее боялся, они спорили с ним, противоречили ( - Министерство, пожалуй, не утвердит. - (Что вы там говорите? Министерство?! - И презрительно бил себя по карману.) и рассказывали ему на всякий случай происшествие с Бернацким, который на Нижегородской дороге служил. Француз распорядился собрать своих французских инженеров и говорил, что распечет Бернацкого за противоречия. Отправился к нему в комнаты, садятся и начинают дурную нотацию. Французы стоят в дверях и слушают. Бернацкий молчит. - Вы кончили? - Кончил. - Ни слова не говоря, Бернацкий ему дал по одной щеке, потом по другой, обратил задом и вытолкал вон. Его перевели на другое отделение с аттестатом: «активен, внушителен, способен к руководству» .
Фильоль жил царьком в паллаццо какого-то поляка. Любовница его, Матильда, хорошенькая, живая, говорившая на нескольких языках, пела. Она выезжала в разнообразных экипажах, причем ее наряды, масть лошадей подходили и гармонизировали между собою, как и костюм кучера и грузина. Повар получал 180 руб. в месяц. Дело это - 68 тыс. и, вероятно, было такое выгодное, что смело можно было получить 15 миллионов чистого барыша, но Фильоль свел это на нет, надул своих компаньонов и давал наживаться свом «приятелям». Он издавал предписания, которых не ведено было показывать правительственным инженерам, например о том, чтобы откосы делать одиночные, а не полуторные при всяческих, вообще, нарушениях условий. Серебряков эти предписания отдал правительственному инженеру, тот послал их в министерство, но дело кончилось ничем.
У него главным конюшим состоял князь Щербатов, гусарский офицер. Фильоль с гостями выйдет на балкон, курит сигару. «Полковник, подайте сигары», - обратился он к русскому старому инженеру, который подобострастно служил ему, - Давайте же. Я уже два раза вам сказал». Тот подносил. Он посмотрел на ящик и говорит: «Гм, гм. Тут было больше сигар», и начинает рассказывать, что у него сигары разворовывают. Говорит: «Щербатов, Выведите лошадей»**. Лошадей выводят, и Щербатов рассказывает гостям их достоинства. Хорошо, все, спасибо. Возьмите себе сто руб. Генералом от полиции был Жерве, который обязан был торчать у него в эполетах и ждать в передней по два часа. Человеку тот не доложил, вероятно, что я пришел. - Докладывал, приказывал ожидать. Адъютантом к нему он взял племянника Безака и поехал к нему похвалиться этим приобретением. - Я вас не поздравляю. Это большой шалопай. Приглашенный на официальный обед к Безаку, он явился 1/4 часа спустя, воображая, что его будут ждать. Сели за стол. После обеда он дал 25 руб. прислуге, после чего Безак перестал его принимать. Пришел к нему депутат от инженеров, которым он обещал прибавку жалования. Он принял его высокомерными словами:
- Обещал?! Мало ли что я обещал? Разве это меня к чему-нибудь обязывает? Я ста человекам сделал в Петербурге разные обещания. Но разве я обещал их исполнять? Вы еще молоды, молодой человек, и не знаете, что такое обещания». Господин Овчинников (подрядчик), я вам обещал отдать такой-то участок и не отдал, я его двадцати человекам обещал. Я могу обещать по своим соображениям и могу не исполнять обещаний. Я хозяин дела, я знаю, что такое обещания. Вырастете, узнаете сами.
Для Государя приготовили великолепный поезд, выписав подвижной состав из Франции. Государь всегда ест свое, но француз подкупил повара и поставил свои вина. Граф Шувалов за обедом налил вина и, благодаря его за повара, выпил за его здоровье. «Этим прекрасным вином. - А знаете ли вы, граф, это мое вино». Виллендорфу он представил счет в несколько сот тысяч за этот поезд. Приехал наследник с супругой. Фильоль вопреки этикету предложил ей руку, когда она вышла из вагона, и букет цветов. Это разозлило русских. Наследник снял с руки дорогие запонки и подарил их Фильолю, желая отплатить за поезд. Барятинскому понравился коньяк. Фильоль послал ему в Санкт-Петербург ящик с письмом, которое начиналось: «Мой дорогой друг» и проч. На новый год устроил обед и пригласил гостей. Перед прибором Матильды стоял какой-то ящик. Когда сели за стол, Фильоль встал и, обращаясь к Матильде, сказал: «Вот эти господа, несмотря на мое несогласие, решились сделать вам подарок». Высокопарная речь. Гости оглядываются друг на друга, недоумевают. Она открывает прибор, там изящный ящик, полный золотыми вещами. Оказалось, что у служащих вычтено из жалованья у кого 25, у кого 50 руб. Попались в это инженеры и заплатили.
Приезжали фрейлины и статс-дамы. Фильоль встретил их.
Байков выставляет себя лицом, уполномоченным наместником, и разыгрывает роль маленького деспота, перед которым трепещет более или менее местная власть. Гультвигу дает дом, стол, прачку и проч. В прошлом году брат его жил, ел и пил на счет Байкова, счет прислали Байкову, он обещал уплатить, но доселе не уплатил. Контракт сначала на восемь лет, потом продолжен на четыре года при посредстве Барановского.
Шпинер - монополист, все закупающий и продающий по тем ценам, которые желает. Баранина - 15 коп., десяток картофеля - 20 коп.
С молодым человеком сделался паралич. Понадобился лед. Искали, искали, нашли за 2 рубля ведро в гостинице. Жаловались на отсутствие холодильников. Посредством аммониака в Тифлисе приготовляют лед искусственно.
Бутылка «Ессентуков», полная осколков стекла. Хорошо, что посмотрел, да и то нечаянно, можно бы было выпить со стеклом. Есть бутылки с каким-то черным осадком. Кумыс пресный, производящий колики.
Жюль Франсуа просил губернатора показать ему расходы по раскопкам и его содержание, но так и не добился.
В Горячеводской станице молоко корчага - 5 копеек, 2 <2 нрзб> сливок, говядина - 6 коп. фунт, баранина - 6 коп., яйца - 10 коп. десяток, ведро картофеля молодого - 10 коп., огурцы - 2 коп. десяток, масло - 30 коп. фунт, цыпленок - 10 коп., дрова, воз - 4 руб., белый хлеб - 3 !/2 коп.
Кремянский говорит, что железа нет. Он исследовал источник в 1872 г. и не находил в ваннах железа, когда Байков говорил, что все будет сделано и устроено. С 72 г. нет улучшений, но упадок явный. В 1875 г. два раза исследовал и не находил железа. Больные жаловались, что вода источника Михаила слабит, тогда как железная вода, напротив, крепит. Он исследовал воду, и оказалось, что в ней нет железа, по всей вероятности, потому, что подъемная машина истрачена где-нибудь, что в трубе, по которой она поднимается, была щель, сквозь которую проникает воздух. Он сказал об этом Милютину, объяснив ему, что в резервуаре вода насыщена железом и что она теряет его при выходе из крана. «Э, бросьте это - курс теперь кончается. Стоит ли тревожить публику!» В источниках Жюля Франсуа (Калмыцкие ванны) вода насыщена железом, в <1 нрзб> ваннах нет его, и вода выше того градуса, который необходим. Заговорили о том, что необходимо построить чан для охлаждения воды, оставить его открытым. «Зачем же строить новый, когда для этого достаточно открыть старый. - Чтобы не тревожить публику». О Кремянском говорили, что он агитирует публику, что он сольет воду, что он «язва здешних мест» (№ 10 «Листка»). В 1858 г. военный врач, наблюдавший солдат в Железноводске, заметил, что ванны не только не укрепляют их, но расслабляют, исследовал воду и нашел, что железа в ней нет; он взял да и донес своему начальству, которое при отношении препроводило рапорт Смирнову. Смирнов нашел, что это «компрометирует» воду, и военному врачу дали знать, что если он не уймется, то будет уволен в отставку. Кремянский, очевидно, играет роль именно этого врача, но теперь люди науки поставлены в более независимое положение, хотя нельзя не пожалеть, что Кремянский принял с 1872 г. официозное положение на водах.
Деревянные трубы никуда не годятся, потому что сгнивают скоро и доставляют только случай к частому ремонту.
В Муравьевских ваннах вода из трубы проведена в деревянный колодец и свод сделан каменный, на виду и каменная галерея, по которой идет труба до бассейна. В этом бассейне вода оставалась открытой до первых чисел июля, и только по настоянию врача бассейн закрыт, отчего качество воды улучшилось.
Кисловодск. Нарзан почти не исследован. Это шампанское, поднимающее нервы и опускающее их. Для народа - бассейн. Рабочие не допускаются. Дороговизна ванн: 50 коп. в Ессентуках, 20 коп. берется за нагревание. Нагревальный аппарат не совершенный. Ванны выходят на дворик с нагревальным аппаратом. Все старые отхожие места не чистятся. В Ессентуках почистили только к приезду великого князя. В Кисловодске в самом здании в ватерклозетах такая вонь и такое неряшество, что войдешь в них, так задыхаешься. Климат кисловодский - сырой, дождливый. Масса воды. Сколько управляющий водами получает?
Какая-нибудь Бавария умеет воды устроить; а мы их отдаем на поругание проходимцам.
Отец Байкова основал ферму около Петербурга, куда присылали крестьян учиться усовершенствованному хозяйству. Он ничего не имел, но оставил детям своим до миллиона состояния. Байков воспитывался в училище правоведения, учился плохо, но вышел чуть ли не первым. Он поступил в консультацию при Министерстве юстиции; самостоятельные работы <1 нрзб> требовались; тут он оказал полную несостоятельность. Наступила война, он поступил в ополчение и адъютантом - опять протекция, после того он основал общество обработки живых или сырых (?) продуктов, которое лопнуло; тут он погубил свое состояние. Выбран городским головою, залезает в общественный карман. Следствие по высочайшему повелению, которое доселе не кончено и замято по просьбе великого князя. Получает воды.
Служители при ваннах - 12 руб. в месяц на своих харчах.
Прочитав сию жалобу, мы, нижеподписавшиеся, сочли своим долгом присовокупить выражение своего удивления к тому отсутствию солидарности, которая, по-видимому, существует между управляющим Кавказскими Минеральными Водами Андреем Байковым, подписывающим «Листок», и редакцию сего самого «Листка». Удивление наше основывается на том, что в то самое время, когда редактор «Листка» глумится над заявлением 23-х посетителей, управляющий Минеральными Водами А. М. Банков в разговоре с нами выразил следующую необыкновенно верную мысль, обнаружившую в нем глубокое понимание человеческой природы вообще и в особенности не совсем блистательного состояния вод. Именно он произнес приблизительно следующее: «Я удивляюсь еще более долготерпению публики русской, которая, по-моему, ведет себя слишком сдержанно. Вы приезжаете сюда и платите деньги; здесь мы заставляем вас платить за каждый шаг; мы берем с вас за воду, за ванны, за ваш слух даже (мы угощаем вас плохой музыкой на вас счет), мы преследуем вас этими поборами столь усиленно, что с вашей стороны вполне законно требовать настойчиво, чтобы мы всеми силами старались не только удовлетворить ваши желания, но и предупредить их. Поэтому я настойчиво требую от своих подчиненных, чтоб они как можно вежливей и предупредительнее относились к публике, поставленной здесь сплошь и рядом в безвыходное положение». Нам странно, что этот гуманный взгляд на публику и в особенности на неудовольствие состоянием вод и всего того, что с этим делом связано, не разделяется редактором «Листка», подписываемого тем же самим лицом, которое выразило нам этот просвещенный взгляд на дело. В чем и подписуемся15.
А. Суворин Иванов
В железной воде заключается углекислая закись железа, которая от соприкосновения с воздухом переходит в виде окиси и разлагается, осаждаясь в воде железной окисью, или ржавчиной. Окись сама по себе нерастворима в воде даже в присутствии значительного количества углекислоты и не может всасываться. Для количественного определения железа употребляют хамелеон, а для качественного - железо-синеродистый калий.
Грубе говорил, что министр народного просвещения сам говорил ему: «Я держусь Каракозовым». Разговор с ним шел о гимназиях. Грубе говорил за постепенность и приводил в пример остзейские, что он учился очень хорошо, читал Платона и постоянно по вечерам был в театре. Классы были приготовлением уроков, на дом ничего не задавали. «В 5 часов мы были свободны, как птицы». Занятия были от 8 до 12 и от 2 до 5. Министры желают отличиться, от них требуют результаты немедленно, и вот начинают стараться и опыты показывать над молодежью. А то сейчас <1 нрзб> подставит ногу.
О краже со взломом соловьев в Сызранской губернии. Начала дело какая-то любительница соловьев. Присяжные ей выговаривали: «Из пустяков в рабочую пору тянет нас». Сессии продолжаются по 6 недель.
Мутная вода в № 17. Публика волновалась. Штейнман будто бы сказал, что для наполнения № 17 приведен поток пресной воды, во время дождя мутится и взмучивает № 17.
Все сооружения необходимо произвести под контролем правительства и даже правительственными инженерами, независимыми от г. Байкова. Тогда как теперь ему отпускают деньги и он делает, что хочет. Штейнман сделал великому князю неблагоприятный доклад.
Шоссе. Компаньон Байкова, купец 1-й гильдии, повез сам великого князя, запрягли неподкованных лошадей и постоянно сворачивали с шоссе. Даже с простым путешественником этого не делают. В Железноводск также везли. Около факела факельщики, зажженные смоляные бочки.
- Подмети листья-то...
- Да они там спокон веку лежали.
- Подмети, говорят. А он - спокон веку.
Дневник Суворина. Часть 2
Дневник Суворина. Часть 3
Суворин в дневнике продолжает описывать свое посещение Кавказских Минеральных вод. 1875 год
Барятинские ванны. По трубе, сколоченной из четырех досок, вода проведена в деревянный чан, который долгое время оставался открытым, из него насосом вода накачивается в деревянную же дощатую трубу, которая проводит воду в бассейн и ванны. Так вода течет мимо трубы, образуя ручьи и лужи и пробивая себе путь вниз по скату.Временные здания не строились с десятого июня, оставаясь почти в том же положении. Несколько рабочих - три-четыре персиянина - выкладывали камнем ложе, по которому проходит труба. К приезду Свистунова рабочие вдруг появились, и здание чуть-чуть подвинулось; после его отъезда - Байков все ему показывал, свита, конвой - работы опять остановились. Как Невинский объясняет, это как в Грязнушках персияне мыли свои штаны.
Три копейки с бутылки кумыса Байков берет со Штейнмана.
Существует министерство путей сообщения, но Потийский порт и Петровский строятся военным (Петровский, построенный Фалькенгагеном, потрачен 1 миллион <1 нрзб>), в портах этих ничего военного нет, но министерство путей сообщения никакого отношения к ним не имеет, только изредка приглашаются туда техники. Между тем Одесский порт строится министерством путей сообщения, Киево-Балтийская железная дорога построена графом Фильолем, бывший <1 нрзб> фабрикант, разорился, приехал в Россию без сапог, получил какой-то подряд очень выгодный, потом получил ремонт подвижного состава на Николаевской железной дороге после Уайнанса. Составилась компания, подставным лицом был барон Де-Вриер, бывший бельгийский посланник, лично известный и любимый Государем. Компания дала 100 тысяч Адлербергу или Рулецкому с тем, чтобы они замолвили словечко Государю. Он возвратился с охоты, спрашивает, что нового? - Барон Де-Вриер предлагает очень выгодные условия правительству для постройки Киево-Балтийской дороги, но Мельников тормозит дело. Последовало распоряжение отдать Де-Вриеру, Фильоль стал во главе. Работы уже производились правительственными инженерами, которые сделали разведки, составили планы и проекции. От правительства они получили 3000 руб. Вдруг неожиданно предписание им - отчисляются в Общество. Это обидело и оскорбило многих, но надо было остаться. Жалованья положили 3000 руб., Шепелеву, начальнику их, 25 тыс., но как скоро Фильоль овладел планом, он удалил его, потом другие также отстали, но были и такие, из старых, которые служили на побегушках. С французскими инженерами он обращался прескверно. Например, помощник его, инженер. Он просил его сделать салат за обедом. Он перелил в нее лишнюю ложку уксусу. Фильоль вспылил и наговорил ему кучу ругательств, и, как высшее наказание: Вы никогда больше не будете делать салата!
Русских более или менее боялся, они спорили с ним, противоречили ( - Министерство, пожалуй, не утвердит. - (Что вы там говорите? Министерство?! - И презрительно бил себя по карману.) и рассказывали ему на всякий случай происшествие с Бернацким, который на Нижегородской дороге служил. Француз распорядился собрать своих французских инженеров и говорил, что распечет Бернацкого за противоречия. Отправился к нему в комнаты, садятся и начинают дурную нотацию. Французы стоят в дверях и слушают. Бернацкий молчит. - Вы кончили? - Кончил. - Ни слова не говоря, Бернацкий ему дал по одной щеке, потом по другой, обратил задом и вытолкал вон. Его перевели на другое отделение с аттестатом: «активен, внушителен, способен к руководству» .
Фильоль жил царьком в паллаццо какого-то поляка. Любовница его, Матильда, хорошенькая, живая, говорившая на нескольких языках, пела. Она выезжала в разнообразных экипажах, причем ее наряды, масть лошадей подходили и гармонизировали между собою, как и костюм кучера и грузина. Повар получал 180 руб. в месяц. Дело это - 68 тыс. и, вероятно, было такое выгодное, что смело можно было получить 15 миллионов чистого барыша, но Фильоль свел это на нет, надул своих компаньонов и давал наживаться свом «приятелям». Он издавал предписания, которых не ведено было показывать правительственным инженерам, например о том, чтобы откосы делать одиночные, а не полуторные при всяческих, вообще, нарушениях условий. Серебряков эти предписания отдал правительственному инженеру, тот послал их в министерство, но дело кончилось ничем.
У него главным конюшим состоял князь Щербатов, гусарский офицер. Фильоль с гостями выйдет на балкон, курит сигару. «Полковник, подайте сигары», - обратился он к русскому старому инженеру, который подобострастно служил ему, - Давайте же. Я уже два раза вам сказал». Тот подносил. Он посмотрел на ящик и говорит: «Гм, гм. Тут было больше сигар», и начинает рассказывать, что у него сигары разворовывают. Говорит: «Щербатов, Выведите лошадей»**. Лошадей выводят, и Щербатов рассказывает гостям их достоинства. Хорошо, все, спасибо. Возьмите себе сто руб. Генералом от полиции был Жерве, который обязан был торчать у него в эполетах и ждать в передней по два часа. Человеку тот не доложил, вероятно, что я пришел. - Докладывал, приказывал ожидать. Адъютантом к нему он взял племянника Безака и поехал к нему похвалиться этим приобретением. - Я вас не поздравляю. Это большой шалопай. Приглашенный на официальный обед к Безаку, он явился 1/4 часа спустя, воображая, что его будут ждать. Сели за стол. После обеда он дал 25 руб. прислуге, после чего Безак перестал его принимать. Пришел к нему депутат от инженеров, которым он обещал прибавку жалования. Он принял его высокомерными словами:
- Обещал?! Мало ли что я обещал? Разве это меня к чему-нибудь обязывает? Я ста человекам сделал в Петербурге разные обещания. Но разве я обещал их исполнять? Вы еще молоды, молодой человек, и не знаете, что такое обещания». Господин Овчинников (подрядчик), я вам обещал отдать такой-то участок и не отдал, я его двадцати человекам обещал. Я могу обещать по своим соображениям и могу не исполнять обещаний. Я хозяин дела, я знаю, что такое обещания. Вырастете, узнаете сами.
Для Государя приготовили великолепный поезд, выписав подвижной состав из Франции. Государь всегда ест свое, но француз подкупил повара и поставил свои вина. Граф Шувалов за обедом налил вина и, благодаря его за повара, выпил за его здоровье. «Этим прекрасным вином. - А знаете ли вы, граф, это мое вино». Виллендорфу он представил счет в несколько сот тысяч за этот поезд. Приехал наследник с супругой. Фильоль вопреки этикету предложил ей руку, когда она вышла из вагона, и букет цветов. Это разозлило русских. Наследник снял с руки дорогие запонки и подарил их Фильолю, желая отплатить за поезд. Барятинскому понравился коньяк. Фильоль послал ему в Санкт-Петербург ящик с письмом, которое начиналось: «Мой дорогой друг» и проч. На новый год устроил обед и пригласил гостей. Перед прибором Матильды стоял какой-то ящик. Когда сели за стол, Фильоль встал и, обращаясь к Матильде, сказал: «Вот эти господа, несмотря на мое несогласие, решились сделать вам подарок». Высокопарная речь. Гости оглядываются друг на друга, недоумевают. Она открывает прибор, там изящный ящик, полный золотыми вещами. Оказалось, что у служащих вычтено из жалованья у кого 25, у кого 50 руб. Попались в это инженеры и заплатили.
Приезжали фрейлины и статс-дамы. Фильоль встретил их.
Байков выставляет себя лицом, уполномоченным наместником, и разыгрывает роль маленького деспота, перед которым трепещет более или менее местная власть. Гультвигу дает дом, стол, прачку и проч. В прошлом году брат его жил, ел и пил на счет Байкова, счет прислали Байкову, он обещал уплатить, но доселе не уплатил. Контракт сначала на восемь лет, потом продолжен на четыре года при посредстве Барановского.
Шпинер - монополист, все закупающий и продающий по тем ценам, которые желает. Баранина - 15 коп., десяток картофеля - 20 коп.
С молодым человеком сделался паралич. Понадобился лед. Искали, искали, нашли за 2 рубля ведро в гостинице. Жаловались на отсутствие холодильников. Посредством аммониака в Тифлисе приготовляют лед искусственно.
Бутылка «Ессентуков», полная осколков стекла. Хорошо, что посмотрел, да и то нечаянно, можно бы было выпить со стеклом. Есть бутылки с каким-то черным осадком. Кумыс пресный, производящий колики.
Жюль Франсуа просил губернатора показать ему расходы по раскопкам и его содержание, но так и не добился.
В Горячеводской станице молоко корчага - 5 копеек, 2 <2 нрзб> сливок, говядина - 6 коп. фунт, баранина - 6 коп., яйца - 10 коп. десяток, ведро картофеля молодого - 10 коп., огурцы - 2 коп. десяток, масло - 30 коп. фунт, цыпленок - 10 коп., дрова, воз - 4 руб., белый хлеб - 3 !/2 коп.
Кремянский говорит, что железа нет. Он исследовал источник в 1872 г. и не находил в ваннах железа, когда Байков говорил, что все будет сделано и устроено. С 72 г. нет улучшений, но упадок явный. В 1875 г. два раза исследовал и не находил железа. Больные жаловались, что вода источника Михаила слабит, тогда как железная вода, напротив, крепит. Он исследовал воду, и оказалось, что в ней нет железа, по всей вероятности, потому, что подъемная машина истрачена где-нибудь, что в трубе, по которой она поднимается, была щель, сквозь которую проникает воздух. Он сказал об этом Милютину, объяснив ему, что в резервуаре вода насыщена железом и что она теряет его при выходе из крана. «Э, бросьте это - курс теперь кончается. Стоит ли тревожить публику!» В источниках Жюля Франсуа (Калмыцкие ванны) вода насыщена железом, в <1 нрзб> ваннах нет его, и вода выше того градуса, который необходим. Заговорили о том, что необходимо построить чан для охлаждения воды, оставить его открытым. «Зачем же строить новый, когда для этого достаточно открыть старый. - Чтобы не тревожить публику». О Кремянском говорили, что он агитирует публику, что он сольет воду, что он «язва здешних мест» (№ 10 «Листка»). В 1858 г. военный врач, наблюдавший солдат в Железноводске, заметил, что ванны не только не укрепляют их, но расслабляют, исследовал воду и нашел, что железа в ней нет; он взял да и донес своему начальству, которое при отношении препроводило рапорт Смирнову. Смирнов нашел, что это «компрометирует» воду, и военному врачу дали знать, что если он не уймется, то будет уволен в отставку. Кремянский, очевидно, играет роль именно этого врача, но теперь люди науки поставлены в более независимое положение, хотя нельзя не пожалеть, что Кремянский принял с 1872 г. официозное положение на водах.
Деревянные трубы никуда не годятся, потому что сгнивают скоро и доставляют только случай к частому ремонту.
В Муравьевских ваннах вода из трубы проведена в деревянный колодец и свод сделан каменный, на виду и каменная галерея, по которой идет труба до бассейна. В этом бассейне вода оставалась открытой до первых чисел июля, и только по настоянию врача бассейн закрыт, отчего качество воды улучшилось.
Кисловодск. Нарзан почти не исследован. Это шампанское, поднимающее нервы и опускающее их. Для народа - бассейн. Рабочие не допускаются. Дороговизна ванн: 50 коп. в Ессентуках, 20 коп. берется за нагревание. Нагревальный аппарат не совершенный. Ванны выходят на дворик с нагревальным аппаратом. Все старые отхожие места не чистятся. В Ессентуках почистили только к приезду великого князя. В Кисловодске в самом здании в ватерклозетах такая вонь и такое неряшество, что войдешь в них, так задыхаешься. Климат кисловодский - сырой, дождливый. Масса воды. Сколько управляющий водами получает?
Какая-нибудь Бавария умеет воды устроить; а мы их отдаем на поругание проходимцам.
Отец Байкова основал ферму около Петербурга, куда присылали крестьян учиться усовершенствованному хозяйству. Он ничего не имел, но оставил детям своим до миллиона состояния. Байков воспитывался в училище правоведения, учился плохо, но вышел чуть ли не первым. Он поступил в консультацию при Министерстве юстиции; самостоятельные работы <1 нрзб> требовались; тут он оказал полную несостоятельность. Наступила война, он поступил в ополчение и адъютантом - опять протекция, после того он основал общество обработки живых или сырых (?) продуктов, которое лопнуло; тут он погубил свое состояние. Выбран городским головою, залезает в общественный карман. Следствие по высочайшему повелению, которое доселе не кончено и замято по просьбе великого князя. Получает воды.
Служители при ваннах - 12 руб. в месяц на своих харчах.
Прочитав сию жалобу, мы, нижеподписавшиеся, сочли своим долгом присовокупить выражение своего удивления к тому отсутствию солидарности, которая, по-видимому, существует между управляющим Кавказскими Минеральными Водами Андреем Байковым, подписывающим «Листок», и редакцию сего самого «Листка». Удивление наше основывается на том, что в то самое время, когда редактор «Листка» глумится над заявлением 23-х посетителей, управляющий Минеральными Водами А. М. Банков в разговоре с нами выразил следующую необыкновенно верную мысль, обнаружившую в нем глубокое понимание человеческой природы вообще и в особенности не совсем блистательного состояния вод. Именно он произнес приблизительно следующее: «Я удивляюсь еще более долготерпению публики русской, которая, по-моему, ведет себя слишком сдержанно. Вы приезжаете сюда и платите деньги; здесь мы заставляем вас платить за каждый шаг; мы берем с вас за воду, за ванны, за ваш слух даже (мы угощаем вас плохой музыкой на вас счет), мы преследуем вас этими поборами столь усиленно, что с вашей стороны вполне законно требовать настойчиво, чтобы мы всеми силами старались не только удовлетворить ваши желания, но и предупредить их. Поэтому я настойчиво требую от своих подчиненных, чтоб они как можно вежливей и предупредительнее относились к публике, поставленной здесь сплошь и рядом в безвыходное положение». Нам странно, что этот гуманный взгляд на публику и в особенности на неудовольствие состоянием вод и всего того, что с этим делом связано, не разделяется редактором «Листка», подписываемого тем же самим лицом, которое выразило нам этот просвещенный взгляд на дело. В чем и подписуемся15.
А. Суворин Иванов
В железной воде заключается углекислая закись железа, которая от соприкосновения с воздухом переходит в виде окиси и разлагается, осаждаясь в воде железной окисью, или ржавчиной. Окись сама по себе нерастворима в воде даже в присутствии значительного количества углекислоты и не может всасываться. Для количественного определения железа употребляют хамелеон, а для качественного - железо-синеродистый калий.
Грубе говорил, что министр народного просвещения сам говорил ему: «Я держусь Каракозовым». Разговор с ним шел о гимназиях. Грубе говорил за постепенность и приводил в пример остзейские, что он учился очень хорошо, читал Платона и постоянно по вечерам был в театре. Классы были приготовлением уроков, на дом ничего не задавали. «В 5 часов мы были свободны, как птицы». Занятия были от 8 до 12 и от 2 до 5. Министры желают отличиться, от них требуют результаты немедленно, и вот начинают стараться и опыты показывать над молодежью. А то сейчас <1 нрзб> подставит ногу.
О краже со взломом соловьев в Сызранской губернии. Начала дело какая-то любительница соловьев. Присяжные ей выговаривали: «Из пустяков в рабочую пору тянет нас». Сессии продолжаются по 6 недель.
Мутная вода в № 17. Публика волновалась. Штейнман будто бы сказал, что для наполнения № 17 приведен поток пресной воды, во время дождя мутится и взмучивает № 17.
Все сооружения необходимо произвести под контролем правительства и даже правительственными инженерами, независимыми от г. Байкова. Тогда как теперь ему отпускают деньги и он делает, что хочет. Штейнман сделал великому князю неблагоприятный доклад.
Шоссе. Компаньон Байкова, купец 1-й гильдии, повез сам великого князя, запрягли неподкованных лошадей и постоянно сворачивали с шоссе. Даже с простым путешественником этого не делают. В Железноводск также везли. Около факела факельщики, зажженные смоляные бочки.
- Подмети листья-то...
- Да они там спокон веку лежали.
- Подмети, говорят. А он - спокон веку.