волшебная сила искусства
Оригинал взят у clear_text в волшебная сила искусства
Я ГОВОРЮ ТЕБЕ - МОЙ ПУТЬ НЕ ПРЯМ
В конце семидесятых был у меня один знакомый. Мой ровесник.
Но какое сравнение! Я был преподаватель греческого языка, а он - замдиректора автосервиса. И это в неполных тридцать лет! Блистательная, невероятная карьера. Примерно как стать членкором академии наук в таком же возрасте.
Он был очень богат. У него было все: кооперативная квартира с югославской мебелью; новенькие «жигули» шестой модели; тещина дача, сияющая свежим ремонтом и столь же югославской мебелью (это было замечательно - на даче у человека не дачная мебель, то есть потрепанная городская, а специально купленная новая). Не говоря уже о костюмах и дубленках. О японских часах на золотом браслете. О бриллиантах и соболях его жены.
Но при этом он не был гордецом или зазнайкой. Он был очень мил и приятен в общении. По воскресеньям мы часами курили, сидя на лавочке во дворе, и запросто болтали о том, о сем.
Проницательный читатель уже догадался о секрете нашей дружбы.
Мы были соседями, и наши дети были ровесниками. По будням с его сыном гуляла няня или жена, а в воскресенье выходил он сам.
Он мне частенько звонил и предлагал сходить вместе куда-нибудь в Дом Актера или Дом Кино. Или поужинать в Доме Литераторов: у него туда были пропуска. Или сходить на премьеру во МХАТ или в Театр на Таганке: ему присылали пригласительные билеты.
Я отказывался, но он не обижался, и все равно звонил, звал то туда, то сюда.
Один раз он позвонил мне и сказал:
- Зря ты позавчера со мной не пошел. Такой спектакль был! Такой!
- Какой? - спросил я, потому что уж забыл, куда он меня звал.
- «Царь Федор Иоаннович», - сказал он. - В Малом театре. Смоктуновский в главной роли. Умереть, какая постановка. И как играет!
- Смоктуновский, понятно же, - сказал я.
- Да, - длинно вздохнул он. - Я три дня просто больной хожу, все думаю… Деньги, шубы, машина, дача - какая это все херня на самом деле! Какая глупость! Какая дрянь! Какая мелочь!
- Понятно, - я вздохнул ему в ответ.
- Не знаю, как жить, - прошептал он. - Власти хочется! Власти!
Я ГОВОРЮ ТЕБЕ - МОЙ ПУТЬ НЕ ПРЯМ
В конце семидесятых был у меня один знакомый. Мой ровесник.
Но какое сравнение! Я был преподаватель греческого языка, а он - замдиректора автосервиса. И это в неполных тридцать лет! Блистательная, невероятная карьера. Примерно как стать членкором академии наук в таком же возрасте.
Он был очень богат. У него было все: кооперативная квартира с югославской мебелью; новенькие «жигули» шестой модели; тещина дача, сияющая свежим ремонтом и столь же югославской мебелью (это было замечательно - на даче у человека не дачная мебель, то есть потрепанная городская, а специально купленная новая). Не говоря уже о костюмах и дубленках. О японских часах на золотом браслете. О бриллиантах и соболях его жены.
Но при этом он не был гордецом или зазнайкой. Он был очень мил и приятен в общении. По воскресеньям мы часами курили, сидя на лавочке во дворе, и запросто болтали о том, о сем.
Проницательный читатель уже догадался о секрете нашей дружбы.
Мы были соседями, и наши дети были ровесниками. По будням с его сыном гуляла няня или жена, а в воскресенье выходил он сам.
Он мне частенько звонил и предлагал сходить вместе куда-нибудь в Дом Актера или Дом Кино. Или поужинать в Доме Литераторов: у него туда были пропуска. Или сходить на премьеру во МХАТ или в Театр на Таганке: ему присылали пригласительные билеты.
Я отказывался, но он не обижался, и все равно звонил, звал то туда, то сюда.
Один раз он позвонил мне и сказал:
- Зря ты позавчера со мной не пошел. Такой спектакль был! Такой!
- Какой? - спросил я, потому что уж забыл, куда он меня звал.
- «Царь Федор Иоаннович», - сказал он. - В Малом театре. Смоктуновский в главной роли. Умереть, какая постановка. И как играет!
- Смоктуновский, понятно же, - сказал я.
- Да, - длинно вздохнул он. - Я три дня просто больной хожу, все думаю… Деньги, шубы, машина, дача - какая это все херня на самом деле! Какая глупость! Какая дрянь! Какая мелочь!
- Понятно, - я вздохнул ему в ответ.
- Не знаю, как жить, - прошептал он. - Власти хочется! Власти!