Памятники уходящим
Теперь меня называют эмо-роботом. Мой дневничок представляет меня совсем не в том свете, в котором я показываюсь на глазах у людей. Я не до конца концептуален - то ли не хочу, то ли не умею вуалировать свои чувства и переживания и поэтому выливаю их открыто: хочется женского тепла - я пишу о том, что хочется женского тепла, не хватает секса - я создаю пост с заголовком «Ебледефицит»; простите, но я слишком такой, каким вы меня никогда не увидите.
Моя, если так можно выразиться, творческая деятельность идёт на спад: всё то, что я пишу, уже почти что целый месяц вызывает у меня чувство отторжения. Тексты-тексты-тексты - они все к чёртовой матери обесценились, они стали одними из, а не теми, какими я их воспринимал раньше, - не единственными; они - уже не мои драгоценные детища, а просто средства для выражения мыслей и иногда заработка денег. Не знаю, что было первоисточником мирового буквенного кризиса, но слова, получаемые из литер, уже не стоят ни пенни; метафоры, когда-то являвшиеся частью правого полушария, теперь добываются под прессингом в пыточных левого.
Мне становится проще быть простым, не загоняться. Я не знаю, хочу ли я возвращаться к текстовой экспрессии или нет - по-моему, творчество не может оставаться творчеством, когда оно строится на финансовой нужде и не совпадает с чувствами; может быть, существует возможность качать правого полушария мышцы при помощи клавиатуры и мышки? Вырабатывать действия до автоматизма, использовать литературность по математическим канонам? Я крайне не уверен, что хочу делать тексты делом своей жизни, крайне не уверен, что смогу добиться какого-либо успеха в этом русле - уже на первых этапах я спотыкаюсь чаще, чем планировал. Пятидневка, сэндвичи в обед и плебейство - ключи к дверям в трёхмерную реальность - назад из четырёхмерной.
Я хочу, чтобы все знали, что внутри меня нет ничего. Я нецветной воздушный шарик, который движим лишь в одном направлении - направлении нетерпимости. Я ещё более простой человек, чем любой из тех, кто упрекал меня в чрезмерной многоступенчатости и замороченности, - я готов долететь до счастья, до потолка, и там же остановится, позабыв обо всём наполеоновском. Когда жизнь не получается отличить от сна, я давлю на педаль тормоза и останавливаюсь на маленькой дороге, которая с каждой следующей секундой сужается и скукоживается, которая окружена лавой и варьирующимися электрическими лучами, - но я стараюсь протянуть Зелёный Пивной Кружок до размеров более, чем одной главы. Проснуться после сна опасно не настолько, насколько опасно осознать потерю сна при бодрости. Я недо, но в силу обстоятельств оказываюсь пере; перья отказываются выдавать правду, но практически выбора нет, но есть «Туборг». Тщетно пытаюсь греть руки о звёзды, а звёзды не греют, а просто трахают.
Моё «Я» заканчивается, я всю жизнь пытался сделать «Мы». Но как только «Мы» постигало очередной провал, «Я» усиливалось в разы, но двигалось исключительно вниз и влево; каждый следующий личный успех моего «Я» сопровождался ядом. Моё «Я» эквивалентно пятибаксовой купюре, найденной под дождём, - оно и бесценно и памятно - оно не стоит ничего и существует только в моей памяти. Но я опасаюсь за каждый шаг и не знаю, как действовать правильно: опыт пытает сутками своим отсутствием - я не ем ничего, кроме тревоги, о, боги. Я хочу избавиться от себя. И стать частью нас
i really like tigers, with their smooth tight charms
i really like to watch your face in the rose parade when we depart/link arms
Моя, если так можно выразиться, творческая деятельность идёт на спад: всё то, что я пишу, уже почти что целый месяц вызывает у меня чувство отторжения. Тексты-тексты-тексты - они все к чёртовой матери обесценились, они стали одними из, а не теми, какими я их воспринимал раньше, - не единственными; они - уже не мои драгоценные детища, а просто средства для выражения мыслей и иногда заработка денег. Не знаю, что было первоисточником мирового буквенного кризиса, но слова, получаемые из литер, уже не стоят ни пенни; метафоры, когда-то являвшиеся частью правого полушария, теперь добываются под прессингом в пыточных левого.
Мне становится проще быть простым, не загоняться. Я не знаю, хочу ли я возвращаться к текстовой экспрессии или нет - по-моему, творчество не может оставаться творчеством, когда оно строится на финансовой нужде и не совпадает с чувствами; может быть, существует возможность качать правого полушария мышцы при помощи клавиатуры и мышки? Вырабатывать действия до автоматизма, использовать литературность по математическим канонам? Я крайне не уверен, что хочу делать тексты делом своей жизни, крайне не уверен, что смогу добиться какого-либо успеха в этом русле - уже на первых этапах я спотыкаюсь чаще, чем планировал. Пятидневка, сэндвичи в обед и плебейство - ключи к дверям в трёхмерную реальность - назад из четырёхмерной.
Я хочу, чтобы все знали, что внутри меня нет ничего. Я нецветной воздушный шарик, который движим лишь в одном направлении - направлении нетерпимости. Я ещё более простой человек, чем любой из тех, кто упрекал меня в чрезмерной многоступенчатости и замороченности, - я готов долететь до счастья, до потолка, и там же остановится, позабыв обо всём наполеоновском. Когда жизнь не получается отличить от сна, я давлю на педаль тормоза и останавливаюсь на маленькой дороге, которая с каждой следующей секундой сужается и скукоживается, которая окружена лавой и варьирующимися электрическими лучами, - но я стараюсь протянуть Зелёный Пивной Кружок до размеров более, чем одной главы. Проснуться после сна опасно не настолько, насколько опасно осознать потерю сна при бодрости. Я недо, но в силу обстоятельств оказываюсь пере; перья отказываются выдавать правду, но практически выбора нет, но есть «Туборг». Тщетно пытаюсь греть руки о звёзды, а звёзды не греют, а просто трахают.
Моё «Я» заканчивается, я всю жизнь пытался сделать «Мы». Но как только «Мы» постигало очередной провал, «Я» усиливалось в разы, но двигалось исключительно вниз и влево; каждый следующий личный успех моего «Я» сопровождался ядом. Моё «Я» эквивалентно пятибаксовой купюре, найденной под дождём, - оно и бесценно и памятно - оно не стоит ничего и существует только в моей памяти. Но я опасаюсь за каждый шаг и не знаю, как действовать правильно: опыт пытает сутками своим отсутствием - я не ем ничего, кроме тревоги, о, боги. Я хочу избавиться от себя. И стать частью нас
i really like tigers, with their smooth tight charms
i really like to watch your face in the rose parade when we depart/link arms