(no subject)
Не рассказывай свои сны, нет, правда, никому не интересен вид из окна твоего отеля на чистую белую степь, трескающуюся от мороза, на звенящие белые деревья и полную луну. Что там, за степью, море? - нет, не море, это река Барракуда, два ее рукава забиты парусными лодочками, между которыми с трудом протискиваются стаи рыб. А море где? - оно внизу, каждую ночь оно поднимается и замерзает, и весь отель скрывается подо льдом, нет, внутри, и нельзя назвать это ледяной глыбой или айсбергом, потому что море промерзает до дна. А потом? - а потом встает солнце, лёд тает, и вода уходит, а вот эти странные фигуры на перилах террасы - это застывшие осьминоги, которых оставило море. Они сидят, ледяные, нахохлившись, как озябшие птицы, и дурой будешь, если не успеешь их сфотографировать.
Здесь больше нет никаких такси; тебе помогут с твоим сундуком, но только до извозчика. Театр продается вместе с актерами, понимаешь? И ты устало захлопываешь обитый ковром сундук, из которого свисают нечистые клочья тюля, садишься сверху и думаешь: я как змея, пытающаяся заползти в однажды сброшенную кожу. Чем бы она ни оказалась.
Здесь больше нет никаких такси; тебе помогут с твоим сундуком, но только до извозчика. Театр продается вместе с актерами, понимаешь? И ты устало захлопываешь обитый ковром сундук, из которого свисают нечистые клочья тюля, садишься сверху и думаешь: я как змея, пытающаяся заползти в однажды сброшенную кожу. Чем бы она ни оказалась.