"Гавайская рубаха"
Журнал "Квир" № 112, ноябрь 2012:
Проснувшись среди ночи, Севка резко сел на своем узком и коротком для его почти двухметрового роста ложе, ударившись головой о верхнюю полку купе.
Прямо перед глазами, покачиваясь в такт движению поезда, висела на плечиках яркая гавайская рубаха с пальмами и попугаями.
Тропические птицы кислотных расцветок трясли головами, приговаривая:
- Ну и нажрррался ты, парррень! Ой, нажрррался!
Провожали Севку в ресторане «Дача», недалеко от Курского вокзала.
- Ну вот на кой хрен тебе сдался этот Коктебель? - яростно обмахиваясь веером и поправляя съехавший набок парик, сказала Дашетта, - Медом тебе там намазано, что ли? Да если хочешь знать, в этот сраный Крым уже сто лет никто не ездит!
- Действительно, - подхватил Валерик, - подождал бы недельку, пока я экзамены у своих охламонов приму, да рванули бы вместе в Египет. Только ты и я!
- Ой, Валерик, не смеши мои седины! - отмахнулась Дашетта. - Ну зачем ему ехать в Тулу со своим самоваром! Так ведь, Севка?
Севка промолчал. Взял бутылку и разлил водку по рюмкам.
- И потом, - продолжала она, обращаясь к Валерику, - Ему таких как твой - пучок нужен!
- Дура ты, Дашетта - не обиделся Валерик. - А Севку я все равно люблю!
Она засмеялась и ударила тощего преподавателя веером по лбу:
- Вот за это и выпьем! За любовь!
Они подняли рюмки, чокнулись и дружно выпили.
Попугаи все еще осуждающе качали головами. Чтобы отогнать эти похмельные видения, Севка провел по рубахе рукой.
А потом…
Севка зажмурился и увидел ЕГО.
Незнакомец в «гавайке» с пальмами и попугаями шел мимо Севки по коридору вагона, за окнами которого Валерик и Дашетта пьяно скандировали:
- Коктебель! Нам налей!
- Это ж сколько надо выпить? - произнес Незнакомец без тени осуждения.
Но Севка все равно покраснел от его слов.
- Это твой сосед?! - заорала Дашетта, разглядев мужчину сквозь запыленное окно вагона. - Я хочу с ним познакомиться!
Незнакомец действительно оказался Севкиным соседом. И от этого щеки запылали еще жарче.
- Пусть он к нам выйдет! - не унималась Дашетта.
- Не обращайте внимания, - обернувшись, пробормотал Севка. - Извините!
Но Незнакомец, успевший расположиться на нижней полке, лишь махнул рукой и начал снимать рубаху. В этот момент Севка понял, что пропал. Не то чтобы у мужика было какое-то особо красивое тело. Скорее, наоборот, весь он был не в его вкусе: начинающий лысеть брюнет, не худой и не толстый - крепкий такой, основательно сбитый, в то время как Севке всегда нравились тонкие смазливые мальчики. Разве что руки у Незнакомца были красивые, прокачанные…
- Коктебель! Нам налей! - вновь донеслось с перрона.
И поезд тронулся…
Севка уже не видел, как его хмельные товарищи, обгоняя друг друга, бежали за вагоном. Как ветер сорвал с головы Дашетты парик и они с Валериком долго и бестолково ловили его по перрону. И, уж конечно, не мог он видеть, как потом эту парочку принял под белы руки наряд полиции…
Севка смотрел на Незнакомца. Тот, ничуть не смущаясь сидевшей напротив него старухи, снял брюки. Увидев перед собой мужика в одних семейных трусах, старуха поджала губы и отвернулась. А Севка не отвернулся. Вместо этого он сделал шаг вперед и достал из своей сумки, стоявшей рядом с Незнакомцем, бутылку пива. Все еще не отрывая взгляда от мужчины, Севка попытался открутить пробку, но та не поддавалась.
- Так не выйдет. Дай, я помогу, - сказал Незнакомец, потянувшись к бутылке.
Когда емкость с пивом оказалась у него в руках, он ловко вскрыл пробку обручальным кольцом.
- Женат, - как-то совсем уж обреченно подумал Севка, глядя на полоску желтого металла.
Заметив его взгляд, Незнакомец улыбнулся:
- Жена ругается, а я все равно так делаю.
Севка кивнул, хотя и сам до конца не понял, с чем именно согласился.
Пить пиво он ушел в тамбур, где долго курил, смотрел в окно и слушал в плейере Баха.
Сейчас, вспоминая об этом, Севка не до конца верил в реальность их встречи. Однако рука Незнакомца зримо свешивалась с верхней полки, а на плечиках покачивалась его дурацкая рубаха. И тут Севка её понюхал…
Произведение трудолюбивых китайских рук все еще пахло стиральным порошком и горячим утюгом. На какой-то миг Севка увидел женщину, склонившуюся над гладильной доской. И чемодан с аккуратно уложенными мужскими вещами, лежащий у ее ног, обутых в смешные тапочки.
Продолжая думать о тапках, Севка представил, как бы они смотрелись на его волосатых ногах. От этой мысли ему стало смешно, и он проснулся.
Рубахи на вешалке уже не было.
Выскочив в коридор, Севка столкнулся с проводницей.
- А вот сосед мой…
- В вагоне-ресторане, - с ходу поняла его Фея железной дороги, предвосхитив вопрос, который еще даже не успел сложиться в Севкиной голове. - Как границу проехали, так и ушел.
- Граница? - пытался вспомнить Севка.
- Ну да, - охотно подтвердила проводница. - Тебя добудиться не могли, хотели с поезда снимать. Так сосед твой погранцам денег дал, чтобы отстали. Вместе едете?
Севка молчал, раздумывая, сколько денег потратил на него посторонний человек.
И - главное! - зачем он это сделал?
- У вас с ним прям эстафета, запой с препятствиями - продолжала вещать тетка в мятой форме. - Вчера ты нажрался, а сегодня он. Водку в одну каску заливает. Беда мне с вами!
- А он-то с чего? - неожиданно спросил Севка.
- Да кто вас, мужиков, разберет. Чай пить будешь?
Севка кивнул, хотя почему-то совершенно не хотел пить.
Когда перед ним стояло три пустых стакана, а за окном начало темнеть, в купе вернулся Незнакомец. Невидящими глазами он посмотрел на Севку, а потом, не говоря ни слова, сделал неуклюжую попытку подняться на верхнюю полку; оступился и чуть было не упал. Севка подхватил его и легко, будто пушинку, подсадил наверх. От Незнакомца пахло водкой и чем-то таким, от чего кружилась голова.
В то короткое время, что Севка ощущал в своих руках тело незнакомого мужчины, он успел подумать, что с радостью согласился бы носить смешные тапки, стирать и гладить этому человеку одежду, да и вообще…
Оказавшись наверху, Незнакомец вдруг неожиданно ясно посмотрел Севке прямо в глаза.
- Ты не понимаешь, - будто продолжая неоконченный спор, пробормотал он, схватив его за ворот футболки рукой с обручальным кольцом. - Я ей слово дал!
Тут глаза его закрылись и мужчина уснул.
- Да все я понимаю, - тихо сказал Севка, освобождаясь от хватки Незнакомца. - Понимаю, что жена, что слово дал… Мужик сказал - мужик сделал. Не о чем говорить!
Говорить и, правда, было не о чем. И не с кем.
И Севка замолчал.
Его путешествие заканчивалось рано утром, еще до рассвета, так что вещи Севка собирал в полной темноте. И вот, когда он протянул руку, чтобы открыть дверь и уйти от Незнакомца навсегда, сверху раздался голос:
- Уже? Я думал, ты до Феодосии едешь.
- Так мы уже в Феодосии, - сказал Севка, поразившись тому, насколько дрожит его голос. - Только я на Айвазовской выхожу, а вам до конца.
И зачем-то добавил:
- Меня отчим встречает.
- Так ты местный, значит?
Севка кивнул, хотя вряд ли Незнакомец мог сейчас его видеть.
- Я тебе свой телефон записал. И название отеля. Еще днем хотел отдать, но… Меня Андреем зовут.
- Привет, Андрей! - только и сказал Севка.
- Позвони мне.
Чуть помедлив, Севка протянул руку и взял протянутый ему кусочек картона. Их пальцы соприкоснулись. Андрей не одернул руку, и Севка понял, что позвонит ему. Обязательно позвонит.
- Позвонишь? - спросил Андрей.
- Меня Севой звать. До встречи!
И он вышел из купе.
- Если он едет в Коктебель, то все получится, - вслух подумал Севка, выходя на привокзальную площадь.
- Что палучица? - произнес голос у него за спиной. - Что ты там бармочэшь?
Севка обернулся. Из тени дерева, на свет тусклого фонаря, выступил пожилой мужчина.
- Чуть нэ абассался, пока здэсь стаял, - сказал он, на ходу застегивая ширинку.
- Привет, дядя Гасан. Как мама?
- Ждет тэбя. Еще са вчэра. Паэхали. Товар сам сэбя не прадаст.
И дядя Гасан направился к старенькому грузовичку, набитому нехитрыми курортными товарами, торговать которыми Севке предстояло весь отпуск.
Глубоко вздохнув, как ныряльщик перед прыжком в воду, Севка посмотрел на кусочек картона, исписанный пьяными каракулями; в неверном свете фонаря с трудом разобрал название отеля, в котором должен был остановиться Андрей.
Всё получилось…
- Я люблю тебя, - опять вслух подумал он.
- Дурак ты, Сэвка! - не оборачиваясь, сказал дядя Гасан. - Но я тожи тэбя лублу!
… До Коктебеля оставалось пятнадцать километров.
Проснувшись среди ночи, Севка резко сел на своем узком и коротком для его почти двухметрового роста ложе, ударившись головой о верхнюю полку купе.
Прямо перед глазами, покачиваясь в такт движению поезда, висела на плечиках яркая гавайская рубаха с пальмами и попугаями.
Тропические птицы кислотных расцветок трясли головами, приговаривая:
- Ну и нажрррался ты, парррень! Ой, нажрррался!
Провожали Севку в ресторане «Дача», недалеко от Курского вокзала.
- Ну вот на кой хрен тебе сдался этот Коктебель? - яростно обмахиваясь веером и поправляя съехавший набок парик, сказала Дашетта, - Медом тебе там намазано, что ли? Да если хочешь знать, в этот сраный Крым уже сто лет никто не ездит!
- Действительно, - подхватил Валерик, - подождал бы недельку, пока я экзамены у своих охламонов приму, да рванули бы вместе в Египет. Только ты и я!
- Ой, Валерик, не смеши мои седины! - отмахнулась Дашетта. - Ну зачем ему ехать в Тулу со своим самоваром! Так ведь, Севка?
Севка промолчал. Взял бутылку и разлил водку по рюмкам.
- И потом, - продолжала она, обращаясь к Валерику, - Ему таких как твой - пучок нужен!
- Дура ты, Дашетта - не обиделся Валерик. - А Севку я все равно люблю!
Она засмеялась и ударила тощего преподавателя веером по лбу:
- Вот за это и выпьем! За любовь!
Они подняли рюмки, чокнулись и дружно выпили.
Попугаи все еще осуждающе качали головами. Чтобы отогнать эти похмельные видения, Севка провел по рубахе рукой.
А потом…
Севка зажмурился и увидел ЕГО.
Незнакомец в «гавайке» с пальмами и попугаями шел мимо Севки по коридору вагона, за окнами которого Валерик и Дашетта пьяно скандировали:
- Коктебель! Нам налей!
- Это ж сколько надо выпить? - произнес Незнакомец без тени осуждения.
Но Севка все равно покраснел от его слов.
- Это твой сосед?! - заорала Дашетта, разглядев мужчину сквозь запыленное окно вагона. - Я хочу с ним познакомиться!
Незнакомец действительно оказался Севкиным соседом. И от этого щеки запылали еще жарче.
- Пусть он к нам выйдет! - не унималась Дашетта.
- Не обращайте внимания, - обернувшись, пробормотал Севка. - Извините!
Но Незнакомец, успевший расположиться на нижней полке, лишь махнул рукой и начал снимать рубаху. В этот момент Севка понял, что пропал. Не то чтобы у мужика было какое-то особо красивое тело. Скорее, наоборот, весь он был не в его вкусе: начинающий лысеть брюнет, не худой и не толстый - крепкий такой, основательно сбитый, в то время как Севке всегда нравились тонкие смазливые мальчики. Разве что руки у Незнакомца были красивые, прокачанные…
- Коктебель! Нам налей! - вновь донеслось с перрона.
И поезд тронулся…
Севка уже не видел, как его хмельные товарищи, обгоняя друг друга, бежали за вагоном. Как ветер сорвал с головы Дашетты парик и они с Валериком долго и бестолково ловили его по перрону. И, уж конечно, не мог он видеть, как потом эту парочку принял под белы руки наряд полиции…
Севка смотрел на Незнакомца. Тот, ничуть не смущаясь сидевшей напротив него старухи, снял брюки. Увидев перед собой мужика в одних семейных трусах, старуха поджала губы и отвернулась. А Севка не отвернулся. Вместо этого он сделал шаг вперед и достал из своей сумки, стоявшей рядом с Незнакомцем, бутылку пива. Все еще не отрывая взгляда от мужчины, Севка попытался открутить пробку, но та не поддавалась.
- Так не выйдет. Дай, я помогу, - сказал Незнакомец, потянувшись к бутылке.
Когда емкость с пивом оказалась у него в руках, он ловко вскрыл пробку обручальным кольцом.
- Женат, - как-то совсем уж обреченно подумал Севка, глядя на полоску желтого металла.
Заметив его взгляд, Незнакомец улыбнулся:
- Жена ругается, а я все равно так делаю.
Севка кивнул, хотя и сам до конца не понял, с чем именно согласился.
Пить пиво он ушел в тамбур, где долго курил, смотрел в окно и слушал в плейере Баха.
Сейчас, вспоминая об этом, Севка не до конца верил в реальность их встречи. Однако рука Незнакомца зримо свешивалась с верхней полки, а на плечиках покачивалась его дурацкая рубаха. И тут Севка её понюхал…
Произведение трудолюбивых китайских рук все еще пахло стиральным порошком и горячим утюгом. На какой-то миг Севка увидел женщину, склонившуюся над гладильной доской. И чемодан с аккуратно уложенными мужскими вещами, лежащий у ее ног, обутых в смешные тапочки.
Продолжая думать о тапках, Севка представил, как бы они смотрелись на его волосатых ногах. От этой мысли ему стало смешно, и он проснулся.
Рубахи на вешалке уже не было.
Выскочив в коридор, Севка столкнулся с проводницей.
- А вот сосед мой…
- В вагоне-ресторане, - с ходу поняла его Фея железной дороги, предвосхитив вопрос, который еще даже не успел сложиться в Севкиной голове. - Как границу проехали, так и ушел.
- Граница? - пытался вспомнить Севка.
- Ну да, - охотно подтвердила проводница. - Тебя добудиться не могли, хотели с поезда снимать. Так сосед твой погранцам денег дал, чтобы отстали. Вместе едете?
Севка молчал, раздумывая, сколько денег потратил на него посторонний человек.
И - главное! - зачем он это сделал?
- У вас с ним прям эстафета, запой с препятствиями - продолжала вещать тетка в мятой форме. - Вчера ты нажрался, а сегодня он. Водку в одну каску заливает. Беда мне с вами!
- А он-то с чего? - неожиданно спросил Севка.
- Да кто вас, мужиков, разберет. Чай пить будешь?
Севка кивнул, хотя почему-то совершенно не хотел пить.
Когда перед ним стояло три пустых стакана, а за окном начало темнеть, в купе вернулся Незнакомец. Невидящими глазами он посмотрел на Севку, а потом, не говоря ни слова, сделал неуклюжую попытку подняться на верхнюю полку; оступился и чуть было не упал. Севка подхватил его и легко, будто пушинку, подсадил наверх. От Незнакомца пахло водкой и чем-то таким, от чего кружилась голова.
В то короткое время, что Севка ощущал в своих руках тело незнакомого мужчины, он успел подумать, что с радостью согласился бы носить смешные тапки, стирать и гладить этому человеку одежду, да и вообще…
Оказавшись наверху, Незнакомец вдруг неожиданно ясно посмотрел Севке прямо в глаза.
- Ты не понимаешь, - будто продолжая неоконченный спор, пробормотал он, схватив его за ворот футболки рукой с обручальным кольцом. - Я ей слово дал!
Тут глаза его закрылись и мужчина уснул.
- Да все я понимаю, - тихо сказал Севка, освобождаясь от хватки Незнакомца. - Понимаю, что жена, что слово дал… Мужик сказал - мужик сделал. Не о чем говорить!
Говорить и, правда, было не о чем. И не с кем.
И Севка замолчал.
Его путешествие заканчивалось рано утром, еще до рассвета, так что вещи Севка собирал в полной темноте. И вот, когда он протянул руку, чтобы открыть дверь и уйти от Незнакомца навсегда, сверху раздался голос:
- Уже? Я думал, ты до Феодосии едешь.
- Так мы уже в Феодосии, - сказал Севка, поразившись тому, насколько дрожит его голос. - Только я на Айвазовской выхожу, а вам до конца.
И зачем-то добавил:
- Меня отчим встречает.
- Так ты местный, значит?
Севка кивнул, хотя вряд ли Незнакомец мог сейчас его видеть.
- Я тебе свой телефон записал. И название отеля. Еще днем хотел отдать, но… Меня Андреем зовут.
- Привет, Андрей! - только и сказал Севка.
- Позвони мне.
Чуть помедлив, Севка протянул руку и взял протянутый ему кусочек картона. Их пальцы соприкоснулись. Андрей не одернул руку, и Севка понял, что позвонит ему. Обязательно позвонит.
- Позвонишь? - спросил Андрей.
- Меня Севой звать. До встречи!
И он вышел из купе.
- Если он едет в Коктебель, то все получится, - вслух подумал Севка, выходя на привокзальную площадь.
- Что палучица? - произнес голос у него за спиной. - Что ты там бармочэшь?
Севка обернулся. Из тени дерева, на свет тусклого фонаря, выступил пожилой мужчина.
- Чуть нэ абассался, пока здэсь стаял, - сказал он, на ходу застегивая ширинку.
- Привет, дядя Гасан. Как мама?
- Ждет тэбя. Еще са вчэра. Паэхали. Товар сам сэбя не прадаст.
И дядя Гасан направился к старенькому грузовичку, набитому нехитрыми курортными товарами, торговать которыми Севке предстояло весь отпуск.
Глубоко вздохнув, как ныряльщик перед прыжком в воду, Севка посмотрел на кусочек картона, исписанный пьяными каракулями; в неверном свете фонаря с трудом разобрал название отеля, в котором должен был остановиться Андрей.
Всё получилось…
- Я люблю тебя, - опять вслух подумал он.
- Дурак ты, Сэвка! - не оборачиваясь, сказал дядя Гасан. - Но я тожи тэбя лублу!
… До Коктебеля оставалось пятнадцать километров.