Прости нас, государь (с)
Современники, как один, говорили, что государь был скромен, чуждался роскоши и в условиях разврата высшего света сумел сохранить чистоту нравов. В отличие от отца, он предпочитал шумным балам, проводить время с семьёй.
Его правление было трудным: войны, финансовый кризис и общество, требовавшее перемен, и всё больше радикализующееся. Государь намеревался провести самые передовые реформы, но ему не хватало решимости, оттого они выглядели половинчатыми и незаконченными. В то же время, его жену подозревали в том, что она - вражеская шпионка, а самого Государя активно поносили, считая слабовольным.
Революционная смута застала его в самый разгар тяжелейшей войны. Он пытался бежать из страны, но не успел. До последнего он думал о своей стране, и когда его сопровождал палач на место смерти, он спрашивал у него, как у последнего человека, с которым мог разговаривать:
- Братец, скажи, что слышно об экспедиции Лаперуза?
Он шёл на смерть с достоинством, с высоко поднятой головой, а прежде чем его жизнь оборвалась, заявил в последнем слове, обличив своих палачей: «Я умираю невинным, я невиновен в преступлениях, в которых меня обвиняют. Говорю вам это с эшафота, готовясь предстать перед Богом. И прощаю всех, кто повинен в моей смерти».
Не правда ли, жестоко обошлись с Людовиком XVI? А французы, варвары эдакие, вчера отметили очередную годовщину великой национальной катастрофы. И не покаянием, а пышными празденствами, хотя Путин устами его верного попугая, объяснил бы, что праздновать тут нечего, что якобинцы были вражьими шпионами, что Робеспьер заложил под Францию атомную бомбу, мол потом весь XIX век Францию сотрясала революционная смута, что до сих пор Франция не свободна от республиканского ига. Надо срочно покаяться, уж наша Невменяша Идолопоклонская, мироточащая пару раз в месяц научит этих дикарей, что гордиться им нечем, и что удел французов - платить и каяться, платить и каяться.
Увы, не все государства настолько совестливые, как молодое государство РФ.
Его правление было трудным: войны, финансовый кризис и общество, требовавшее перемен, и всё больше радикализующееся. Государь намеревался провести самые передовые реформы, но ему не хватало решимости, оттого они выглядели половинчатыми и незаконченными. В то же время, его жену подозревали в том, что она - вражеская шпионка, а самого Государя активно поносили, считая слабовольным.
Революционная смута застала его в самый разгар тяжелейшей войны. Он пытался бежать из страны, но не успел. До последнего он думал о своей стране, и когда его сопровождал палач на место смерти, он спрашивал у него, как у последнего человека, с которым мог разговаривать:
- Братец, скажи, что слышно об экспедиции Лаперуза?
Он шёл на смерть с достоинством, с высоко поднятой головой, а прежде чем его жизнь оборвалась, заявил в последнем слове, обличив своих палачей: «Я умираю невинным, я невиновен в преступлениях, в которых меня обвиняют. Говорю вам это с эшафота, готовясь предстать перед Богом. И прощаю всех, кто повинен в моей смерти».
Не правда ли, жестоко обошлись с Людовиком XVI? А французы, варвары эдакие, вчера отметили очередную годовщину великой национальной катастрофы. И не покаянием, а пышными празденствами, хотя Путин устами его верного попугая, объяснил бы, что праздновать тут нечего, что якобинцы были вражьими шпионами, что Робеспьер заложил под Францию атомную бомбу, мол потом весь XIX век Францию сотрясала революционная смута, что до сих пор Франция не свободна от республиканского ига. Надо срочно покаяться, уж наша Невменяша Идолопоклонская, мироточащая пару раз в месяц научит этих дикарей, что гордиться им нечем, и что удел французов - платить и каяться, платить и каяться.
Увы, не все государства настолько совестливые, как молодое государство РФ.