Колыбельная после схватки
Самые важные термины - в конце текста.
В паре слов о ситуации, не углубляясь в детали: речь идет о ритуальном смертельном поединке хайнского жреца (Харро) и лионара (Вэлхар, Вэл-Хар). Победитель получает некое очень важное свойство (причем важное не лично для себя, а для своих сородичей). Чтобы ритуал сработал, между бойцами должна быть крепкая дружеская связь, вопреки предстоящему поединку.
Харро и Вэлхар = Командор и Черныш, их самая первая встреча еще до Миров Сотворенных. В начатом романе Черныш не помнит свои прошлые жизни, а Командор не узнает Черныша. Однако они не случайные встречные, а старые знакомые.
Колыбельная после схватки
I
В лапах мертвого зверя, как на руках отца,
Спи, невинный убийца, жестокий сын.
Спи - пусть хотя бы сны пощадят тебя:
Будь твоя воля - ты спал бы с ножом в груди.
Там ведь уже - как лезвие, как огонь.
Там ведь теперь - то ли крик, то ли тишь.
Ты встанешь, ты будешь сильным, ты оживешь.
С открытой раной в груди и с солнцем в руках.
Братская кровь - по локоть живым огнем.
Ты поведешь народ, освещая путь.
Через шершавый мир, что трет до костей,
Через болезнь и голод, неправду, смерть.
Завтра, когда проснешься - в далекий сад.
Ради того, кто умер, и тех, кто жив.
II
Спи, черногривый зверь, на красном песке.
Не-преданный мертвый брат, возлюбленный друг.
Ты перед сном успел - отпустить грехи.
Ты не успел перед сном - клыки обагрить.
Мертвое тело, живая память и боль.
Истинным именем в свитках - твой тайный ключ.
Спи, чтоб однажды проснуться на братский зов.
Спи, чтоб однажды воскреснуть, любимый брат.
III
Ветер времен, шутя, раскачал колыбель.
Спите, неверные братья, друзья-враги.
Снится живым и мертвым грядущий сад:
Место, где встретятся братья
и всех простят.
Мысленный монолог Харро в предверии поединка.
«Я не знаю, сердце наше в плену иллюзий, или глаза. Хотис, ты великий поэт, но я не верю тебе. Твои песни - как утешение перед смертью, как зов для раненого зверя. Этот мир прекрасен, говоришь ты, и нет любви прекраснее сострадания. Называть прекрасным отвратительное - что нам еще остаётся? Иначе не выжить, иначе сердце станет клубком крыс и сожрет изнутри. Истина - она как ящер, и каждый из нас, как кормовой зверь, бежит от ее клыков. Как мы не щадим тех, кто выбран для смерти, так и она не пощадит никого.
И ты, Вэлхар, вторишь обманщику-Хотису, говоришь мне про колесо жизни, тогда как это я должен бы утешать тебя и убеждать. Мой легкомысленный любимый брат, правда в том, что один из нас убьет другого. Правда в том, что я смогу это сделать, несмотря на всю глубину нашей дружбы. И смогу пережить. Вот что пугает меня куда больше, чем сам поединок: мы, хайны, - бессердечные твари, научились видеть красоту вместо ужаса. Сердце у нас фальшивое, заводная игрушка. И совесть - только чтобы прикрыть ложь необходимостью. Что ж, необходимость, и верно, есть - хоть в чем-то мы честны перед собой. И лишь поэтому я молчу, Вэлхар, не разрушаю твоих иллюзий.
Эти мысли скрыты и от тебя, и от ароса. Вам не нужно знать, что часть меня всегда остается в тени. Я не боюсь, что кто-то увидит мою тень, я боюсь, что этот кто-то будет ранен ею. Порой мне кажется, что именно чувство прекрасного, страшное и нелогичное, составляет основу жизни. Кровь в венах, сердце в груди - мертвые механизмы, а шестерни крутит беспощадная сила самообмана. Что я могу дать взамен вашему проклятому, извращенному чувству красоты? Разве что смерть, как единственный честный способ примириться с собой.
Я никому из вас не хочу смерти. Мои мысли - только для меня. Ваш мир, построенный на лжи, лучше моего, построенного на правде.
Не так ли падали аросы? Кому, как не убийце-жрецу, понимать всю фальшь ваших иллюзий? Был ли шаг в пропасть падением, или прозрением, ярким и безжалостным? Жрецы падших аросов говорят: вы лжете, и мы презираем вашу ложь. Но у меня она вызывает даже больше сострадания, чем смерть моих жертв. Жизнь лжива насквозь, от первого крика до предсмертного стона. Нельзя отнять ложь, не отняв дыхание. Вы сильны против смерти, своей и чужой, но так беззащитны перед жизнью...
Дети, играющие на костях, вы счастливы и сильны лишь до тех пор, пока не посмотрите вниз.
И тебе, Вэлхар, лучше не знать, что иногда я смотрю на тебя не как друг, а как ящер на противника, в предвкушении боя, чтобы убить или быть убитым. Я вижу, как ты силен, как перекатываются под кожей мышцы, как легко приходишь в боевую ярость и как прекрасен в ней. Совершенный хищник. Вызов, мимо которого я не могу пройти. Я не понимаю, зачем это радостно-жестокое чувство, откуда оно - но оно захватывает, пьянит, и я жду поединка не для того, чтобы быстрее все кончилось, но чтобы скорее началось. Да, Вэлхар, я убийца, и любой равный мне - и брат, и жертва. Я хочу, чтобы ты жил, и в то же время хочу убить тебя. Всем сердцем. Всем своим существом. Но об этом не нужно знать ни тебе, ни аросу. Я один могу жить с истиной и не быть раздавленным ею.
Потому что я - убийца по природе, а братья мои - по необходимости».
Небольшой глоссарий:
*хайны - "ведущий" разумный вид планеты Эсварра. Эмпаты, обладающие специфическим коллективным сознанием (при котором в полной мере сохраняется индивидуальность). Симбиоз с хайнами сделал многие другие виды эсваррских млекопитающих в той или иной мере разумными.
*лионары - крупные хищники, отдаленно похожие на львов. Долгое время хайны были спутниками лионаров (как гиены, следующие за львом, но скорее на правах "вассалов", чем конкурентов и врагов).
*арос - форма социальной организации у хайнов. Арос - группа хайнов в 200-500 взрослых особей плюс дети и подростки, занимающая определенную территорию и состоящая в тесной эмпатической связи.
*Хотис - историческая личность, жрец. Многое сделал для формирования Этического кодекса жреца. Философ, поэт, путешественник.
Подробнее о том, что каждая сторона получает в случае победы в поединке:
СО СТОРОНЫ ХАЙНОВ:
Раз в 6-7 лет жрецы обязаны проходить "испытание битвой". Это бой один-на-один со специально обученным лионаром. Обычай этот очень древний, но в неизменном виде сохранялся даже во времена расцвета цивилизации. Его подтекст таков "если ты убиваешь, будь готов умереть сам". С появлением института жрецов возникла необходимость как-то сдерживать их - в обычных обстоятельствах жрец убивает беспомощную жертву, не способную оказать сопротивление. Даже у чувствительных хайнов это может со временем привести к ощущению вседозволенности, безнаказанности, а обученный убийца, способный парализовать волю противника, привыкший контролировать, в конце концов может оказаться опасным для общества.
По легенде, однажды это действительно случилось - опьяненный вседозволенностью жрец захватил власть в родном аросе и правил очень жестоко, убивая сородичей по ничтожным поводам, только чтобы вновь и вновь видеть смерть. Хайны ничего не могли сделать - жрец был очень силен и мог контролировать сразу десятки противников. В конце концов, ему бросил вызов лионар, обладающий редкой способностью сопротивляться контролю. В честном поединке жрец смог убить лионара, но через неделю умер от ран.
Это не совсем реальная история возникновения ритуальных боев, но само событие имело место быть в истории, как один из случаев падения аросов.
СО СТОРОНЫ ЛИОНАРОВ:
Лионары, как почти настоящие хищники, охотились не только на страдающих-умирающих, но и просто на неосторожных. Однако им, как эмпатам, нужно было как-то примирить в себе инстинкты убийцы и сострадание к жертве. Лионары сделали это иначе, чем хайны: во время охоты или вспышки агрессии сознание лионара практически отключалось, наступало состояние аффекта (выброс гормонов глушил сознание и критическое восприятие реальности почти полностью). Лионар мог даже не помнить, что это он убил, просто приходил в себя рядом с едой или убитым врагом. На до-разумном этапе это работало. А с появлением разума стало помехой (неспособность отвечать за свои действия). Лионар мог и хайна убить в таком состоянии, если впадал в ярость.
Развиваясь интеллектуально вместе со своими спутниками-хайнами, лионары все сильнее тяготились этой своей особенностью и невозможностью ее контролировать. Ситуация усугублялась тем, что хайны не могли им помочь с помощью своих методов корректировки личности: на до-разумном этапе, в ментальной "гонке вооружений", лионары выработали иммунитет к глубоким воздействиям со стороны хайнов.
Единственный способ для лионара взять под контроль состояние аффекта - поединок с кем-то очень близким, настолько близким, что сила привязанности переламывает даже физиологию. Лионар, убивший в "сознательном" состоянии, на всю жизнь сохраняет навык самоконтроля. Более того, он может передать этот навык своему прайду, хотя со смертью "носителя" остальные теряют эту способность, она не пропечатывается, а как бы "отбрасывает тень". Поэтому прайдам нужна постоянная подпитка. Лионар, выживший в поединке с жрецом, сам становился в некотором роде жрецом для "своих", хранителем и источником жизненно важного качества.
В паре слов о ситуации, не углубляясь в детали: речь идет о ритуальном смертельном поединке хайнского жреца (Харро) и лионара (Вэлхар, Вэл-Хар). Победитель получает некое очень важное свойство (причем важное не лично для себя, а для своих сородичей). Чтобы ритуал сработал, между бойцами должна быть крепкая дружеская связь, вопреки предстоящему поединку.
Харро и Вэлхар = Командор и Черныш, их самая первая встреча еще до Миров Сотворенных. В начатом романе Черныш не помнит свои прошлые жизни, а Командор не узнает Черныша. Однако они не случайные встречные, а старые знакомые.
Колыбельная после схватки
I
В лапах мертвого зверя, как на руках отца,
Спи, невинный убийца, жестокий сын.
Спи - пусть хотя бы сны пощадят тебя:
Будь твоя воля - ты спал бы с ножом в груди.
Там ведь уже - как лезвие, как огонь.
Там ведь теперь - то ли крик, то ли тишь.
Ты встанешь, ты будешь сильным, ты оживешь.
С открытой раной в груди и с солнцем в руках.
Братская кровь - по локоть живым огнем.
Ты поведешь народ, освещая путь.
Через шершавый мир, что трет до костей,
Через болезнь и голод, неправду, смерть.
Завтра, когда проснешься - в далекий сад.
Ради того, кто умер, и тех, кто жив.
II
Спи, черногривый зверь, на красном песке.
Не-преданный мертвый брат, возлюбленный друг.
Ты перед сном успел - отпустить грехи.
Ты не успел перед сном - клыки обагрить.
Мертвое тело, живая память и боль.
Истинным именем в свитках - твой тайный ключ.
Спи, чтоб однажды проснуться на братский зов.
Спи, чтоб однажды воскреснуть, любимый брат.
III
Ветер времен, шутя, раскачал колыбель.
Спите, неверные братья, друзья-враги.
Снится живым и мертвым грядущий сад:
Место, где встретятся братья
и всех простят.
Мысленный монолог Харро в предверии поединка.
«Я не знаю, сердце наше в плену иллюзий, или глаза. Хотис, ты великий поэт, но я не верю тебе. Твои песни - как утешение перед смертью, как зов для раненого зверя. Этот мир прекрасен, говоришь ты, и нет любви прекраснее сострадания. Называть прекрасным отвратительное - что нам еще остаётся? Иначе не выжить, иначе сердце станет клубком крыс и сожрет изнутри. Истина - она как ящер, и каждый из нас, как кормовой зверь, бежит от ее клыков. Как мы не щадим тех, кто выбран для смерти, так и она не пощадит никого.
И ты, Вэлхар, вторишь обманщику-Хотису, говоришь мне про колесо жизни, тогда как это я должен бы утешать тебя и убеждать. Мой легкомысленный любимый брат, правда в том, что один из нас убьет другого. Правда в том, что я смогу это сделать, несмотря на всю глубину нашей дружбы. И смогу пережить. Вот что пугает меня куда больше, чем сам поединок: мы, хайны, - бессердечные твари, научились видеть красоту вместо ужаса. Сердце у нас фальшивое, заводная игрушка. И совесть - только чтобы прикрыть ложь необходимостью. Что ж, необходимость, и верно, есть - хоть в чем-то мы честны перед собой. И лишь поэтому я молчу, Вэлхар, не разрушаю твоих иллюзий.
Эти мысли скрыты и от тебя, и от ароса. Вам не нужно знать, что часть меня всегда остается в тени. Я не боюсь, что кто-то увидит мою тень, я боюсь, что этот кто-то будет ранен ею. Порой мне кажется, что именно чувство прекрасного, страшное и нелогичное, составляет основу жизни. Кровь в венах, сердце в груди - мертвые механизмы, а шестерни крутит беспощадная сила самообмана. Что я могу дать взамен вашему проклятому, извращенному чувству красоты? Разве что смерть, как единственный честный способ примириться с собой.
Я никому из вас не хочу смерти. Мои мысли - только для меня. Ваш мир, построенный на лжи, лучше моего, построенного на правде.
Не так ли падали аросы? Кому, как не убийце-жрецу, понимать всю фальшь ваших иллюзий? Был ли шаг в пропасть падением, или прозрением, ярким и безжалостным? Жрецы падших аросов говорят: вы лжете, и мы презираем вашу ложь. Но у меня она вызывает даже больше сострадания, чем смерть моих жертв. Жизнь лжива насквозь, от первого крика до предсмертного стона. Нельзя отнять ложь, не отняв дыхание. Вы сильны против смерти, своей и чужой, но так беззащитны перед жизнью...
Дети, играющие на костях, вы счастливы и сильны лишь до тех пор, пока не посмотрите вниз.
И тебе, Вэлхар, лучше не знать, что иногда я смотрю на тебя не как друг, а как ящер на противника, в предвкушении боя, чтобы убить или быть убитым. Я вижу, как ты силен, как перекатываются под кожей мышцы, как легко приходишь в боевую ярость и как прекрасен в ней. Совершенный хищник. Вызов, мимо которого я не могу пройти. Я не понимаю, зачем это радостно-жестокое чувство, откуда оно - но оно захватывает, пьянит, и я жду поединка не для того, чтобы быстрее все кончилось, но чтобы скорее началось. Да, Вэлхар, я убийца, и любой равный мне - и брат, и жертва. Я хочу, чтобы ты жил, и в то же время хочу убить тебя. Всем сердцем. Всем своим существом. Но об этом не нужно знать ни тебе, ни аросу. Я один могу жить с истиной и не быть раздавленным ею.
Потому что я - убийца по природе, а братья мои - по необходимости».
Небольшой глоссарий:
*хайны - "ведущий" разумный вид планеты Эсварра. Эмпаты, обладающие специфическим коллективным сознанием (при котором в полной мере сохраняется индивидуальность). Симбиоз с хайнами сделал многие другие виды эсваррских млекопитающих в той или иной мере разумными.
*лионары - крупные хищники, отдаленно похожие на львов. Долгое время хайны были спутниками лионаров (как гиены, следующие за львом, но скорее на правах "вассалов", чем конкурентов и врагов).
*арос - форма социальной организации у хайнов. Арос - группа хайнов в 200-500 взрослых особей плюс дети и подростки, занимающая определенную территорию и состоящая в тесной эмпатической связи.
*Хотис - историческая личность, жрец. Многое сделал для формирования Этического кодекса жреца. Философ, поэт, путешественник.
Подробнее о том, что каждая сторона получает в случае победы в поединке:
СО СТОРОНЫ ХАЙНОВ:
Раз в 6-7 лет жрецы обязаны проходить "испытание битвой". Это бой один-на-один со специально обученным лионаром. Обычай этот очень древний, но в неизменном виде сохранялся даже во времена расцвета цивилизации. Его подтекст таков "если ты убиваешь, будь готов умереть сам". С появлением института жрецов возникла необходимость как-то сдерживать их - в обычных обстоятельствах жрец убивает беспомощную жертву, не способную оказать сопротивление. Даже у чувствительных хайнов это может со временем привести к ощущению вседозволенности, безнаказанности, а обученный убийца, способный парализовать волю противника, привыкший контролировать, в конце концов может оказаться опасным для общества.
По легенде, однажды это действительно случилось - опьяненный вседозволенностью жрец захватил власть в родном аросе и правил очень жестоко, убивая сородичей по ничтожным поводам, только чтобы вновь и вновь видеть смерть. Хайны ничего не могли сделать - жрец был очень силен и мог контролировать сразу десятки противников. В конце концов, ему бросил вызов лионар, обладающий редкой способностью сопротивляться контролю. В честном поединке жрец смог убить лионара, но через неделю умер от ран.
Это не совсем реальная история возникновения ритуальных боев, но само событие имело место быть в истории, как один из случаев падения аросов.
СО СТОРОНЫ ЛИОНАРОВ:
Лионары, как почти настоящие хищники, охотились не только на страдающих-умирающих, но и просто на неосторожных. Однако им, как эмпатам, нужно было как-то примирить в себе инстинкты убийцы и сострадание к жертве. Лионары сделали это иначе, чем хайны: во время охоты или вспышки агрессии сознание лионара практически отключалось, наступало состояние аффекта (выброс гормонов глушил сознание и критическое восприятие реальности почти полностью). Лионар мог даже не помнить, что это он убил, просто приходил в себя рядом с едой или убитым врагом. На до-разумном этапе это работало. А с появлением разума стало помехой (неспособность отвечать за свои действия). Лионар мог и хайна убить в таком состоянии, если впадал в ярость.
Развиваясь интеллектуально вместе со своими спутниками-хайнами, лионары все сильнее тяготились этой своей особенностью и невозможностью ее контролировать. Ситуация усугублялась тем, что хайны не могли им помочь с помощью своих методов корректировки личности: на до-разумном этапе, в ментальной "гонке вооружений", лионары выработали иммунитет к глубоким воздействиям со стороны хайнов.
Единственный способ для лионара взять под контроль состояние аффекта - поединок с кем-то очень близким, настолько близким, что сила привязанности переламывает даже физиологию. Лионар, убивший в "сознательном" состоянии, на всю жизнь сохраняет навык самоконтроля. Более того, он может передать этот навык своему прайду, хотя со смертью "носителя" остальные теряют эту способность, она не пропечатывается, а как бы "отбрасывает тень". Поэтому прайдам нужна постоянная подпитка. Лионар, выживший в поединке с жрецом, сам становился в некотором роде жрецом для "своих", хранителем и источником жизненно важного качества.