О тамбовском женихе на "конике".
В. С. Бузин в статье "ЖЕНИХ НА «КОНИКЕ»: ОБРАЗ ВСАДНИКА В РУССКОЙ СВАДЬБЕ И ЕГО МИФОЛОГИЧЕСКОЕ СООТВЕТСТВИЕ" объясняет происхождение обрядового эпизода русской свадьбы, предписывающего жениху при появлении невесты сидение на «конике» - лавке традиционного русского жилища, которая украшалась изображением головы коня. Это было характерно для свадьбы бывшей Тамбовской губернии. А Липецк, где я живу, раньше находился как раз в пределах Тамбовской губернии, так что для меня этот обычай вдвойне интересен.
"Что такое «коник»? «Коник» представлял собой короткую широкую лавку, которая шла от двери к продольной стене и служила местом мужских работ, при необходимости - сна. В придверной части конец лавки врубался в толстую тесину, верхнему же концу её, выступавшему над лавкой, придавалась форма конской головы, откуда и произошло название «коник».
У конца «коника», что упирался в угол жилища, находилась божница, то есть это был красный/передний угол; на «конике», отгораживая его при этом занавеской, помещали больных и рожениц.
В Козловском уезде во время окончательного сватовства невеста «во всей красе» выходила к родне жениха, а он, «как главное действующее лицо», становился у дверей рядом с «коником». Место у «коника» ему надлежало занимать и в обрядности свадьбы с. Хворостянка Усманского уезда, когда он с поезжанами прибывал в дом невесты, чтобы оттуда уже вместе с ней отправиться в церковь на венчание. А в с. Пеньки Моршанского уезда на рукобитье в доме невесты, когда ожидался её привод для демонстрации стороне жениха, сам он должен был сидеть на «конике», обхватив его резьбу обеими руками.
Чем было обусловлено данное предписание? Две специфические детали дают ключ к его пониманию: название лавки, на которую должен был садиться жених, - «коник», и его поза - обхватив резьбу руками, т. е. держа их у головы «коня». Перед нами, несомненно, имитация позы всадника, держащего поводья.
Статус субъектов обряда - жениха, прибывшего к невесте, и её самой, долженствующей выйти к нему, - приводит к выводу о воспроизводстве в ритуале брачной темы фольклора, сюжета обретения героем женщины-жены, а более конкретно - момента прибытия к ней, причём на коне как транспортном средстве. Как известно, в фольклоре герой обретает женщину-жену после череды странствий с совершением ряда подвигов. В.Я. Проппом применительно к волшебной сказке было показано, что в этой схеме отразился в преломленном виде характерный для первобытности обычай прохождения неофитом инициации, что давало ему право вступать в брак и тем самым становиться полноценным членом общества. Во время путешествия транспортным средством героя часто выступает конь - «одно из наиболее мифологизированных животных».
Фольклорный сюжет прибытия героя на коне к женщине нашёл отражение в древнем изобразительном искусстве. Его, в частности, мы видим на ковре, обнаруженном в одном из курганов V-IV вв. до н. э. местности Пазырык на Алтае: обритая (видимо, наголо: верхняя часть головы скрыта головным убором) женщина сидит в кресле, а к ней подъезжает на коне черноусый кудрявый брюнет в развевающейся накидке и с притороченным к седлу луком (рис. 1). Трактовку этой сцены как сюжета мифологического брака дал Д. А. Мачинский, обратив особое внимание на лук - предмет вооружения, имеющий в мифологии брачную символику.
Ещё одно воплощение этого фольклорного сюжета можно увидеть в незаконченной росписи царской гробницы IV-III вв. до н. э., обнаруженной в Тракии (Болгария). Всадник подъезжает на коне к группе женщин, из которых стоящая впереди возлагает на него венок [1].
Отметим два момента, объединяющие эти изобразительные сюжеты.
Во-первых, подчёркивание высокого статуса женщин. В сцене пазырыкского ковра - это богатая одежда, сидение в кресле, величественный вид. В росписи тракийской гробницы - «выход на первый план» и стояние на постаменте, в отличие от остальных женщин позади, в которых можно усмотреть свиту, а главное, само действо - увенчивание мужского персонажа как акт его коронации, т. е. наделения властью, а это свидетельствует о более высоком, чем у героя, статусе женщины, возможной связи её с сакральным миром, что в конечном счёте заставляет предполагать в этом образе высокое женское божество.
Во-вторых, наличие в руках женщин предметов с растительной символикой. На пазырыкском ковре это росток с побегами, на концах которых угадываются стилизованные листья и соцветия. На росписи гробницы фигурирует венок, который, кстати, в бытовой культуре воплощал брачную символику, что демонстрирует, в частности, славянская традиция: ношение девушками венков в качестве головного убора, украинский барвинковый обряд - ритуальное изготовление венка для невесты в канун свадьбы.
Обе особенности позволяют предполагать в женском персонаже верховное женское божество, главная сущность которого связана с растительным миром. Истоки его культа уходят в круг европо-переднеазиатских осёдло-земледельческих культур неолита-энеолита, определяемых английской исследовательницей М. Гимбутас как «Древняя Европа». Согласно её построениям, в религиозных представлениях населения доминировал культ верховного женского божества, связанного с растительным миром, почему среди прочих её символов было изображение побега растения, а сам круг культур был определён ею как «Цивилизация Великой Богини».
Сидение на кресле женщины-богини пазырыкского ковра тоже, видимо, имеет прототипом подобную иконографию Великой Богини «Древней Европы», когда она изображалась именно таким образом (рис. 7), так что М. Гимбутас даже посвятила этому сюжету специальный раздел монографии под названием «Восседающая на троне Богиня природы и общества».
Таким образом, в этих изображениях воспроизведён сюжет прибытия конного героя к верховному женскому божеству после совершения подвигов (в мифе) / преодоления препятствий (в волшебной сказке). Приближение к нему, единение с ним - ни с чем не сравнимое блаженство."
Очевидно, - вставлю я свои "пять копеек" для связки слов, - брачный ритуал повторял мифическое деяние, и поэтому жених, согласно древней традиции, подъезжал к невесте на "конике".
"И закономерно, - пишет далее автор, - что приурочивалось сидение жениха на «конике» (или стояние рядом) именно к тому моменту, когда перед ним должна была появиться невеста. Отметим и ещё один момент: в росписи «свадебного чина» «Домостроя» (XVI в.) на сговор к невесте жених прибывал, сидя на коне.
Сюжет с изображением интересующих нас персонажей - женщины и всадника - весьма характерен для русской народной вышивки, где он представлен так называемой трёхчастной композицией с антропоморфной фигурой в середине и симметричными конниками по сторонам. Логично предположить, что перед нами тот же мифологический сюжет встречи героя с женщиной-божеством, олицетворяющим растительный мир".
Здесь, возможно, мы имеем дело с двумя кавалерами, причём выбор жениха должна совершить невеста. Кавалеры же устраивают различные состязания, дабы проявить свои качества и показать, на что они способны. "Примечательна ремарка относительно причины нахождения жениха во время сватовства у «коника»: «как главное действующее лицо», поскольку не только в обрядности сватовства, но и вообще свадебной, он таковым не был. Это пережиточный момент более ранних «мифологических» времён, когда успех претендента на брак достигался исключительно его личными деяниями. Фольклорный герой «добывает» женщину, а не её приводят к нему, поэтому обряд сидения на «конике» всегда совершался в доме невесты, т. е. на её территории".
Интересно, а как с "коником" связан фразеологизм "к ней на сраной (хромой, кривой) козе не подъехать"?
------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] К сожалению, плохое качество этой иллюстрации не даёт возможности воспроизвести её в данной работе.
"Что такое «коник»? «Коник» представлял собой короткую широкую лавку, которая шла от двери к продольной стене и служила местом мужских работ, при необходимости - сна. В придверной части конец лавки врубался в толстую тесину, верхнему же концу её, выступавшему над лавкой, придавалась форма конской головы, откуда и произошло название «коник».
У конца «коника», что упирался в угол жилища, находилась божница, то есть это был красный/передний угол; на «конике», отгораживая его при этом занавеской, помещали больных и рожениц.
В Козловском уезде во время окончательного сватовства невеста «во всей красе» выходила к родне жениха, а он, «как главное действующее лицо», становился у дверей рядом с «коником». Место у «коника» ему надлежало занимать и в обрядности свадьбы с. Хворостянка Усманского уезда, когда он с поезжанами прибывал в дом невесты, чтобы оттуда уже вместе с ней отправиться в церковь на венчание. А в с. Пеньки Моршанского уезда на рукобитье в доме невесты, когда ожидался её привод для демонстрации стороне жениха, сам он должен был сидеть на «конике», обхватив его резьбу обеими руками.
Чем было обусловлено данное предписание? Две специфические детали дают ключ к его пониманию: название лавки, на которую должен был садиться жених, - «коник», и его поза - обхватив резьбу руками, т. е. держа их у головы «коня». Перед нами, несомненно, имитация позы всадника, держащего поводья.
Статус субъектов обряда - жениха, прибывшего к невесте, и её самой, долженствующей выйти к нему, - приводит к выводу о воспроизводстве в ритуале брачной темы фольклора, сюжета обретения героем женщины-жены, а более конкретно - момента прибытия к ней, причём на коне как транспортном средстве. Как известно, в фольклоре герой обретает женщину-жену после череды странствий с совершением ряда подвигов. В.Я. Проппом применительно к волшебной сказке было показано, что в этой схеме отразился в преломленном виде характерный для первобытности обычай прохождения неофитом инициации, что давало ему право вступать в брак и тем самым становиться полноценным членом общества. Во время путешествия транспортным средством героя часто выступает конь - «одно из наиболее мифологизированных животных».
Фольклорный сюжет прибытия героя на коне к женщине нашёл отражение в древнем изобразительном искусстве. Его, в частности, мы видим на ковре, обнаруженном в одном из курганов V-IV вв. до н. э. местности Пазырык на Алтае: обритая (видимо, наголо: верхняя часть головы скрыта головным убором) женщина сидит в кресле, а к ней подъезжает на коне черноусый кудрявый брюнет в развевающейся накидке и с притороченным к седлу луком (рис. 1). Трактовку этой сцены как сюжета мифологического брака дал Д. А. Мачинский, обратив особое внимание на лук - предмет вооружения, имеющий в мифологии брачную символику.
Ещё одно воплощение этого фольклорного сюжета можно увидеть в незаконченной росписи царской гробницы IV-III вв. до н. э., обнаруженной в Тракии (Болгария). Всадник подъезжает на коне к группе женщин, из которых стоящая впереди возлагает на него венок [1].
Отметим два момента, объединяющие эти изобразительные сюжеты.
Во-первых, подчёркивание высокого статуса женщин. В сцене пазырыкского ковра - это богатая одежда, сидение в кресле, величественный вид. В росписи тракийской гробницы - «выход на первый план» и стояние на постаменте, в отличие от остальных женщин позади, в которых можно усмотреть свиту, а главное, само действо - увенчивание мужского персонажа как акт его коронации, т. е. наделения властью, а это свидетельствует о более высоком, чем у героя, статусе женщины, возможной связи её с сакральным миром, что в конечном счёте заставляет предполагать в этом образе высокое женское божество.
Во-вторых, наличие в руках женщин предметов с растительной символикой. На пазырыкском ковре это росток с побегами, на концах которых угадываются стилизованные листья и соцветия. На росписи гробницы фигурирует венок, который, кстати, в бытовой культуре воплощал брачную символику, что демонстрирует, в частности, славянская традиция: ношение девушками венков в качестве головного убора, украинский барвинковый обряд - ритуальное изготовление венка для невесты в канун свадьбы.
Обе особенности позволяют предполагать в женском персонаже верховное женское божество, главная сущность которого связана с растительным миром. Истоки его культа уходят в круг европо-переднеазиатских осёдло-земледельческих культур неолита-энеолита, определяемых английской исследовательницей М. Гимбутас как «Древняя Европа». Согласно её построениям, в религиозных представлениях населения доминировал культ верховного женского божества, связанного с растительным миром, почему среди прочих её символов было изображение побега растения, а сам круг культур был определён ею как «Цивилизация Великой Богини».
Сидение на кресле женщины-богини пазырыкского ковра тоже, видимо, имеет прототипом подобную иконографию Великой Богини «Древней Европы», когда она изображалась именно таким образом (рис. 7), так что М. Гимбутас даже посвятила этому сюжету специальный раздел монографии под названием «Восседающая на троне Богиня природы и общества».
Таким образом, в этих изображениях воспроизведён сюжет прибытия конного героя к верховному женскому божеству после совершения подвигов (в мифе) / преодоления препятствий (в волшебной сказке). Приближение к нему, единение с ним - ни с чем не сравнимое блаженство."
Очевидно, - вставлю я свои "пять копеек" для связки слов, - брачный ритуал повторял мифическое деяние, и поэтому жених, согласно древней традиции, подъезжал к невесте на "конике".
"И закономерно, - пишет далее автор, - что приурочивалось сидение жениха на «конике» (или стояние рядом) именно к тому моменту, когда перед ним должна была появиться невеста. Отметим и ещё один момент: в росписи «свадебного чина» «Домостроя» (XVI в.) на сговор к невесте жених прибывал, сидя на коне.
Сюжет с изображением интересующих нас персонажей - женщины и всадника - весьма характерен для русской народной вышивки, где он представлен так называемой трёхчастной композицией с антропоморфной фигурой в середине и симметричными конниками по сторонам. Логично предположить, что перед нами тот же мифологический сюжет встречи героя с женщиной-божеством, олицетворяющим растительный мир".
Здесь, возможно, мы имеем дело с двумя кавалерами, причём выбор жениха должна совершить невеста. Кавалеры же устраивают различные состязания, дабы проявить свои качества и показать, на что они способны. "Примечательна ремарка относительно причины нахождения жениха во время сватовства у «коника»: «как главное действующее лицо», поскольку не только в обрядности сватовства, но и вообще свадебной, он таковым не был. Это пережиточный момент более ранних «мифологических» времён, когда успех претендента на брак достигался исключительно его личными деяниями. Фольклорный герой «добывает» женщину, а не её приводят к нему, поэтому обряд сидения на «конике» всегда совершался в доме невесты, т. е. на её территории".
Интересно, а как с "коником" связан фразеологизм "к ней на сраной (хромой, кривой) козе не подъехать"?
------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] К сожалению, плохое качество этой иллюстрации не даёт возможности воспроизвести её в данной работе.