Якутская женщина в контексте традиционных представлений о женском мире (2).
Наталия Ксенофонтовна Данилова в своей монографии "«Дом - мир женщины»: сакральные женские образы и феминная символика в жизненном пространстве народа саха" пишет:
"В якутском жилище женской половиной считалась северная сторона (левая), а мужской - южная (правая). Разделение на левую и правую стороны происходило следующим образом: если встать лицом к выходу, то с правой стороны находится мужская (правая) половина, а с левой стороны - женская (левая) половина.
Следует отметить, что социальное и гендерное распределение жилого пространства строго соблюдалось, символическая окрашенность которого более всего раскрывалась при проведении обрядов жизненного цикла, шаманских камланиях, приходе гостя и ритуальных гаданиях. Так, женщина рожала в левом локусе жилища (богиня деторождения Айыысыт спускалась с небес и локализовалась у северо-западного опорного столба, покойника укладывали у западной стены (именно отсюда открывался путь в иной мир) и т.д.
При этом очаг/камелёк становился опорной точкой распределения локусов. Всё считалось относительно положения к камельку: о h ох иннитэ ‘предпечье’, о h ох кэннэ ‘запечье’ и т.д.
В хозяйственной практике якутов остов домашнего очага устанавливали мужчины, но обмазыванием глиной камелька и его окончательным «одухотворением», путём совершения ритуальных действий, занималась женщина - мать семейства.
В мифологическом плане очаг/камелёк символизировал саму хозяйку жилища и имел феминную символику. Особенно ярко это демонстрируется в языке сновидений: разрушение камелька/печи, затухание огня очага означает смерть матери- хозяйки, а если приснится новый только что сформированный камелёк, то в дом войдёт новая хозяйка-невеста [1].
Васильев Алексей Александрович. Шаман с жёнами. 1939 г.
По представлениям якутов, когда мать семейства умирает, первым делом затухает огонь в очаге.
В прощальных обрядах очаг символизировал связь уходящего с домом и его обитателями, прежде всего с матерью. Именно у очага начиналось расставание с домом, с матерью. «Путник брал золу с собой, завёртывал в тряпочку и, как часть своего дома, своего «пространства», носил с собой. Когда тоска по дому и матери изъедала его, то нюхал этот мешочек с золой, и будто проходила тоска по ним» [2]."
Далее Н. К. Данилова мимоходом касается темы инкорпорации новорожденного в члены семьи, когда его преподносят духу-иччи, обитающему в огне. "Вдыхая при этом дым от огня, ребёнок подпитывается его живительной энергией и ему ставят метку - мажут лоб золой. И только после этих процедур он становился полноправным членом семьи".
Особенно интересна комнатка невесты хаппахчы и собственно ритуальная занавеска хаппахчы сабыыта.
"В старину, после приезда в дом жениха и исполнения свадебных обрядов, невесту торжественно уводили в берестяную кийиит ура h ата, где она сидела до скончания свадебных пиршеств. А в старину, в богатых семьях пиршества длились от трёх до семи, двенадцати дней [3]."
Я надеюсь, её кормили там все эти дни? Или она там сидела голодная, пока гости пировали целую неделю?
"Основное назначение как берестяной урасы, так и занавески «хаппахчы сабыыта» заключается в том, чтобы обеспечить невесте ритуальную «изоляцию» (от одного и трёх до 12 дней), по истечении которой она перерождается уже в другом статусе. Она становится замужней женщиной. Первым делом она снимает всю обрядовую одежду, переодевается в комплекс одежды замужней женщины, убирает волосы, прячет их под шапку или косынку и только тогда выходит к людям. Таким образом, можно предположить, что одежда в этом случае выступает как плацента, а берестяной занавес хаппахчы представляет собой материнскую утробу, внутри которой невеста «умирает/возвращается» в инобытие пока не истечёт определённый срок.
Покрытый берестой чум - ураса.
Якутская берестяная ураса.
Ураса - жилище якутов.
Согласно мифологическим представлениям, с духом домашнего очага в тесной связи находился дух-иччи глиняного горшка, принадлежащий к категории добрых и чистых существ, не терпящих соприкосновения со всем нечистым. «Сакральная чистота» глины и связь с огнём указывает на её «божественное» происхождение и исключительное положение в мифоритуальном пространстве. Интересно то, что «глиняным» производством занимались женщины, причём преклонного возраста, а лопатка, используемая при формовке глиняного горшка, называлась «былаайах» (ср. с шаманской колотушкой былаайах) [4].
Символические аналогии глиняного горшка с шаманской атрибутикой (бубном и колотушкой), а также то, что горшечницы считались сильнее и старше кузнецов и шаманов, допускает предположение, что древние горшечницы могли быть родовыми жрицами. Кузнецы и шаманы с почтением называли горшечницу «агаспыт» ‘старшая сестра’. Магическая сила горшечницы заключалась в том, что её не могли «съесть» ни шаман, ни кузнец. Она имела власть над огнём, а потому в мифологическом сознании могла напрямую связаться с духами предков и матерью-землёй.
Когда в семье рождался ребёнок, для него специально заказывали глиняный горшок. Затем, горшок использовали для предсказания его судьбы. Глиняный горшок как ритуальный символ предсказывал не только судьбу ребёнка, но и определял будущую жизнь заказавшего горшок. Если в процессе изготовления, при сушке, горшок трескался и рассыпался, то это предвещало несчастья в семье заказчика: падёж скота, неурожай, смерть членов семьи, гибель самого заказчика [5].
Здесь следует отметить, что коммуникация заказчика с «иным» миром совершалась через горшечницу, от её действий буквально зависела «жизнь» горшка, а значит и благополучие заказавшего. Знание и соблюдение правил «того» мира, постоянный обмен с миром мёртвых, непосредственный контакт с духами предков в пространстве своего дома (процесс работы над глиной) - всё это приписывалось магической силе горшечницы [6].
Использование глиняных горшков в похоронных обрядах также носило магический характер. Глина, как креационный материал, способствовала возвращению кут- души покойника и могла «запирать» нечистоту, исходящую от покойника. Так, в глиняном горшке хоронили умерших детей с уродствами, глиняным горшком закрывали лица самоубийц, клали в глиняный горшок послед умершего ребенка и закапывали далеко в глухом лесу."
Интересно с данной точки зрения взглянуть на тофеты Карфагена, урны с останками новорожденных. Может быть, в них тоже хоронили детей с уродствами?
Н. К. Данилова говорит, что горшки также использовались в качестве оберегов от нечистой силы: если рядом с ребёнком ставили глиняный горшок верх дном и углём на нём изображали крест, то злые духи - абаасы не приближались к ребёнку. "По поверьям якутов, злые духи-пожиратели детей, уер-духи умерших не прикасались к живому, если рядом находился перевёрнутый сосуд, боясь, что их «запрут» в горшке. Такое действие совершал шаман, взяв глиняный горшок, он «запирал» туда всю нечисть, накрывал другим горшком, обмазывал всё это глиной, обвязывал вокруг тальником и бросал глубоко в воду, или закапывал в землю [7]. Запирание злых духов-абаасы и блуждающих духов умерших - юер в глиняные горшки как бы символизировало их «смерть», употребление в обряде двух горшков (пара), создающих форму яйца, обмазывание горшков сверху глиной, обвязывание вокруг тальниковым прутом, символизировало «рождение» в будущем".
Тут, естественно, сразу вспоминается раб лампы из фильма "Волшебная лампа Аладдина" (1966).
А вообще, сколько таких джиннов выпустили на свободу археологи, вскрывая запечатанные сосуды?!
------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Данилова Н.К. Традиционное жилище народа саха. Пространство. Дом. Ритуал. Новосибирск: ГЕО, 2011. С. 61.
[2] Кулаковский А.Е. Научные труды: Работа по этнографии и фольклору. Якутск: Кн.изд-во, 1979. С. 25.
[3] Саввин А.А. Материалы по верованиям абыйских якутов. 1940 г. // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.5. Оп.3. Ед.хр. 480. Л. 38. С. 12
[4] Романова Е.Н. Ж енский мир традиционной культуры: горшечница в мифоритуальном пространстве (на примере якутской традиции) // Женский мир в научном дискурсе. Новосибирск: Наука, 2010. С. 27-28.
[5] Саввин А.А. Материалы по верованиям абыйских якутов. 1940 г. // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.5. Оп.3. Ед.хр. 480. Л. 38/ С. 20-25.
[6] Романова Е.Н. «Люди солнечных лучей с поводьями за спиной» (судьба в контексте мифоритуальной традиции якутов). М.: КМЦ ИЭиА РАН, 1997. С. 15.
[7] Саввин А.А. Материалы по верованиям абыйских якутов. 1940 г. // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.5. Оп.3. Ед.хр. 480. Л. 38. С. 25.
"В якутском жилище женской половиной считалась северная сторона (левая), а мужской - южная (правая). Разделение на левую и правую стороны происходило следующим образом: если встать лицом к выходу, то с правой стороны находится мужская (правая) половина, а с левой стороны - женская (левая) половина.
Следует отметить, что социальное и гендерное распределение жилого пространства строго соблюдалось, символическая окрашенность которого более всего раскрывалась при проведении обрядов жизненного цикла, шаманских камланиях, приходе гостя и ритуальных гаданиях. Так, женщина рожала в левом локусе жилища (богиня деторождения Айыысыт спускалась с небес и локализовалась у северо-западного опорного столба, покойника укладывали у западной стены (именно отсюда открывался путь в иной мир) и т.д.
При этом очаг/камелёк становился опорной точкой распределения локусов. Всё считалось относительно положения к камельку: о h ох иннитэ ‘предпечье’, о h ох кэннэ ‘запечье’ и т.д.
В хозяйственной практике якутов остов домашнего очага устанавливали мужчины, но обмазыванием глиной камелька и его окончательным «одухотворением», путём совершения ритуальных действий, занималась женщина - мать семейства.
В мифологическом плане очаг/камелёк символизировал саму хозяйку жилища и имел феминную символику. Особенно ярко это демонстрируется в языке сновидений: разрушение камелька/печи, затухание огня очага означает смерть матери- хозяйки, а если приснится новый только что сформированный камелёк, то в дом войдёт новая хозяйка-невеста [1].
Васильев Алексей Александрович. Шаман с жёнами. 1939 г.
По представлениям якутов, когда мать семейства умирает, первым делом затухает огонь в очаге.
В прощальных обрядах очаг символизировал связь уходящего с домом и его обитателями, прежде всего с матерью. Именно у очага начиналось расставание с домом, с матерью. «Путник брал золу с собой, завёртывал в тряпочку и, как часть своего дома, своего «пространства», носил с собой. Когда тоска по дому и матери изъедала его, то нюхал этот мешочек с золой, и будто проходила тоска по ним» [2]."
Далее Н. К. Данилова мимоходом касается темы инкорпорации новорожденного в члены семьи, когда его преподносят духу-иччи, обитающему в огне. "Вдыхая при этом дым от огня, ребёнок подпитывается его живительной энергией и ему ставят метку - мажут лоб золой. И только после этих процедур он становился полноправным членом семьи".
Особенно интересна комнатка невесты хаппахчы и собственно ритуальная занавеска хаппахчы сабыыта.
"В старину, после приезда в дом жениха и исполнения свадебных обрядов, невесту торжественно уводили в берестяную кийиит ура h ата, где она сидела до скончания свадебных пиршеств. А в старину, в богатых семьях пиршества длились от трёх до семи, двенадцати дней [3]."
Я надеюсь, её кормили там все эти дни? Или она там сидела голодная, пока гости пировали целую неделю?
"Основное назначение как берестяной урасы, так и занавески «хаппахчы сабыыта» заключается в том, чтобы обеспечить невесте ритуальную «изоляцию» (от одного и трёх до 12 дней), по истечении которой она перерождается уже в другом статусе. Она становится замужней женщиной. Первым делом она снимает всю обрядовую одежду, переодевается в комплекс одежды замужней женщины, убирает волосы, прячет их под шапку или косынку и только тогда выходит к людям. Таким образом, можно предположить, что одежда в этом случае выступает как плацента, а берестяной занавес хаппахчы представляет собой материнскую утробу, внутри которой невеста «умирает/возвращается» в инобытие пока не истечёт определённый срок.
Покрытый берестой чум - ураса.
Якутская берестяная ураса.
Ураса - жилище якутов.
Согласно мифологическим представлениям, с духом домашнего очага в тесной связи находился дух-иччи глиняного горшка, принадлежащий к категории добрых и чистых существ, не терпящих соприкосновения со всем нечистым. «Сакральная чистота» глины и связь с огнём указывает на её «божественное» происхождение и исключительное положение в мифоритуальном пространстве. Интересно то, что «глиняным» производством занимались женщины, причём преклонного возраста, а лопатка, используемая при формовке глиняного горшка, называлась «былаайах» (ср. с шаманской колотушкой былаайах) [4].
Символические аналогии глиняного горшка с шаманской атрибутикой (бубном и колотушкой), а также то, что горшечницы считались сильнее и старше кузнецов и шаманов, допускает предположение, что древние горшечницы могли быть родовыми жрицами. Кузнецы и шаманы с почтением называли горшечницу «агаспыт» ‘старшая сестра’. Магическая сила горшечницы заключалась в том, что её не могли «съесть» ни шаман, ни кузнец. Она имела власть над огнём, а потому в мифологическом сознании могла напрямую связаться с духами предков и матерью-землёй.
Когда в семье рождался ребёнок, для него специально заказывали глиняный горшок. Затем, горшок использовали для предсказания его судьбы. Глиняный горшок как ритуальный символ предсказывал не только судьбу ребёнка, но и определял будущую жизнь заказавшего горшок. Если в процессе изготовления, при сушке, горшок трескался и рассыпался, то это предвещало несчастья в семье заказчика: падёж скота, неурожай, смерть членов семьи, гибель самого заказчика [5].
Здесь следует отметить, что коммуникация заказчика с «иным» миром совершалась через горшечницу, от её действий буквально зависела «жизнь» горшка, а значит и благополучие заказавшего. Знание и соблюдение правил «того» мира, постоянный обмен с миром мёртвых, непосредственный контакт с духами предков в пространстве своего дома (процесс работы над глиной) - всё это приписывалось магической силе горшечницы [6].
Использование глиняных горшков в похоронных обрядах также носило магический характер. Глина, как креационный материал, способствовала возвращению кут- души покойника и могла «запирать» нечистоту, исходящую от покойника. Так, в глиняном горшке хоронили умерших детей с уродствами, глиняным горшком закрывали лица самоубийц, клали в глиняный горшок послед умершего ребенка и закапывали далеко в глухом лесу."
Интересно с данной точки зрения взглянуть на тофеты Карфагена, урны с останками новорожденных. Может быть, в них тоже хоронили детей с уродствами?
Н. К. Данилова говорит, что горшки также использовались в качестве оберегов от нечистой силы: если рядом с ребёнком ставили глиняный горшок верх дном и углём на нём изображали крест, то злые духи - абаасы не приближались к ребёнку. "По поверьям якутов, злые духи-пожиратели детей, уер-духи умерших не прикасались к живому, если рядом находился перевёрнутый сосуд, боясь, что их «запрут» в горшке. Такое действие совершал шаман, взяв глиняный горшок, он «запирал» туда всю нечисть, накрывал другим горшком, обмазывал всё это глиной, обвязывал вокруг тальником и бросал глубоко в воду, или закапывал в землю [7]. Запирание злых духов-абаасы и блуждающих духов умерших - юер в глиняные горшки как бы символизировало их «смерть», употребление в обряде двух горшков (пара), создающих форму яйца, обмазывание горшков сверху глиной, обвязывание вокруг тальниковым прутом, символизировало «рождение» в будущем".
Тут, естественно, сразу вспоминается раб лампы из фильма "Волшебная лампа Аладдина" (1966).
А вообще, сколько таких джиннов выпустили на свободу археологи, вскрывая запечатанные сосуды?!
------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Данилова Н.К. Традиционное жилище народа саха. Пространство. Дом. Ритуал. Новосибирск: ГЕО, 2011. С. 61.
[2] Кулаковский А.Е. Научные труды: Работа по этнографии и фольклору. Якутск: Кн.изд-во, 1979. С. 25.
[3] Саввин А.А. Материалы по верованиям абыйских якутов. 1940 г. // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.5. Оп.3. Ед.хр. 480. Л. 38. С. 12
[4] Романова Е.Н. Ж енский мир традиционной культуры: горшечница в мифоритуальном пространстве (на примере якутской традиции) // Женский мир в научном дискурсе. Новосибирск: Наука, 2010. С. 27-28.
[5] Саввин А.А. Материалы по верованиям абыйских якутов. 1940 г. // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.5. Оп.3. Ед.хр. 480. Л. 38/ С. 20-25.
[6] Романова Е.Н. «Люди солнечных лучей с поводьями за спиной» (судьба в контексте мифоритуальной традиции якутов). М.: КМЦ ИЭиА РАН, 1997. С. 15.
[7] Саввин А.А. Материалы по верованиям абыйских якутов. 1940 г. // Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.5. Оп.3. Ед.хр. 480. Л. 38. С. 25.