Инициатическое.
По сути, базовым опытом всех инициаций является переживание смерти. То есть, смысл всех инициатических обрядов заключается в том, чтобы неофит пережил примерно то же самое, что переживает человек при наступлении клинической смерти. Неофит как бы подходит к самому краю реки, отделяющей мир живых от мира мёртвых, но не переправляется через реку, ибо переправа означает смерть. Однако при этом он видит умерших на другом берегу реки, и это видение вселяет в него уверенность о жизни после смерти.
Поэтому, например, египтяне умирали, чтобы воскреснуть и жить в царстве Осириса. Только через смерть они получали новое рождение. Типа, как новый день не наступит без ночи, так и новая жизнь не наступит без смерти. Смерть необходима для новой жизни. Похожая мысль появляется у О.М. Фрейденберг: «Смерть в сознании первобытного общества является рождающим началом» (См. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. С. 63.). Получается, что змеиный яд смертельно опасен, но в микродозах (как Випросал В) он целителен и полезен.
Почти все члены первобытных обществ проходили через обряды инициаций. Но вот вопрос: все ли мисты при этом переживали одно и то же? Все ли подходили к самому краю загробной реки? Все ли видели свет потустороннего мира?
Я не думаю, что все. И у нас далеко не все монашествующие видели "фаворский" свет. Хотя пути достижения этих видений описаны во всех подробностях в "Добротолюбии". Тем не менее, желающих следовать этими путями очень мало.
Наверно, и в архаических обществах далеко не все были мистиками-визионерами. Однако, и того малого количества мистов, которое имелось, вполне хватило, чтобы традиционные общества повсюду приобрели религиозный характер. Мы же не знаем ни одного безрелигиозного первобытного общества.
---------------------------------------------------------
А на улице опять идёт такой же мелкий снег, как и вчера. Земля уже покрылась белым покрывалом...
Сегодня утром, после пробуждения от сна, мне пришли на ум интересные мысли.
Я, как Плюшкин, всю жизнь собираю всякий "хлам" и трясусь за него, боясь потерять его. А смерть - это и есть расставание с тем, что копил всю жизнь. Я не про деньги говорю, а про знания. Умер, значит - "обнулился", как Путин. "Гол, как сокол"...
Но вот что интересно: засыпая, мы всякий раз ментально "обнуляемся" и не боимся этого "обнуления". Более того, дети даже и не хотят просыпаться, и плачут, если их поднимают рано утром. А ведь во сне мы теряем наше "я" и нашу личность (если она есть). Мы никак не контролируем наши сновидения, и часто нам снится буквально "чёрти-что". Иной раз просыпаешься, и первая мысль, какая приходит в голову, "уфф, слава Богу, что это всё было только во сне!"
Так, может быть, сон, который называют "малой смертью", есть прообраз "большой смерти", а сновидения являются как бы условными вариантами наших будущих жизней? На самом деле, это чрезвычайно сложный вопрос. Мы не знаем самых элементарных вещей о себе. Да-да, собираемся лететь на Марс, а что такое человеческое "я" - не ведаем. Как "я" связано с личностью, с сознанием, с душой? Тут ещё конь не валялся, всё покрыто мраком неизвестности.
Поэтому, например, египтяне умирали, чтобы воскреснуть и жить в царстве Осириса. Только через смерть они получали новое рождение. Типа, как новый день не наступит без ночи, так и новая жизнь не наступит без смерти. Смерть необходима для новой жизни. Похожая мысль появляется у О.М. Фрейденберг: «Смерть в сознании первобытного общества является рождающим началом» (См. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. С. 63.). Получается, что змеиный яд смертельно опасен, но в микродозах (как Випросал В) он целителен и полезен.
Почти все члены первобытных обществ проходили через обряды инициаций. Но вот вопрос: все ли мисты при этом переживали одно и то же? Все ли подходили к самому краю загробной реки? Все ли видели свет потустороннего мира?
Я не думаю, что все. И у нас далеко не все монашествующие видели "фаворский" свет. Хотя пути достижения этих видений описаны во всех подробностях в "Добротолюбии". Тем не менее, желающих следовать этими путями очень мало.
Наверно, и в архаических обществах далеко не все были мистиками-визионерами. Однако, и того малого количества мистов, которое имелось, вполне хватило, чтобы традиционные общества повсюду приобрели религиозный характер. Мы же не знаем ни одного безрелигиозного первобытного общества.
---------------------------------------------------------
А на улице опять идёт такой же мелкий снег, как и вчера. Земля уже покрылась белым покрывалом...
Сегодня утром, после пробуждения от сна, мне пришли на ум интересные мысли.
Я, как Плюшкин, всю жизнь собираю всякий "хлам" и трясусь за него, боясь потерять его. А смерть - это и есть расставание с тем, что копил всю жизнь. Я не про деньги говорю, а про знания. Умер, значит - "обнулился", как Путин. "Гол, как сокол"...
Но вот что интересно: засыпая, мы всякий раз ментально "обнуляемся" и не боимся этого "обнуления". Более того, дети даже и не хотят просыпаться, и плачут, если их поднимают рано утром. А ведь во сне мы теряем наше "я" и нашу личность (если она есть). Мы никак не контролируем наши сновидения, и часто нам снится буквально "чёрти-что". Иной раз просыпаешься, и первая мысль, какая приходит в голову, "уфф, слава Богу, что это всё было только во сне!"
Так, может быть, сон, который называют "малой смертью", есть прообраз "большой смерти", а сновидения являются как бы условными вариантами наших будущих жизней? На самом деле, это чрезвычайно сложный вопрос. Мы не знаем самых элементарных вещей о себе. Да-да, собираемся лететь на Марс, а что такое человеческое "я" - не ведаем. Как "я" связано с личностью, с сознанием, с душой? Тут ещё конь не валялся, всё покрыто мраком неизвестности.