Человек - существо хтоническое (1).
Очень добротный анализ древнегреческого мифа о Деметре и Персефоне от Леонида Нестерова.
"Гомеровский гимн к Деметре - главный нарративный источник об Элевсинских мистериях. Есть и другие, но это главный. В нём подробно изложен элевсинский миф. О нём и пойдёт речь. Об этом гимне существует масса литературы, обзор которой я делать не стану, потому что пишу пока краткие предварительные заметки. Ладно, начнём, и да помогут нам боги.
Большая часть исследователей (от Фрэзера и до современных учёных) описывает этот миф и элевсинские мистерии, как часть аграрного культа. Похищение Персефоны и пребывание её в аиде треть года, в соответствии с этими теориями, является символом засыпания растений зимой, а возвращение Персефоны - образ пробуждения природы по весне. Для этого, вроде бы, есть все основания в гомеровском гимне:
Чуть же наступит весна и цветы благовонные густо
Чёрную землю покроют, - тогда из туманного мрака
Снова ты [Персефона - прим. моё] явишься на свет, на диво бессмертным и смертным. (400-405)
Вскоре, с новой весной, предстояло, однако, опять ему [Рарийскому полю - прим. моё] пышно
Заколоситься, густые колосья с зерном полновесным
К самой земле преклонить и снопами обильно покрыться. (450-455)
Однако сторонники вышеуказанной версии не учитывают несколько обстоятельств. Во-первых, Деметра была богиней земледелия и растительности и до похищения Персефоны Аидом. И земледелие тоже уже было, об этом недвусмысленно говорит данный гимн. И, конечно, со времён возникновения мира была и зима с засыпанием растений. Спрашивается: элевсинский миф описывает конкретное историческое событие похищения, пусть и происходящее в пространстве мифической истории, или же это описание естественного годового цикла вегетации, существовавшего со дня появления первого растения? Из гомеровского гимна ясно следует, что события мифа происходят во времена, когда уже существовала человеческая культура и вполне развитая.
Во-вторых, как указывает М. Нильссон, а потом и К.Кереньи, сев злаков в Аттике начинался в конце месяца Боэдромиона, может чуть позже, по-нашему примерно в середине октябре, ну может в начале ноября, как раз после Великих мистерий в Элевсине. А жатва начиналась после Малых мистерий, примерно в апреле-мае. Как видим, эллины сеяли озимые. Но, строго говоря, это были не вполне озимые, поскольку Аттика находится в субтропиках и зимы там мягкие, снег и настоящие холода - редкость. Ростки всходят быстро и лишь на пару недель в январе замирают в росте. Никакого засыпания растений на четыре месяца тут просто нет. Но, что любопытно. Поскольку греки сеяли осенью, то урожай совпадал по времени с общим буйством весенней природы, что и описывается в гомеровском гимне.
Но где вообще в циклах роста злаков расставание и встреча Матери и Дочери? И кто они конкретно относительно биологической и агрономической действительности? Ну хорошо, не вызывает сомнений, что Кора это зерно. Это подтверждается многими древнегреческими источниками. А Мать-Деметра кто такая? Фрэзер и Нильссон утверждают, что это старый урожай. И встречаются Мать и Дочь, якобы как старый и новый урожай. Это неубедительно, поскольку тогда выходило бы, что Аид похищает Деметру, а не Кору. Ведь сеют зерна как раз предыдущего урожая.
Может быть, расставание богинь имеет отношение к смерти зерна в почве? Как сказано в Новом Завете, «если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много плода» (Ин 12:24). Обратимся к вегетативным фазам зерна. Зерно проклёвывается примерно через сутки после посева. Проросток раскрывает листки примерно через неделю после посева. И когда растение набирает силу, зерно, давшее всход, в самом деле, постепенно умирает. Но ведь это же одно и то же растение. И если мы мыслим расставание богинь, как промежуток между проклёвыванием проростка и созреванием нового зерна в колосе, то, в таком случае, символом расставания и аида, будет молодой росток, этот очевидный образ природной юности и свежести. Это явно контринтуитивно. Но, всё же, зерно умирает. И что это значит для мистерий - об этом ниже.
Кто же такая Деметра? Здравый смысл и весь культурный древнегреческий контекст подсказывают, что она - Мать Земля. Но не всё так просто. В гомеровском гимне к Деметре, присутствует непосредственно сама Гея, как соучастница похищения девы Персефоны. Таким образом, Гея врагиня Деметры. О чём совершенно справедливо говорит Фрэзер в «Золотой ветви». Стоит привести соответствующие строки из гомеровского гимна:
Дева играла на мягком лугу и цветы собирала,
Ирисы розы срывая, фиалки, шафран, гиацинты,
Также нарциссы, - цветок, из себя порождённый Землею,
По наущению Зевса, царю Полидекту [Аиду - прим. моё] в угоду,
Чтоб цветколицую деву прельстить - цветок благовонный,
Ярко блистающий, диво на вид для богов и для смертных.
Сотня цветочных головок от корня его поднималась,
Благоуханью его и вверху всё широкое небо,
Вся земля улыбалась, и горько-солёное море.
Руки к прекрасной утехе в восторге она протянула
И уж сорвать собиралась, как вдруг раскололась широко
Почва Нисийской равнины, и прянул на конях бессмертных
Гостиприимец-владыка, сын Кроноса многоименный [Аид - прим. моё]. (5-15)
Ирисы рвали с шафраном приветливым и гиацинты,
Роз благовонных бутоны и лилии, дивные видом,
Также нарциссы, коварно землею рожденные черной.
Радуясь сердцем, цветок сорвала я. Земля из-под низу
Вдруг раздалася. Взвился из нее Полидегмон могучий. (425-430)
Фрэзер, указывая на присутствие в гимне Геи-земли, отвергает значение Деметры, как богини Земли, производящей растения. Но при этом, он игнорирует тот факт, что в гомеровском гимне Деметра очевидным образом имеет власть над растительностью, и не только над злаками:
И ей [Рее - прим. моё] не была не послушна Деметра.
Выслала тотчас колосья на пашнях она плодородных,
Зеленью буйной, цветами широкую землю одела щедро. (470)
Налицо противоречие. Попробуем его разрешить. Дело в том, что похищение Персефоны происходит на Нисийской равнине. И любой, кто знаком с древнегреческой мифологией, знает, что это вотчина Диониса. По одной из этимологий имя Диониса буквально значит Бог Нисийский - Дио-Нисос. Это не единственная возможная этимология этого загадочного доиндоевропейского имени, но важно, что эллины такое прочтение имени бога прекрасно знали. Один из эпитетов Диониса - Нисей. Причём здесь Дионис я скажу позже, но забегая вперёд, отмечу, что в данном случае он ипостась самого царя преисподней. «Аид и Дионис тождественны», как говорил Гераклит.
Эллины помещали Нисийскую долину, названную так по имени горы Нисы, где воспитывался юный Дионис, в разные географические локации, буквально по всему тогдашнему свету. То есть, Нисийская долина находится где-то в мифическом пространстве, в некотором смысле потустороннем нашему. Кроме того, явно наблюдается бинарная пара: хтоническая, дикая Нисийская долина vs. окультуренное, вспаханное Рарийское поле. Это то самое поле возле Элевсина, где по мифу Деметра впервые учредила земледелие.
Итак, Кору заманили в какую-то колдовскую глушь. И выходит, что Гея в гомеровском гимне богиня хтоническая. Так вот, я полагаю, что в данном сюжете опять появляется миф о двойничестве. Мы имеем бинарную пару: чёрная, хтоническая, древняя Гея vs. светлая Деметра - новая олимпийская богиня. Конечно, существовала Деметра Хтония. И по некоторым, вполне убедительным версиям, Деметра божество доиндоевропейское. Но важно, что в элевсинском мифе, она противопоставлена Гее.
Таким образом, Деметра есть богиня, прежде всего, злаков, а также окультуренной растительности, вспаханной земли, а не целины, и вообще растительной силы, но в её радостном, жизнеутверждающем аспекте. То есть, Гея порождает из себя всякую пакость и коварство, а Деметра юную прекрасную растительность. Например, как мы видим, Гея порождает цветок нарцисс. И вот это интересный момент. Персефона сорвала нарцисс: дёрнула за «верёвочку», люк открылся, оттуда - шасть Аидоней, старичок-паучок, и нашу Кору поволок в уголок. Сразу вспоминается миф о Нарциссе. Миф этот считается поздним, но, видимо, что-то такое раннее в нём было, известное эллинам. Миф о Нарциссе это опять двойнический миф. Юноша Нарцисс погибает, любуясь своим двойником. То есть, в контексте элевсинского мифа, цветок нарцисс это растение «двойного назначения» - он земной и подземный.
Снова вернёмся к нашему вопросу: в чём именно состоит расставание Коры и Деметры? М. Нильссон предлагает остроумную и, по-видимому, самую верную версию. С ним соглашается и К. Кереньи. Версия такова: расставание Дочери и Матери описывает процесс жатвы и помещения нового урожая зерновых в кладовые. Зерно у эллинов хранилось в огромных керамических сосудах-пифосах, которые закапывали по горло в пол тёмных погребов. В таких же пифосах хранили и вино, масло и т.д. И, кроме того, в таких сосудах в Греции нередко хоронили покойников. Любопытно, что абсолютно та же самая древняя традиция хранения вина в амфороподобных сосудах-квеври, размер которых часто больше человеческого роста, сохранилась в Грузии.
Таким образом, тёмное подземное зернохранилище выступает символом преисподней. Вот он прямой образ Плутона-Плутоса - бога богатства. Он в прямом смысле хранит под землёй главное богатство любого земледельца - запасы зерна. То есть, схема соответствия мифа и хозяйственной практики получается такая: Кора-Зерно во время жатвы по весне похищается; затем после обмолота Кора-Зерно прячется в темноту пифоса-аида и хранится там те самые треть года до следующей посевной; осенью во время сева Кора возвращается в почву, в объятья своей матери Деметры.
Но штука в том, что судьба зерна после попадания в кладовую раздваивается. Часть урожая идёт на посевной материал, то есть возвращается земле-Деметре. А остальная часть урожая идёт в пищу человеку (хлеб и пиво), на фураж, и если есть излишки, то они пускаются в торговлю или на обмен. Собственно ради этой полезной части урожая земледелие и затевается. Таким образом, значительная часть зерна не возвращается Деметре.
Эта часть Зерна превращается в нечто другое - в пищу. Хлеб - истинный плод земледелия. И вот откуда огонь в элевсинском мифе. Зерно превращается в муку и тесто, а потом испекается в огне и получается хлеб. Полагаю, в этом смысл сюжета гомеровского гимна с сыном элевсинского царя Келея Демофонтом - Деметра погружала этого младенца в огонь, чтобы он обрёл бессмертие. И только его мать, царица Метанира, случайно помешала этому. Время ещё не пришло. Истинный хлеб испечёт Кора, а не Деметра.
Итак, мифически хлеб это Сын Коры. «Бримо родила Бримоса», - восклицает иерофант во время элевсинской эпоптеи. Бримос и есть Иакх-Дионис. Родился божественный Сын. Но ведь Элевсинские мистерии есть не что иное, как анастасической культ. Мистерии учреждены Деметрой для обретения человеком бессмертия.
Счастливы те из людей земнородных, кто таинства видел.
Тот же, кто им непричастен, по смерти не будет вовеки
Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном. (480)
Так утверждает гомеровский гимн к Деметре, и ему вторят многочисленные античные писатели, от Пиндара до Цицерона.
Обычный хлеб мистериально становится хлебом Причастия. Деметра добровольно отпускает свою Дочь в подземелье кладовой, дарит смертным Зерно, и Кора рождает людям своего Сына, который плоть от плоти её. Смертные причащаются этому Хлебу и сами становятся бессмертными. Теперь в своей душе они носят божественное Зерно. Кора - бессмертная богиня и людям, причастным Зерну, больше нечего бояться. Чтобы с ними не случилось в жизни или в посмертии, они всегда носят в своей душе божественный дар двух Богинь - Матери и Дочери. Это сила самой Зоэ - вечной жизни. Деметра, единая с Корой, это богиня Зоэ.
Но вот какая странная штука. Выходит, что Кора претерпевает не одно, а целых три исчезновения. Первое: зерно умирает в почве при обычном вегетационном периоде. Но так происходит и у диких растений. Это изначально не наша история. Этот цикл дочеловеческий. Поэтому Деметра смертным не мать, а всего лишь кормилица-куротрофос. Это и отображено в сюжете гомеровского гимна про то, как Деметра становится кормилицей-няней младенца Демофонта. Деметра через хлеб и, тем самым, через Кору и её Сына, нас усыновляет. Деметра - приёмная мать людей. Деметра дарит нам свою зоэ, питавшую растения задолго до человека. Кстати, примерно тот же сюжет появляется позже у Платона в «Тимее». Хора-материя в этом диалоге не вполне мать вещей, она именно их кормилица и восприемница. Это вообще распространённый в Древней Греции мотив про куротрофических богинь и богов.
Второе исчезновение Коры это жатва, в которой у Деметры и отнимается Зерно и помещается в подземелье погребов. А третье это превращение Коры-Зерна в Сына - в продукт земледелия, в богатство как таковое (хлеб, пиво, фураж и т.д.). И я думаю, что первое исчезновение Коры становится иконой двух вторых. Оно как бы скрывает их за собой. Поэтому в самом гомеровском гимне к Деметре нет ни слова о жатве и хлебе. Там весь сюжет строится, казалось бы, вокруг природного вегетационного периода. Но если бы рассказ был только об этом, то вся история божественных Матери и Дочери не имела бы для человека-земледельца никакого смысла, не касалась бы его реалий, это была бы просто какая-то басня. А этот текст именно мистериальный, он для человека и о человеке.
И вот тут начинается самое странное. Когда М. Нильссон в своей книге «Греческая народная религия» уподобляет кладовые с зерном аиду, он не делает важнейший напрашивающийся вывод и скатывается, как и большинство других авторов, к тривиальным рассуждениям о годовых циклах смерти и воскрешения природы. А вывод этот представляет собой ответ на вопрос: если закрома это символ преисподней, то кто же тогда помещает туда невинную Кору-Зерно? Шокирующий ответ очевиден: это человек. Люди суть приспешники Аида. Человек - хтоническое существо. Вывод этот, мягко говоря, контринтуитивен. Позвольте, мы здесь, в посюстороннем мире, Гадес на Той стороне. Непонятно. Подобные утверждения надо обосновывать. И такие доказательства в древнегреческой культуре есть".
Продолжение следует...
"Гомеровский гимн к Деметре - главный нарративный источник об Элевсинских мистериях. Есть и другие, но это главный. В нём подробно изложен элевсинский миф. О нём и пойдёт речь. Об этом гимне существует масса литературы, обзор которой я делать не стану, потому что пишу пока краткие предварительные заметки. Ладно, начнём, и да помогут нам боги.
Большая часть исследователей (от Фрэзера и до современных учёных) описывает этот миф и элевсинские мистерии, как часть аграрного культа. Похищение Персефоны и пребывание её в аиде треть года, в соответствии с этими теориями, является символом засыпания растений зимой, а возвращение Персефоны - образ пробуждения природы по весне. Для этого, вроде бы, есть все основания в гомеровском гимне:
Чуть же наступит весна и цветы благовонные густо
Чёрную землю покроют, - тогда из туманного мрака
Снова ты [Персефона - прим. моё] явишься на свет, на диво бессмертным и смертным. (400-405)
Вскоре, с новой весной, предстояло, однако, опять ему [Рарийскому полю - прим. моё] пышно
Заколоситься, густые колосья с зерном полновесным
К самой земле преклонить и снопами обильно покрыться. (450-455)
Однако сторонники вышеуказанной версии не учитывают несколько обстоятельств. Во-первых, Деметра была богиней земледелия и растительности и до похищения Персефоны Аидом. И земледелие тоже уже было, об этом недвусмысленно говорит данный гимн. И, конечно, со времён возникновения мира была и зима с засыпанием растений. Спрашивается: элевсинский миф описывает конкретное историческое событие похищения, пусть и происходящее в пространстве мифической истории, или же это описание естественного годового цикла вегетации, существовавшего со дня появления первого растения? Из гомеровского гимна ясно следует, что события мифа происходят во времена, когда уже существовала человеческая культура и вполне развитая.
Во-вторых, как указывает М. Нильссон, а потом и К.Кереньи, сев злаков в Аттике начинался в конце месяца Боэдромиона, может чуть позже, по-нашему примерно в середине октябре, ну может в начале ноября, как раз после Великих мистерий в Элевсине. А жатва начиналась после Малых мистерий, примерно в апреле-мае. Как видим, эллины сеяли озимые. Но, строго говоря, это были не вполне озимые, поскольку Аттика находится в субтропиках и зимы там мягкие, снег и настоящие холода - редкость. Ростки всходят быстро и лишь на пару недель в январе замирают в росте. Никакого засыпания растений на четыре месяца тут просто нет. Но, что любопытно. Поскольку греки сеяли осенью, то урожай совпадал по времени с общим буйством весенней природы, что и описывается в гомеровском гимне.
Но где вообще в циклах роста злаков расставание и встреча Матери и Дочери? И кто они конкретно относительно биологической и агрономической действительности? Ну хорошо, не вызывает сомнений, что Кора это зерно. Это подтверждается многими древнегреческими источниками. А Мать-Деметра кто такая? Фрэзер и Нильссон утверждают, что это старый урожай. И встречаются Мать и Дочь, якобы как старый и новый урожай. Это неубедительно, поскольку тогда выходило бы, что Аид похищает Деметру, а не Кору. Ведь сеют зерна как раз предыдущего урожая.
Может быть, расставание богинь имеет отношение к смерти зерна в почве? Как сказано в Новом Завете, «если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много плода» (Ин 12:24). Обратимся к вегетативным фазам зерна. Зерно проклёвывается примерно через сутки после посева. Проросток раскрывает листки примерно через неделю после посева. И когда растение набирает силу, зерно, давшее всход, в самом деле, постепенно умирает. Но ведь это же одно и то же растение. И если мы мыслим расставание богинь, как промежуток между проклёвыванием проростка и созреванием нового зерна в колосе, то, в таком случае, символом расставания и аида, будет молодой росток, этот очевидный образ природной юности и свежести. Это явно контринтуитивно. Но, всё же, зерно умирает. И что это значит для мистерий - об этом ниже.
Кто же такая Деметра? Здравый смысл и весь культурный древнегреческий контекст подсказывают, что она - Мать Земля. Но не всё так просто. В гомеровском гимне к Деметре, присутствует непосредственно сама Гея, как соучастница похищения девы Персефоны. Таким образом, Гея врагиня Деметры. О чём совершенно справедливо говорит Фрэзер в «Золотой ветви». Стоит привести соответствующие строки из гомеровского гимна:
Дева играла на мягком лугу и цветы собирала,
Ирисы розы срывая, фиалки, шафран, гиацинты,
Также нарциссы, - цветок, из себя порождённый Землею,
По наущению Зевса, царю Полидекту [Аиду - прим. моё] в угоду,
Чтоб цветколицую деву прельстить - цветок благовонный,
Ярко блистающий, диво на вид для богов и для смертных.
Сотня цветочных головок от корня его поднималась,
Благоуханью его и вверху всё широкое небо,
Вся земля улыбалась, и горько-солёное море.
Руки к прекрасной утехе в восторге она протянула
И уж сорвать собиралась, как вдруг раскололась широко
Почва Нисийской равнины, и прянул на конях бессмертных
Гостиприимец-владыка, сын Кроноса многоименный [Аид - прим. моё]. (5-15)
Ирисы рвали с шафраном приветливым и гиацинты,
Роз благовонных бутоны и лилии, дивные видом,
Также нарциссы, коварно землею рожденные черной.
Радуясь сердцем, цветок сорвала я. Земля из-под низу
Вдруг раздалася. Взвился из нее Полидегмон могучий. (425-430)
Фрэзер, указывая на присутствие в гимне Геи-земли, отвергает значение Деметры, как богини Земли, производящей растения. Но при этом, он игнорирует тот факт, что в гомеровском гимне Деметра очевидным образом имеет власть над растительностью, и не только над злаками:
И ей [Рее - прим. моё] не была не послушна Деметра.
Выслала тотчас колосья на пашнях она плодородных,
Зеленью буйной, цветами широкую землю одела щедро. (470)
Налицо противоречие. Попробуем его разрешить. Дело в том, что похищение Персефоны происходит на Нисийской равнине. И любой, кто знаком с древнегреческой мифологией, знает, что это вотчина Диониса. По одной из этимологий имя Диониса буквально значит Бог Нисийский - Дио-Нисос. Это не единственная возможная этимология этого загадочного доиндоевропейского имени, но важно, что эллины такое прочтение имени бога прекрасно знали. Один из эпитетов Диониса - Нисей. Причём здесь Дионис я скажу позже, но забегая вперёд, отмечу, что в данном случае он ипостась самого царя преисподней. «Аид и Дионис тождественны», как говорил Гераклит.
Эллины помещали Нисийскую долину, названную так по имени горы Нисы, где воспитывался юный Дионис, в разные географические локации, буквально по всему тогдашнему свету. То есть, Нисийская долина находится где-то в мифическом пространстве, в некотором смысле потустороннем нашему. Кроме того, явно наблюдается бинарная пара: хтоническая, дикая Нисийская долина vs. окультуренное, вспаханное Рарийское поле. Это то самое поле возле Элевсина, где по мифу Деметра впервые учредила земледелие.
Итак, Кору заманили в какую-то колдовскую глушь. И выходит, что Гея в гомеровском гимне богиня хтоническая. Так вот, я полагаю, что в данном сюжете опять появляется миф о двойничестве. Мы имеем бинарную пару: чёрная, хтоническая, древняя Гея vs. светлая Деметра - новая олимпийская богиня. Конечно, существовала Деметра Хтония. И по некоторым, вполне убедительным версиям, Деметра божество доиндоевропейское. Но важно, что в элевсинском мифе, она противопоставлена Гее.
Таким образом, Деметра есть богиня, прежде всего, злаков, а также окультуренной растительности, вспаханной земли, а не целины, и вообще растительной силы, но в её радостном, жизнеутверждающем аспекте. То есть, Гея порождает из себя всякую пакость и коварство, а Деметра юную прекрасную растительность. Например, как мы видим, Гея порождает цветок нарцисс. И вот это интересный момент. Персефона сорвала нарцисс: дёрнула за «верёвочку», люк открылся, оттуда - шасть Аидоней, старичок-паучок, и нашу Кору поволок в уголок. Сразу вспоминается миф о Нарциссе. Миф этот считается поздним, но, видимо, что-то такое раннее в нём было, известное эллинам. Миф о Нарциссе это опять двойнический миф. Юноша Нарцисс погибает, любуясь своим двойником. То есть, в контексте элевсинского мифа, цветок нарцисс это растение «двойного назначения» - он земной и подземный.
Снова вернёмся к нашему вопросу: в чём именно состоит расставание Коры и Деметры? М. Нильссон предлагает остроумную и, по-видимому, самую верную версию. С ним соглашается и К. Кереньи. Версия такова: расставание Дочери и Матери описывает процесс жатвы и помещения нового урожая зерновых в кладовые. Зерно у эллинов хранилось в огромных керамических сосудах-пифосах, которые закапывали по горло в пол тёмных погребов. В таких же пифосах хранили и вино, масло и т.д. И, кроме того, в таких сосудах в Греции нередко хоронили покойников. Любопытно, что абсолютно та же самая древняя традиция хранения вина в амфороподобных сосудах-квеври, размер которых часто больше человеческого роста, сохранилась в Грузии.
Таким образом, тёмное подземное зернохранилище выступает символом преисподней. Вот он прямой образ Плутона-Плутоса - бога богатства. Он в прямом смысле хранит под землёй главное богатство любого земледельца - запасы зерна. То есть, схема соответствия мифа и хозяйственной практики получается такая: Кора-Зерно во время жатвы по весне похищается; затем после обмолота Кора-Зерно прячется в темноту пифоса-аида и хранится там те самые треть года до следующей посевной; осенью во время сева Кора возвращается в почву, в объятья своей матери Деметры.
Но штука в том, что судьба зерна после попадания в кладовую раздваивается. Часть урожая идёт на посевной материал, то есть возвращается земле-Деметре. А остальная часть урожая идёт в пищу человеку (хлеб и пиво), на фураж, и если есть излишки, то они пускаются в торговлю или на обмен. Собственно ради этой полезной части урожая земледелие и затевается. Таким образом, значительная часть зерна не возвращается Деметре.
Эта часть Зерна превращается в нечто другое - в пищу. Хлеб - истинный плод земледелия. И вот откуда огонь в элевсинском мифе. Зерно превращается в муку и тесто, а потом испекается в огне и получается хлеб. Полагаю, в этом смысл сюжета гомеровского гимна с сыном элевсинского царя Келея Демофонтом - Деметра погружала этого младенца в огонь, чтобы он обрёл бессмертие. И только его мать, царица Метанира, случайно помешала этому. Время ещё не пришло. Истинный хлеб испечёт Кора, а не Деметра.
Итак, мифически хлеб это Сын Коры. «Бримо родила Бримоса», - восклицает иерофант во время элевсинской эпоптеи. Бримос и есть Иакх-Дионис. Родился божественный Сын. Но ведь Элевсинские мистерии есть не что иное, как анастасической культ. Мистерии учреждены Деметрой для обретения человеком бессмертия.
Счастливы те из людей земнородных, кто таинства видел.
Тот же, кто им непричастен, по смерти не будет вовеки
Доли подобной иметь в многосумрачном царстве подземном. (480)
Так утверждает гомеровский гимн к Деметре, и ему вторят многочисленные античные писатели, от Пиндара до Цицерона.
Обычный хлеб мистериально становится хлебом Причастия. Деметра добровольно отпускает свою Дочь в подземелье кладовой, дарит смертным Зерно, и Кора рождает людям своего Сына, который плоть от плоти её. Смертные причащаются этому Хлебу и сами становятся бессмертными. Теперь в своей душе они носят божественное Зерно. Кора - бессмертная богиня и людям, причастным Зерну, больше нечего бояться. Чтобы с ними не случилось в жизни или в посмертии, они всегда носят в своей душе божественный дар двух Богинь - Матери и Дочери. Это сила самой Зоэ - вечной жизни. Деметра, единая с Корой, это богиня Зоэ.
Но вот какая странная штука. Выходит, что Кора претерпевает не одно, а целых три исчезновения. Первое: зерно умирает в почве при обычном вегетационном периоде. Но так происходит и у диких растений. Это изначально не наша история. Этот цикл дочеловеческий. Поэтому Деметра смертным не мать, а всего лишь кормилица-куротрофос. Это и отображено в сюжете гомеровского гимна про то, как Деметра становится кормилицей-няней младенца Демофонта. Деметра через хлеб и, тем самым, через Кору и её Сына, нас усыновляет. Деметра - приёмная мать людей. Деметра дарит нам свою зоэ, питавшую растения задолго до человека. Кстати, примерно тот же сюжет появляется позже у Платона в «Тимее». Хора-материя в этом диалоге не вполне мать вещей, она именно их кормилица и восприемница. Это вообще распространённый в Древней Греции мотив про куротрофических богинь и богов.
Второе исчезновение Коры это жатва, в которой у Деметры и отнимается Зерно и помещается в подземелье погребов. А третье это превращение Коры-Зерна в Сына - в продукт земледелия, в богатство как таковое (хлеб, пиво, фураж и т.д.). И я думаю, что первое исчезновение Коры становится иконой двух вторых. Оно как бы скрывает их за собой. Поэтому в самом гомеровском гимне к Деметре нет ни слова о жатве и хлебе. Там весь сюжет строится, казалось бы, вокруг природного вегетационного периода. Но если бы рассказ был только об этом, то вся история божественных Матери и Дочери не имела бы для человека-земледельца никакого смысла, не касалась бы его реалий, это была бы просто какая-то басня. А этот текст именно мистериальный, он для человека и о человеке.
И вот тут начинается самое странное. Когда М. Нильссон в своей книге «Греческая народная религия» уподобляет кладовые с зерном аиду, он не делает важнейший напрашивающийся вывод и скатывается, как и большинство других авторов, к тривиальным рассуждениям о годовых циклах смерти и воскрешения природы. А вывод этот представляет собой ответ на вопрос: если закрома это символ преисподней, то кто же тогда помещает туда невинную Кору-Зерно? Шокирующий ответ очевиден: это человек. Люди суть приспешники Аида. Человек - хтоническое существо. Вывод этот, мягко говоря, контринтуитивен. Позвольте, мы здесь, в посюстороннем мире, Гадес на Той стороне. Непонятно. Подобные утверждения надо обосновывать. И такие доказательства в древнегреческой культуре есть".
Продолжение следует...