О роли охотников в гибели матриархально-земледельческих культур.
Мирча Элиаде пишет, что "первыми, кто предпочёл определённо осёдлую жизнь, были собиратели периода Натуфийской культуры. Они жили как в пещерах, так и на открытых местах (например, в Эйнане, где в ходе раскопок была обнаружена деревня, состоящая из круглых хижин с местами для очагов). Натуфийцы открыли для себя питательную ценность диких злаков, скашивали их каменными серпами и размалывали зёрна в ступе с помощью пестика. Это был большой шаг вперёд к земледелию. Одомашнивание животных также началось во время мезолита (хотя широкое распространение оно получило лишь в эпоху неолита): овца в Зави Хеми-Шанидаре ок. 8000 г. до н.э.; козёл в Иерихоне, в Иордании, ок. 7000 г. до н.э. и свинья там же ок. 6500 г.; собака в Стэн Kappe, Англия, ок. 7500 г. Ближайшими результатами культивации злаков стали рост населения и развитие торговли - феномены, характеризующие уже натуфийцев."
И вот дальше - самое интересное: "Вероятно, какое-то количество охотников, которые отказались принимать активное участие в земледельческом хозяйстве, стали использовать в качестве охранников деревень - сначала от диких зверей, беспокоивших осёдлое население и повреждавших возделанные поля, позднее - от грабителей. Вероятно также, что из этих групп охотников, выполнявших охранные функции, сформировались первые воинские организации".
Значит, земледелие было преимущественно женским занятием. Мужчины же заделались "чоповцами".
"Через несколько тысячелетий после победы земледельческой экономики Weltanschauung [мировоззрение] первобытных охотников снова скажется в истории. Вторжения и завоевания индоевропейцев и тюрко-монголов будут предприняты исключительно под знаком охотника, «хищника». Члены индоевропейских военных союзов (Männerbünde) и кочующие всадники Центральной Азии вели себя в отношении осёдлого населения, на которое они нападали, как хищники, - преследуя, душа и пожирая степных травоядных или домашний скот. Многочисленные индоевропейские и тюрко-монгольские племена носили эпонимы хищных зверей (прежде всего, волка) и вели своё происхождение от териоморфного мифического предка. Воинские инициации индоевропейцев предполагали ритуальное превращение в волка: парадигматический воин усваивал поведение хищника.
Ко всему прочему, преследование и убийство дикого животного становится мифологической моделью покорения территории (Landnâma) и основания государства. У ассирийцев, иранцев и тюрко-монголов способы охоты и войны сходны до неразличимости. Повсюду в евразийском мире, от появления ассирийцев до начала нового времени, охота служит для суверенов и военной аристократии как школой и испытательным полем, так и любимым спортом."
Вот уж, поистине: "До тех пор пока люди будут резать животных, они будут убивать друг друга." Этот афоризм приписывают и Пифагору, и Леонардо да Винчи, и Льву Толстому, но, кто бы ни сказал эти слова, они верны на все 100 %.
И вот дальше - самое интересное: "Вероятно, какое-то количество охотников, которые отказались принимать активное участие в земледельческом хозяйстве, стали использовать в качестве охранников деревень - сначала от диких зверей, беспокоивших осёдлое население и повреждавших возделанные поля, позднее - от грабителей. Вероятно также, что из этих групп охотников, выполнявших охранные функции, сформировались первые воинские организации".
Значит, земледелие было преимущественно женским занятием. Мужчины же заделались "чоповцами".
"Через несколько тысячелетий после победы земледельческой экономики Weltanschauung [мировоззрение] первобытных охотников снова скажется в истории. Вторжения и завоевания индоевропейцев и тюрко-монголов будут предприняты исключительно под знаком охотника, «хищника». Члены индоевропейских военных союзов (Männerbünde) и кочующие всадники Центральной Азии вели себя в отношении осёдлого населения, на которое они нападали, как хищники, - преследуя, душа и пожирая степных травоядных или домашний скот. Многочисленные индоевропейские и тюрко-монгольские племена носили эпонимы хищных зверей (прежде всего, волка) и вели своё происхождение от териоморфного мифического предка. Воинские инициации индоевропейцев предполагали ритуальное превращение в волка: парадигматический воин усваивал поведение хищника.
Ко всему прочему, преследование и убийство дикого животного становится мифологической моделью покорения территории (Landnâma) и основания государства. У ассирийцев, иранцев и тюрко-монголов способы охоты и войны сходны до неразличимости. Повсюду в евразийском мире, от появления ассирийцев до начала нового времени, охота служит для суверенов и военной аристократии как школой и испытательным полем, так и любимым спортом."
Вот уж, поистине: "До тех пор пока люди будут резать животных, они будут убивать друг друга." Этот афоризм приписывают и Пифагору, и Леонардо да Винчи, и Льву Толстому, но, кто бы ни сказал эти слова, они верны на все 100 %.