Археологам "добраться пока удалось лишь до XII слоя, который уже лежит ниже уровня современных полей, и система мелиорации Конии не позволяет проследить зарождение Чатал-Гуюка. XII слой датируется 6800 годом до н.э., верхний - 5790 годом до н.э. Последняя дата совпадает с распространением в Иерихоне культуры портретных черепов с гипсовой облицовкой. Сам Чатал-Гуюк и поселения, группировавшиеся вокруг него, не хранят следов ни временных упадков, ни взлётов, нет даже следов захвата или попыток штурма, жизнь здесь как бы законсервировалась на тысячи лет.
Городище было спланировано заранее как единое целое. Прямоугольные дома размером 8-10 на 4-6 метров тесно примыкали друг к другу, не оставляя места ни улицам, ни переулкам. Сложены дома были из прямоугольного сырцового кирпича. Двери в комнаты были столь низкие, что через них можно было только пробраться на четвереньках. Внутри из глины же устраивались невысокие платформы типа лежанки или скамьи. Другой "мебели", вероятно, и не было. Полы застилались шерстяными узорчатыми коврами, как того требуют суровые анатолийские ночи: оттиски этих ковров остались на глине. Внешние стены кварталов одновременно служили и границей города, и оборонительными стенами. Весь комплекс напоминал собой пчелиные соты. В дома можно было попасть только через плоскую крышу по лестнице. По-видимому, большую часть жизни чатал-гуюкцы проводили на крыше. Крыша была своего рода и общественным местом, и кухней, и ремесленной мастерской.
Каждый третий или четвёртый дом был украшен рельефами, скульптурами и фресками, из чего был сделан вывод, что эти дома являются святилищами, так как внутреннее убранство никак не связано с хозяйственной или бытовой деятельностью человека. Поскольку они включались в жилые комплексы, можно предположить, что каждый храм принадлежал определённой группе домов. На сегодняшний день открыто более пятидесяти таких храмов.
Главная роспись одного из таких храмов наводит на мысль о минойской эпохе Крита. Здесь изображён огромный бык, вокруг которого танцуют люди. Один из них делает сальто на спине быка. Подобные же прыжки через три-четыре тысячи лет считались на Крите ритуальным видом спорта. Следы таких же игр прослеживаются вплоть до Индии, а в наше время трансформировались в корриду. Быка из Чатал-Гуюка мужчина держит за высунутый язык: этот болезненный приём, очевидно, рассчитан на то, чтобы удержать быка на месте.
Однако чаще всего на фресках встречается изображение леопарда или его шкуры на участнике мистерий. На одной из фресок Чатал-Гуюка можно видеть двух людей (мужчину и женщину), которые полностью копируют облик леопарда. Есть и рельефное изображение двух леопардов, упирающихся головами друг в друга. Удалось установить, что эта роспись ежегодно обновлялась. В другом храме изображения зверей в верхних слоях - лимонно-жёлтые, с чёрными пятнами и зелёной мордой, а в нижних - чёрные на белом фоне, с красными лапами. Объяснение этому не найдено. Перед изображением леопардов стояла каменная фигура женщины в окружении злаков. На другом рельефе изображена фигура женщины, стоящей за леопардом. Найдена и фигурка женщины с шейным платком из шкуры леопарда, восседающая на леопарде же. Но подлинной сенсацией, затмившей всех палеолитических венер сразу, стала статуэтка нагой толстой женщины, восседающей на троне с двумя леопардами по бокам. Её ноги упираются в черепа (вероятно, предков), между ногами видна голова нарождающегося младенца.
О том, что именно женщина играла в культуре Чатал-Гуюка связующую роль между окружающим миром и человеком, свидетельствуют не только танцевальные картины, где женщины всегда находятся в центре и, следовательно, выполняют роль жриц. Об этом же говорят и находки в их могилах сельскохозяйственных орудий (мужчины себя этой работой не утруждали). Наконец, в самих храмах обнаружены только женские могилы.
Всё это недвусмысленно говорит о существовании в Чатал-Гуюке матрилинейной родовой организации.
Надо сказать, что роль женщины в условиях матриархата была гораздо тяжелее нынешней (возможно, они даже вполне сознательно отказались от главенствующей роли). Ведь помимо культовых обязанностей и занятий сельским хозяйством (и всем остальным, с ним сопряжённым), домом и детьми, женщина была ещё и ткачихой. Узоры текстильных изделий, изображённых на стенной росписи, и в наше время встречаются на турецких коврах. Но женщина всегда остаётся женщиной, даже при матриархате. Предметы, помещённые в их могилы, говорят о значительном уровне благосостояния. Здесь обнаружены сотни личных украшений: ожерелья, металлические и каменные бусы, разноообразные браслеты, костяные шпатели. Чатал-Гуюк дал нам самые ранние образцы косметики: корзиночки с румянами; обсидиановые зеркала, которые крепились в рукоятке с помощью известковой пасты; косметические лопатки и даже пудра, делавшаяся из смеси охры с жировыми веществами и помещавшаяся в изящные средиземноморские раковины.
Ну а что же мужчины Чатал-Гуюка? Мужчин погребали под лежанками или скамьями в жилых домах отдельно от женщин и детей. Иногда археологам попадались только большие кости и череп, сложенные в мешок или корзину. В других случаях трупы хоронили целиком, и у некоторых сохранились даже мышцы и сухожилия. Из-за пожаров трупы обуглились, так как находились всего в двадцати сантиметрах от пола. Интересно, что некоторых мужчин хоронили "во плоти", то есть точно так же, как хоронят ныне, положив тело в гроб. Хотя, как правило, после смерти тело, лишённое головы, относили за город и оставляли там до тех пор, пока птицы не обглодают, а дожди не омоют кости. А потом кости собирали и хоронили по месту жительства. Почему-то с некоторыми мужчинами не "возились" и сразу после смерти закапывали в землю их трупы.
С остальными же членами рода поступали так, как описал Мелаарт: их отдавали диким животным. Если тело оставалось нетронутым (или недоеденным), такой человек объявлялся недостойным посмертной жизни, и далее им никто не занимался. Трупы женщин просто выбрасывали, совершенно не интересуясь дальнейшей судьбой костей".
В. В. Бацалев. Город, в котором двери на крыше. Из книги "Тайны городов-призраков".
Последнее предложение явно несообразуется с тем, о чём автор говорил прежде, то есть о женских могилах в храмах и о погребении мужчин отдельно от женщин и детей.
Картина предстаёт запутанная... Однако, будем надеяться на то, что, по мере накопления сведений, исторические "пазлы" когда-нибудь сложатся в непротиворечивую картину.