Богини славянского язычества (по М. Л. Серякову).
На основании «Слова св. Григория о том, како первое погани суще языци кланялись идоломъ»: «И ти начата требы класти роду и рожаницам преже Пероуна, бога ихъ. А преже того клали требы оупирем и берегыням...» М. Л. Серяков полагает, что самым первым объектом поклонения славян были упыри и берегини, затем Род с рожаницами, и лишь впоследствии на первое место в их пантеоне выдвинулся громовержец Перун.
Далее Серяков соглашается с мнением тех исследователей, которые полагают, что в образе новгородской Софии слились воедино функции языческой богини-берегини и христианского ангела-хранителя города. Судя по всему, данный «двоеверный» образ заменил собой некое могущественное женское божество, являвшееся в языческую эпоху берегиней северной столицы Руси.
"Хоть она [св. София] и являлась персонификацией такого абстрактного понятия, как Премудрость Божия, однако выступала как существо женского рода и в этом качестве была олицетворением хранительницы этого города. Стало крылатым выражение на сей счёт жителей северной республики: «Къде святая София, ту Новгородъ». Наряду с Богом София выступает как главная защитница Новгорода, и следы этого представления многократно встречаются в летописи. Рассказывая о татарском нашествии в 1327 г., летописец отмечает, что кочевники опустошили всю Русь, «толко Новъгород ублюде богъ и святая Софья». Эта божественная пара берегла город не только от внешней опасности, но также от внутренних междоусобиц и стихийных бедствий. Под 1384 г. летописец сообщает, что «ублюде богъ и святая Софъя от усобныя рати», а в 1390 г. «божьею же милостью и святыя Софъя» в городе кончилось моровое поветрие. Если избавление от грозящей опасности в Средневековье традиционно приписывалось христианскому Богу, то упоминание Софии как второй сверхъестественной хранительницы города является специфически новгородской особенностью, не имеющей аналогов в других русских землях".
Пример св. Софии показывает, что некогда у наших далёких предков существовал образ Великой Богини.
Далее Серяков говорит, что "Богиня эта была и владычицей вод", и переходит к Мокоши, делая весьма ценное замечание: «основным смыслом слова Мокошь была “связывающая, сплетающая”». По мнению Г. Ильинского, на связь с прядением указывала и этимология имени богини, родственной как русск. мошна, так и лит. maktyti - «плести», что свидетельствует о том, что Макошъ имела отношение как к пряже, так и к «связыванию» вообще и «к связыванию половыми, брачными узами» в частности.
"Кроме Макоши восточнославянская традиция знает как минимум ещё два женских персонажа, которые хоть и не упоминаются в средневековых письменных источниках, однако древность их бытования в устной традиции не вызывает особых сомнений. Первым из них является Мать Сыра Земля. «Праматерь всего живущего, земля пользовалась особым уважением… ,» - отмечал в своём исследовании Н.М. Гальковский и в подтверждение этого наблюдения приводил народное выражение: «Земля - свята мати».
Как следует из самого её устойчивого именования в русской народной традиции, Земля является в первую очередь Матерью. Чьей же Матерью считалась Земля? На этот вопрос нам помогает ответить записанная ещё в XIX в. в Нижегородской губернии песня-заклинание, с которой перед сбором лекарственных трав крестьяне обращались к земле:
Гой, земля еси сырая,
Земля матерая,
Матерь нам еси родная!
Всех еси нас породила,
Вспоила, вскормила
И угодьем наделила;
Ради нас, своих детей,
Зелий еси народила…
Как видим, согласно этому уходящему в глубь веков представлению, Мать Сыра Земля оказывалась матерью не только для населяющих её людей, но и для произрастающих на ней трав. Очевидно, персонификация её в качестве богини произошла довольно рано. Как указал ещё B.Л. Комарович, почитание земли у славян возникло очень давно, на ещё доземледельческой стадии развития. На это указывает русский покаянный стих, произносимый при «обряде прощания с землёю», где в числе провинностей упоминается и то, что кающаяся
«рвала твою (земли) грудушку
Сохою острою, расплывчатой,
Что не катом тея я укатывала,
Не урядливым гребнем чесывала, -
Рвала грудушку боронушкой тяжелою,
Со железным зубьем да рживыем.
Прости, матушка, питомая!»
Исследователь совершенно справедливо заметил, что это явный пережиток сакрального запрета на земледелие вообще. Но из этого следует, что культ Земли появился у наших далёких предков ещё в доземледельческий период, на стадии собирательства.
Образ Матери Сырой Земли был настолько силён, что, несмотря на все гонения новой религии, не только остался в народной памяти, но и получил дальнейшее развитие. В своих духовных стихах, объединяя старые языческие представления с христианскими, народ вывел свою троицу, правда, разительно отличную от Троицы библейской: «В кругу небесных сил - Богородица, в кругу природного мира - земля, в родовой организации - мать являются, на разных ступенях космической божественной иерархии, носителями одного материнского начала. Их близость не означает ещё их тождественности. Певец не доходит до отождествления Богородицы с матерыо-землёй и с кровной матерью человека. Но он недвусмысленно указывает на их сродство:
Первая мать - Пресвятая Богородица,
Вторая мать - сыра земля,
Третья мать - кая скорбь приняла.
Скорбь, т. е. муки рождения земной матери…»
Уже в относительно современных восточносибирских быличках на вопрос чёрта «А что на свете три матери?» знающий парень даёт следующий правильный ответ: «Мать-родительница, мать-сыра земля да мать пресвята богородица». Всё это свидетельствует в пользу того, что в древности Мать Сыра Земля представлялась нашим далёким предкам как могущественное божество - носительница всеобщего материнского начала, проявляющегося самыми разнообразными способами в нашем мире. С принятием христианства часть прежних представлений была перенесена на высший женский персонаж новой религии - Богородицу. Г. Федотов так охарактеризовал народное восприятие Богородицы: «В самом деле, Богородица не только Божья Мать, но и Мать вообще, общая наша мать (“мать богов и людей”). (…)
Иногда мы видим, что она действительно мыслится родительницей и творительницей мира:
Аще Пресвятая Богородица
Помощи своей не подаст,
Не может ничто на земле в живе родиться,
И ни скот, ни птица,
Ни человеком бысть.
В стихе о Василии прямо указывается… на Богородицу,
Которая нам сотворила
И небо, и землю, и солнце, и месяц,
И частые звёзды».
Как видим, в народном сознании Богородица окончательно приобретает чисто языческие черты Великой Богини-Матери, подательницы великой силы жизни и творительницы всей вселенной, что показывает, что под христианскими именами народ в данном случае во многом сохранил свои прежние языческие верования.
Далее Серяков соглашается с мнением тех исследователей, которые полагают, что в образе новгородской Софии слились воедино функции языческой богини-берегини и христианского ангела-хранителя города. Судя по всему, данный «двоеверный» образ заменил собой некое могущественное женское божество, являвшееся в языческую эпоху берегиней северной столицы Руси.
"Хоть она [св. София] и являлась персонификацией такого абстрактного понятия, как Премудрость Божия, однако выступала как существо женского рода и в этом качестве была олицетворением хранительницы этого города. Стало крылатым выражение на сей счёт жителей северной республики: «Къде святая София, ту Новгородъ». Наряду с Богом София выступает как главная защитница Новгорода, и следы этого представления многократно встречаются в летописи. Рассказывая о татарском нашествии в 1327 г., летописец отмечает, что кочевники опустошили всю Русь, «толко Новъгород ублюде богъ и святая Софья». Эта божественная пара берегла город не только от внешней опасности, но также от внутренних междоусобиц и стихийных бедствий. Под 1384 г. летописец сообщает, что «ублюде богъ и святая Софъя от усобныя рати», а в 1390 г. «божьею же милостью и святыя Софъя» в городе кончилось моровое поветрие. Если избавление от грозящей опасности в Средневековье традиционно приписывалось христианскому Богу, то упоминание Софии как второй сверхъестественной хранительницы города является специфически новгородской особенностью, не имеющей аналогов в других русских землях".
Пример св. Софии показывает, что некогда у наших далёких предков существовал образ Великой Богини.
Далее Серяков говорит, что "Богиня эта была и владычицей вод", и переходит к Мокоши, делая весьма ценное замечание: «основным смыслом слова Мокошь была “связывающая, сплетающая”». По мнению Г. Ильинского, на связь с прядением указывала и этимология имени богини, родственной как русск. мошна, так и лит. maktyti - «плести», что свидетельствует о том, что Макошъ имела отношение как к пряже, так и к «связыванию» вообще и «к связыванию половыми, брачными узами» в частности.
"Кроме Макоши восточнославянская традиция знает как минимум ещё два женских персонажа, которые хоть и не упоминаются в средневековых письменных источниках, однако древность их бытования в устной традиции не вызывает особых сомнений. Первым из них является Мать Сыра Земля. «Праматерь всего живущего, земля пользовалась особым уважением… ,» - отмечал в своём исследовании Н.М. Гальковский и в подтверждение этого наблюдения приводил народное выражение: «Земля - свята мати».
Как следует из самого её устойчивого именования в русской народной традиции, Земля является в первую очередь Матерью. Чьей же Матерью считалась Земля? На этот вопрос нам помогает ответить записанная ещё в XIX в. в Нижегородской губернии песня-заклинание, с которой перед сбором лекарственных трав крестьяне обращались к земле:
Гой, земля еси сырая,
Земля матерая,
Матерь нам еси родная!
Всех еси нас породила,
Вспоила, вскормила
И угодьем наделила;
Ради нас, своих детей,
Зелий еси народила…
Как видим, согласно этому уходящему в глубь веков представлению, Мать Сыра Земля оказывалась матерью не только для населяющих её людей, но и для произрастающих на ней трав. Очевидно, персонификация её в качестве богини произошла довольно рано. Как указал ещё B.Л. Комарович, почитание земли у славян возникло очень давно, на ещё доземледельческой стадии развития. На это указывает русский покаянный стих, произносимый при «обряде прощания с землёю», где в числе провинностей упоминается и то, что кающаяся
«рвала твою (земли) грудушку
Сохою острою, расплывчатой,
Что не катом тея я укатывала,
Не урядливым гребнем чесывала, -
Рвала грудушку боронушкой тяжелою,
Со железным зубьем да рживыем.
Прости, матушка, питомая!»
Исследователь совершенно справедливо заметил, что это явный пережиток сакрального запрета на земледелие вообще. Но из этого следует, что культ Земли появился у наших далёких предков ещё в доземледельческий период, на стадии собирательства.
Образ Матери Сырой Земли был настолько силён, что, несмотря на все гонения новой религии, не только остался в народной памяти, но и получил дальнейшее развитие. В своих духовных стихах, объединяя старые языческие представления с христианскими, народ вывел свою троицу, правда, разительно отличную от Троицы библейской: «В кругу небесных сил - Богородица, в кругу природного мира - земля, в родовой организации - мать являются, на разных ступенях космической божественной иерархии, носителями одного материнского начала. Их близость не означает ещё их тождественности. Певец не доходит до отождествления Богородицы с матерыо-землёй и с кровной матерью человека. Но он недвусмысленно указывает на их сродство:
Первая мать - Пресвятая Богородица,
Вторая мать - сыра земля,
Третья мать - кая скорбь приняла.
Скорбь, т. е. муки рождения земной матери…»
Уже в относительно современных восточносибирских быличках на вопрос чёрта «А что на свете три матери?» знающий парень даёт следующий правильный ответ: «Мать-родительница, мать-сыра земля да мать пресвята богородица». Всё это свидетельствует в пользу того, что в древности Мать Сыра Земля представлялась нашим далёким предкам как могущественное божество - носительница всеобщего материнского начала, проявляющегося самыми разнообразными способами в нашем мире. С принятием христианства часть прежних представлений была перенесена на высший женский персонаж новой религии - Богородицу. Г. Федотов так охарактеризовал народное восприятие Богородицы: «В самом деле, Богородица не только Божья Мать, но и Мать вообще, общая наша мать (“мать богов и людей”). (…)
Иногда мы видим, что она действительно мыслится родительницей и творительницей мира:
Аще Пресвятая Богородица
Помощи своей не подаст,
Не может ничто на земле в живе родиться,
И ни скот, ни птица,
Ни человеком бысть.
В стихе о Василии прямо указывается… на Богородицу,
Которая нам сотворила
И небо, и землю, и солнце, и месяц,
И частые звёзды».
Как видим, в народном сознании Богородица окончательно приобретает чисто языческие черты Великой Богини-Матери, подательницы великой силы жизни и творительницы всей вселенной, что показывает, что под христианскими именами народ в данном случае во многом сохранил свои прежние языческие верования.