О божественном происхождении законодательства.
И. Бахофен во втором томе своего "Материнского права" (138-148) пишет:
"Исида именуется учредительницей права и всякого законодательства. То, что имеет божественное происхождение, не может подвергаться произвольным изменениям со стороны человека: положение, на которое как на божественное основание государственного права неизменно ссылается римский патрициат в ответ на учения, выдвигаемые плебейством (Ливий, История Рима от основания города, XXXVIII, 48; Цицерон, Тускуланские беседы, IV, 1; его же, О природе богов, III, 5). Хотя отправление правосудия и находится в руках мужчины, однако источником права, из которого он черпает, является мать. Мать (поскольку Осирис считается также её сыном, Лактанций, Божественные установления, I, 21) становится выражением высшей Justitia [1], которая с любовью и беспристрастностью разделяет свои дары всем между всеми рождёнными ею детьми. Праматерь предстаёт здесь пред нами такой же, какой мы её уже видели ранее в других её проявлениях: как носительницу мира, примирения, справедливости. Исида полагает конец войне - занятию мужчины, - даруя вместо неё мирный источник средств к существованию: мореплавание и торговлю. Она же является и учредительницей права, которое упорядочивает торговлю и позволяет всякому спокойно наслаждаться своими богатствами. Диодор (Историческая библиотека, 1,14) говорит: "Они говорят, что Исида также установила законы, в соответствии с которыми люди поступают правосудно друг с другом и под страхом наказания удерживаются от противозаконного насилия и бесчинства. По этой же причине древние эллины называли Деметру Законодательницей, поскольку законы впервые были установлены ею". Этим объясняется тот культовый обычай, о котором упоминает Апулей (Метаморфозы, XI, 10; Vol. 1, р. 262. по изд. Ed. Bipont). Во время процессий в честь Исиды четвёртый жрец несёт искажённое изображение левой руки, именуемый iustitiae manus: "Четвёртый показывал символ справедливости в виде левой руки с протянутой ладонью, - она слаба от природы, ни хитростью, ни ловкостью не одарена и потому скорее, чем правая, может олицетворять справедливость: он же нёс и закруглявшийся, наподобие сосца, золотой сосудик, из которого совершал возлияние молоком". Здесь также наглядно прослеживается отмеченная выше связь между правом и питающей материнской природой. Тот же самый жрец несёт и manus aequitatis [2], и наполненный молоком золотой сосуд в форме женской груди. Материнство проявляет себя здесь двояким образом: оно вскармливает своих детей молоком и с величайшей справедливостью распределяет между ними земные блага. Как mater [3] она есть также и aequitas [4]: одно понятие здесь переходит в другое; в выборе левой руки Апулей видит выражение умонастроения, чуждого всякой calliditas [5], всякой solertia [6]. В этом образе он, несомненно, раскрывает перед нами господствовавшее тогда понимание этой символики, а не выражает своё частное мнение. Однако изначально выбор левой руки имел более общее значение. Левая сторона есть сторона женская, правая - мужская".
Далее И. Бахофен пускается в многостраничное истолкование символики левой руки, что мы, конечно, пропускаем, ибо и без Бахофена давно всем известно о соотнесённости левой стороны с женским принципом.
О том, что выраженной в законе справедливости алчут слабые, а не сильные, я уже говорил. О том же, в своё время, писал и М. Лермонтов в своём стихотворении "Предсказание":
"Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жён
Низвергнутый не защитит закон..."
Закон, в первую очередь, защищает беспомощных детей и сабых жён от насилия со стороны сильных мужчин. Поэтому, конечно, справедливые законы придумали отнюдь не мужчины. Сильный пол всегда склонен "беспредельничать" по "праву силы". А слабому полу остаётся лишь взывать к божественной справедливости и защищаться от насилия правами, данными законом.
Вообще говоря, закон всегда тендирует к извращению первоначальных смыслов. Это и понятно: высшие и сверхъестественные категории божественной справедливости требуют от людей поступать сверхъестественным образом и, таким образом, вступают в конфликт с низшей, животной человеческой природой (не забываем, что люди, согласно определению Википедии, - это род в семействе гоминиды отряда приматов). Живущий в мужчине "зверь" говорит ему: "поимей вот ту красивую девчонку, тебе хорошо будет", а закон говорит: "НИЗЗЯ!" Не мог же "зверь" написать этот закон! "Зверь" занимается лишь искажением закона, внесением в него всякого рода поправок, позволяющих уходить от наказания.
Ну и, конечно, "зверь" создаёт свои собственные этические системы, где всё шиворот-навыворот, где прославляются грабёж и убийства. Взять, к примеру, средневековых викингов, особливо берсерков, одержимых Одином.
Они убивали и грабили мирных жителей. Но при этом у них тоже ведь был свой "кодекс чести". Примерно как у "воров в законе". Резня и грабёж "фраеров" не осуждались, а вот за пустые насмешки вызывали на поединок.
-----------------------------------------------------------------
[1] Справедливости (лат.).
[2] «Руку справедливости» (лат.).
[3] Мать (лат.).
[4] Справедливость (лат.).
[5] Лукавство, хитрость (лат.).
[6] Изобретательности, ловкости (лат.).
"Исида именуется учредительницей права и всякого законодательства. То, что имеет божественное происхождение, не может подвергаться произвольным изменениям со стороны человека: положение, на которое как на божественное основание государственного права неизменно ссылается римский патрициат в ответ на учения, выдвигаемые плебейством (Ливий, История Рима от основания города, XXXVIII, 48; Цицерон, Тускуланские беседы, IV, 1; его же, О природе богов, III, 5). Хотя отправление правосудия и находится в руках мужчины, однако источником права, из которого он черпает, является мать. Мать (поскольку Осирис считается также её сыном, Лактанций, Божественные установления, I, 21) становится выражением высшей Justitia [1], которая с любовью и беспристрастностью разделяет свои дары всем между всеми рождёнными ею детьми. Праматерь предстаёт здесь пред нами такой же, какой мы её уже видели ранее в других её проявлениях: как носительницу мира, примирения, справедливости. Исида полагает конец войне - занятию мужчины, - даруя вместо неё мирный источник средств к существованию: мореплавание и торговлю. Она же является и учредительницей права, которое упорядочивает торговлю и позволяет всякому спокойно наслаждаться своими богатствами. Диодор (Историческая библиотека, 1,14) говорит: "Они говорят, что Исида также установила законы, в соответствии с которыми люди поступают правосудно друг с другом и под страхом наказания удерживаются от противозаконного насилия и бесчинства. По этой же причине древние эллины называли Деметру Законодательницей, поскольку законы впервые были установлены ею". Этим объясняется тот культовый обычай, о котором упоминает Апулей (Метаморфозы, XI, 10; Vol. 1, р. 262. по изд. Ed. Bipont). Во время процессий в честь Исиды четвёртый жрец несёт искажённое изображение левой руки, именуемый iustitiae manus: "Четвёртый показывал символ справедливости в виде левой руки с протянутой ладонью, - она слаба от природы, ни хитростью, ни ловкостью не одарена и потому скорее, чем правая, может олицетворять справедливость: он же нёс и закруглявшийся, наподобие сосца, золотой сосудик, из которого совершал возлияние молоком". Здесь также наглядно прослеживается отмеченная выше связь между правом и питающей материнской природой. Тот же самый жрец несёт и manus aequitatis [2], и наполненный молоком золотой сосуд в форме женской груди. Материнство проявляет себя здесь двояким образом: оно вскармливает своих детей молоком и с величайшей справедливостью распределяет между ними земные блага. Как mater [3] она есть также и aequitas [4]: одно понятие здесь переходит в другое; в выборе левой руки Апулей видит выражение умонастроения, чуждого всякой calliditas [5], всякой solertia [6]. В этом образе он, несомненно, раскрывает перед нами господствовавшее тогда понимание этой символики, а не выражает своё частное мнение. Однако изначально выбор левой руки имел более общее значение. Левая сторона есть сторона женская, правая - мужская".
Далее И. Бахофен пускается в многостраничное истолкование символики левой руки, что мы, конечно, пропускаем, ибо и без Бахофена давно всем известно о соотнесённости левой стороны с женским принципом.
О том, что выраженной в законе справедливости алчут слабые, а не сильные, я уже говорил. О том же, в своё время, писал и М. Лермонтов в своём стихотворении "Предсказание":
"Настанет год, России чёрный год,
Когда царей корона упадёт;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жён
Низвергнутый не защитит закон..."
Закон, в первую очередь, защищает беспомощных детей и сабых жён от насилия со стороны сильных мужчин. Поэтому, конечно, справедливые законы придумали отнюдь не мужчины. Сильный пол всегда склонен "беспредельничать" по "праву силы". А слабому полу остаётся лишь взывать к божественной справедливости и защищаться от насилия правами, данными законом.
Вообще говоря, закон всегда тендирует к извращению первоначальных смыслов. Это и понятно: высшие и сверхъестественные категории божественной справедливости требуют от людей поступать сверхъестественным образом и, таким образом, вступают в конфликт с низшей, животной человеческой природой (не забываем, что люди, согласно определению Википедии, - это род в семействе гоминиды отряда приматов). Живущий в мужчине "зверь" говорит ему: "поимей вот ту красивую девчонку, тебе хорошо будет", а закон говорит: "НИЗЗЯ!" Не мог же "зверь" написать этот закон! "Зверь" занимается лишь искажением закона, внесением в него всякого рода поправок, позволяющих уходить от наказания.
Ну и, конечно, "зверь" создаёт свои собственные этические системы, где всё шиворот-навыворот, где прославляются грабёж и убийства. Взять, к примеру, средневековых викингов, особливо берсерков, одержимых Одином.
Они убивали и грабили мирных жителей. Но при этом у них тоже ведь был свой "кодекс чести". Примерно как у "воров в законе". Резня и грабёж "фраеров" не осуждались, а вот за пустые насмешки вызывали на поединок.
-----------------------------------------------------------------
[1] Справедливости (лат.).
[2] «Руку справедливости» (лат.).
[3] Мать (лат.).
[4] Справедливость (лат.).
[5] Лукавство, хитрость (лат.).
[6] Изобретательности, ловкости (лат.).