Ничего удивительного. Начало.
Бывает нечто, о чем говорят:
"смотри, вот это новое"; но
это было уже в веках,
бывших прежде нас.
Экклесиаст, 1, 10
В конце февраля многие удивлялись, что Киев не захвачен за три дня. Потом стали удивляться, что украинская армия сумела отогнать врага на восток. Когда вскрылась картина "ратных подвигов" доблестных воинов РФ в посёлках и городах под Киевом, удивлялись степени их садизма.
Лицом к лицу лица не увидать,
Большое видится на расстояньи, -
сказал Есенин и был прав. Давайте отойдём чуть назад, заглянем в историю и перестанем удивляться.
В VI в. до н.э. возникло Песидское царство - самая мощная из древневосточных деспотий. В неё входили Лидия, Иония, Вавилон, Финикия, Сирия, Аравия, Палестина, часть Закавказья и Средней Азии, часть Индии, Фракия и Македония, Египет. Следующим лакомым куском были греческие государства Балканского полуострова. Они казались лёгкой добычей, как "недогосударство" Украина кремлёвским маньякам.
Но персы столкнулись в Греции с другой культурой, которая выдержала их натиск и сумела отстоять свою независимость. По свидетельству Геродота, любовь к свободе отличала греков от других народов, и это дало им силы отстоять себя от персов. Основным отличием был характер применения рабского труда. В Песии рабы принадлежали преимущественно государству, а в Греции была частная собственность на рабов. Это открывало огромные возможности для проявления личной инициативы отдельных граждан, что оказало существенное влияние на сложение нового типа человека. (Не будем забывать, что в те времена раб был орудим производства, и современная мораль не может быть применима к тому времени.) Греческая система рабовладения представляла собой следующий этап развития производственных отношений, уйдя вперёд от системы восточных деспотий.
Столкновение между Персией и Грецией было неминуемо. Богатая материковая Греция была для персов не только лакомой добычей. Греция была зарождающейся силой, представлявшей для персов опасность, что впоследствии подтвердилось при завоевании Персии Александром Македонским. Существовала для персов и опасность внутреннего разложения греческой культурой, распространение которой грозило подорвать основные устои восточной деспотии. Особенно существенным был антагонизм двух культур, двух взимно противоположных мировоззрений - борьба идей.
В 480 г. до н.э. Ксеркс с огромной армией двинулся на Грецию.
Геродот рассматривает персидские войны как эпизод в цепи вековых столкновений Европы и Азии. Общая идея борьбы Запада и Востока уже тогда внедрилась в сознание греческого общества. Песидские войны были переломным моментом в развитии рабовладельческого общества, моментом победы античного этапа рабовладельческого строя над более ранним этапом его развития, характеризуемым укладом древневосточных деспотий.
Положение греков было критическим. Вся страна была захвачена врагом. Афины, как и другие города, были заняты и разграблены. Здания на акрополе были разрушены, статуи повержены на землю. Население Афин и Аттики было эвакуировано. Все мужчины находились на военных кораблях, сосредоточенных около острова Саламина.
Разгром персидского флота при Саламине был поворотным пунктом в ходе греко-персидских войн. Победа греков в сухопутном сражении при Платеях в 479 г. до н.э. окончательно решила исход войны. Лавина персидского войска откатилась обратно в Азию.
Случайность? Ни в коем случае. "Случайность - это не понятая нами закономерность", - сказал Демокрит. А закономерность в том, что развитие человечества необратимо, его можно на время искривить, затормозить, но нельзя обратить вспять. Но попытки делаются, и почему-то они чаще направлены с востока на запад. Это нашествие моголов в XIII веке, нападение Боголюбского на Киев, Ивана III, Александра Невского и Ивана IV на Новгород и Псков, великое переселение народов (гунны, ханты, булгары, скифы) , завоевание Прибалтики и Польши Россией... И вот последняя в истории планеты империя снова рвётся на запад по степям Украины в надежде продержаться ещё чуть-чуть, оттянуть свой развал.
Ещё один момент для удивления - как современные люди могут проявлять такую жестокость, садизм? Ведь не могут они все поголовно быть психически больными. Пояснить это берётся историк Ксения Кример, которая много лет исследует, как войны и тоталитарные режимы влияют на человека, его самосознание и поведение. Она говорит, что тот уровень насилия, который мы наблюдаем 100 долгих дней, - не аномалия и не порождение этой конкретной войны. Это насилие закономерно.
В апреле 1967 года ученики 10-го класса американской средней школы Эллвуда Кабберле в Пало-Альто приступили к изучению Второй мировой войны. Учитель Рон Джонс предложил подросткам провести эксперимент, плучивший название "Третья волна".
План учителя состоял в том, чтобы прожить неделю в условиях жесткой диктатуры, похожей на диктатуру нацистской Германии, и попытаться понять, что в то время двигало людьми.
Джонс прочитал ученикам лекцию о дисциплине - "одной из характерных сторон жизни нацистской Германии". Чтобы почувствовать "силу дисциплины" на себе, подросткам нужно было выполнять упражнения (например, на 15 секунд переходить в положение "смирно"). Кроме того, ученики должны были начинать любой свой ответ с фразы "Мистер Джонс", говорить быстро и четко. Беспрекословное выполнение требований поощрялось, медлительность и вялость подвергались осуждению. Джонс ввел специальное приветствие, понятное только "подопытному" классу: при встрече все ученики должны были прижать согнутую правую руку к правому плечу. Так эксперимент быстро стал для его участников чем-то вроде тайного ордена.
Затем учитель попросил трех подростков самим следить за дисциплиной, докладывая ему о нарушениях, - в тот же день почти 20 учеников по своей инициативе пришли к Джонсу с доносами. А на четвертый день он заявил, что "Третья волна" - не просто эксперимент; якобы в других регионах страны уже созданы сотни отделений движения, которое "сможет изменить судьбу народа". На этом же собрании Джонс назначил нескольких конвоиров: они вывели из зала, в котором собралось почти 80 детей, всех, кто сомневался в значимости "Третьей волны".
В итоге грань между игрой и реальной диктатурой в отдельно взятой школе попросту стерлась. Джонс отмечал, что начал "инстинктивно действовать как диктатор". На пятый день он прекратил эксперимент, объяснив детям, как легко они поддаются на манипуляции. И показал, что их поведение не слишком отличалось от поведения рядовых граждан нацистской Германии. Есть и другие эксперименты, авторы которых пытались объяснить поведение "обыкновенных немцев", а еще узнать, как далеко способен зайти человек, если некий авторитет требует от него сделать что-то выходящее за рамки морали.
Данные, полученные в результате этих опытов, доказывают расхожий тезис о "банальности зла". Согласно ему, в условиях диктатуры люди готовы бездумно следовать инструкциям и совершать зверства, потому что их представления об этике подавляются чужой волей, растворяются в коллективном действии. Вспомним фюрера: "Я освобождаю вас от химеры совести". Из этого следует, что коллективный террор - следствие человеческого стремления к конформизму и подчинению. То есть желание быть хорошим и "нормальным" в рамках заданных правил куда сильнее, чем желание быть милосердным и человечным.
Это легко наводит на мысль о том, что сам по себе человек, совершающий зверства, как будто не несет ответственности за свои действия. Мы не знаем, существовали ли военные приказы, подтолкнувшие российских солдат мародерствовать, пытать и насиловать. Скорее, речь все же идет о негласном поощрении такого поведения, о безнаказанности, но не о приказе. Чем же тогда можно все это объяснить?
Насилием.
Насилием пронизаны все сферы "мирной" российской жизни. С ним сталкиваются женщины в родильных отделениях и семьях, дети в детских домах, спортивных секциях и школах. Оно неминуемо встречает человека, оказавшегося в полицейском участке или колонии.
Как правило, это насилие остается безнаказанным, а домашнее насилие и вовсе декриминализировали несколько лет назад. Более того, система нередко карает даже за попытки самозащиты: по статистике, 79% женщин, осужденных в 2016-2018 годах за умышленное убийство, защищались таким образом от домашнего насилия со стороны своих партнеров.
Люди, окруженные насилием, неминуемо начинают воспринимать его как социальную норму. Это описывает, в частности, теория социального научения.
В ходе эксперимента двум группам детей давали поиграть с куклой по имени Бобо, но лишь после того, как они узнают, что с этой куклой делают взрослые. Дети из первой группы наблюдали, как взрослые играют с куклой, и повторяли за ними. Другие видели, что взрослые куклу бьют, и терзали игрушку сами.
Иными словами, человек перенимает методы насилия, буквально учится использовать его. Как именно происходит это "обучение", хорошо демонстрирует модель американского криминолога Лонни Этенса, автора теории "социализации в насилие" (violent socialization, или violenization). Состоит эта социализация из четырех этапов - каждый из них подготавливает к совершению насилия любого, даже психически здорового человека.
"Брутализация", или ожесточение.
На этом этапе человек усваивает, что насилие - способ коммуникации и решения проблем. Для этого нужно пройти через три стадии.
• Насильственное подавление случается тогда, когда человек - чаще всего ребенок - переживает опыт насилия со стороны значимого взрослого или коллектива ровесников (например, в ситуации школьной травли).
• Личный ужас переживает тот, кто становится свидетелем насилия по отношению к кому-то очень близкому. Например, когда ребенок видит, что отец бьет мать. Такой опыт еще более травматичен, чем опыт насильственного подавления, потому что к страху и унижению здесь примешивается стыд от невозможности вмешаться.
• Обучение жестокости происходит через фразы "Просто дай сдачи!", "Решай свои проблемы самостоятельно, не будь тряпкой". Ребенок верит, что дающий подобные советы авторитетный взрослый и сам способен на жестокость.
"Агрессивная воинственность". Человек начинает спрашивать себя: "Что сделать, чтобы со мной и моими близкими никто больше не смог сделать ничего плохого?" Он возвращается к урокам, полученным на предыдущем этапе: нужно самому вести себя максимально агрессивно. И начинает вести себя именно так.
"Жестокое поведение". Круг потенциальных жертв агрессии расширяется. От угроз человек переходит к кулакам, от кулаков - к ножу или даже чему-то посерьезнее.
"Вирулентность". Насилие становится для человека полноценным языком общения с миром. Оно используется рефлекторно, внешний раздражитель для него не нужен. Насилие больше не средство защиты, а способ превентивного устрашения. Так, терроризируя других, он компенсирует собственное унижение и бессилие, которое пережил в прошлом.