Колман Баркс, "Суть Руми", Глава 11, "ЕДИНСТВО"
К Содержанию: http://www.livejournal.com/users/hojja_nusreddin/387935.html
© 2005 Сергей Сечив: русский перевод, примечания
________________________________________________________
"Мошкара на ветру" - Руми
О ЕДИНСТВЕ
В поэмах этой главы выражена великая женская мудрость, качество джемал*, противостоящее мужскому качеству джелал**
Многие из образов, символизирующих смысл состояния единства, обладают подобным оттенком смысла. Дитя у материнской груди и мистик, осознавший своё единство с Богом. Река, несущая в себе плавучие предметы, доставляя их океану. Мошкара, затерянная на ветру. Иногда в этих образах нет ничего героического.
Что же тут заслуживает интереса? Умение быть частью целого.
Однажды ночью, во время летнего урагана, сопровождавшегося торнадо, молниями и громом, моя подруга прошептала: "Где сейчас прячутся птицы?" А наутро эти самые птички щебетали у своей кормушки, как ни в чём ни бывало. Они знают способ прятаться в грозу, неизвестный мошкаре. Иногда я думаю, что эти поэмы сами могут послужить убежищами, опистодомальными*** кладовыми, симулирующими тот опыт, который они описывают.
Ведь, что такое, в сущности, душа? Самоосознание.
_________________________________
* Джемал (араб.) - красивый, женственный, пассивный. - Прим. перев. на русск.
** Джелал (араб.) - сильный, мужественный, активный. - Прим. перев. на русск.
*** Опистодом (греч.) - "задняя часть дома", закрытое помещение в греческом храме, иногда служившее казнохранилищем. - Прим. перев. на русск.
MOШКАРA НА ВЕТРУ
Собравшись с духом, Мошкара,
Тайком живущая в траве,
Послала в тихий день, с утра
В суд Соломона тыщи две
Своих ходатаев ... - "О, Царь!
Мы созданы, чтобы парить!
И, как любая Божья тварь,
Мечтаем на свободе жить!
Нас выбрали в послы друзья,
Все легионы малых сих,
К тебе, о, мудрый судия -
Спаси от ворогов лихих!
Безжалостно нас губит враг.
Убийцу, молим, осуди!
Ты всемогущ, великий маг!
Нас на своей укрой груди!
Спаси, великий Соломон!
Мы беззащитны и малы!
Бывает, целый легион
Враг губит, налетев из мглы!"
- "Но кто же убивает вас,
Мешая мирно жить в тиши?"
- "Нас Ветер губит всякий час!",
Пропели хором малыши.
Хоть Мошки жалобно поют
И сами мелки и нежны,
Но должен справедливый суд
Заслушать обе стороны.
- "Звать сюда Ветер!", свой приказ
Провозглашает Соломон.
И Ветер прилетел тотчас,
Хоть был приказом разозлён.
И тут же мошкару-истцов
Туда тем Ветром унесло,
Откуда знанье мудрецов
Ещё ни мошки не спасло.
* * *
Вот вам, искатели, урок!
Идя судиться в Высший Суд,
Готовьтесь - как настанет срок,
Истцов вам Судьи не найдут.
Есть две ступени у Суда,
Что ждёт заветною порой:
Смерть - ветр, что унесёт туда
И ... единенье с Судиёй!
Meснави (3, 4624 - 4633, 4644 - 4659)
ТИХАЯ ЛАГУНА
Опять пришел я в эту тихую лагуну.
Её не сможет потревожить океан.
Сплети в одну струну людских умишек струны,
Всё ж не дотянется сюда её аркан.
Смотри, как неба обнаженный лик прекрасен!
Хоть получил он лишь воздушный поцелуй,
Но смысл лобзаний этой девственнице ясен ...
От вкуса их вопят отшельники: "Ликуй!"
Забыв о всём - и о посте, и о моленье,
О перепёлках, и о манне* средь пустынь ...
Вот и сейчас, родит моё стихотворенье
Её очей небесных чистота и синь!
Здесь снова вместе я с Возлюбленною милой!
Здесь тот же воздух, то же небо, и мольбы
Мои - всё те же ... Но лагуны - миф постылый,
Попытка сказками укрыться от судьбы!
Её Присутствие извечно, беспримерно!
Ведь я могу, когда в мой мех течёт вода,
Даже закрыв глаза, всё ж утверждать наверно,
Что где-то рядом водонос стоит тогда.
Как на Твоём плече лежит сей мех красиво!
Я без Тебя не знаю в мире ничего,
И без Тебя боюсь всерьёз или игриво
Я даже вопросить иное существо.
Любитель сладкого, кто сахар тростниковый,
Жуёт, закрыв от наслаждения глаза,
Не знает Сладости иной ... Ему дешёвый
Довольства суррогат - не заменИт гроза!
Хоть ураган души ревёт в темнице тела,
Храню наружное молчание, мой друг.
О Шамсе даже не пытаюсь отупело
Вещать. Язык мой уж устал и ум потух.
_________________________________
* Манна и перепёлки - пища, посланная Богом бродившим в пустыне древним евреям. - Прим. перев. на русск.
Диван Шамса Тебризи, # 3079
АЯЗ И ЖЕМЧУЖИНА ШАХА
Однажды, славный шах Махмуд,
Призвав к себе весь двор,
Чинам устроил тайный суд,
Затеяв разговор.
Позвал, качнувши головой,
Главу всех визирей,
И старец, будто молодой,
На зов бежит скорей.
И перл, какого не видал
Ещё весь белый свет,
Шах на ладони показал
И попросил совет:
- "Почтенный визирь, цену дай
Жемчужине моей."
А визирь думает, что в рай
Попал на склоне дней!
Визирь молчал, как камень нем;
Затем, без лишних слов:
- "Тут надо злата больше, чем
Подымут сто ослов!"
Промолвил. В зале - ни гугу.
А шах: "Разбей её!"
- "О, шах! Испортить не смогу
Сокровище твоё!"
Шах бережливого слугу
Достойно оценил,
И сотней коней на лугу
Его вознаградил.
С вельможами поговорив
О всяческих делах,
Вдруг, казначея поманив,
Главой кивает шах.
- "Скажи, что стоит сей жемчуг,
Мой добрый казначей."
- "Полцарства дал бы я на круг!"
- "Приказ - его разбей!"
- "Нет, Шах! Не совершу я зло!
Моя дрожит рука!"
И казначею повезло,
Шах дарит старика.
Так постепенно были им
Придворные чины,
Один подозван за другим,
И все награждены
За бережливость мудрую
К хозяйскому добру ...
Но старцы среброкудрые
Не поняли игру!
Последним по достоинству,
Как раб, сидел Аяз*.
Пропустим мулл и воинство,
О нём пойдёт наш сказ.
- "Скажи, Аяз - моя любовь,
Жемчужина - ценна?"
- "Язык мой не находит слов,
Шах! Сказочна она!"
- "Её немедленно разбей
На мелкие куски,
Но спор не затевай, злодей,
Как эти старики!"
А незадолго до того
Аязу снился сон,
Что шах вдруг попросил его
Разрушить кабюшон.
Из суеверия, Аяз
Припрятал в рукавах
Два камня, пригодились враз -
Растёр он жемчуг в прах!
* * *
Пророки зрели далеко,
Но видеть до конца
И им бывало нелегко,
Темны людей сердца.
Иосиф, сидючи на дне
Колодца, знать не мог,
Тех планов, что наедине
Ему наметил Бог.
Мы - зрители, один Актёр
На сцене шпарит роль.
Кто вор здесь? Кто здесь прокурор?
Не различить, уволь!
Пиесу новую смотря,
Не знает театрал
Финала и решает зря,
Что занавес упал.
Те плачут, лишь погаснет свет,
А этих корчит смех.
Удачи с неудачей нет,
Исход один для всех!
О внешнем не волнуйся, друг!
Коль стырили коня,
Пусть мчится вор, везя испуг,
Ведь впереди - фигня!
* * *
Узрев, что натворил Аяз,
Завыли визиря:
- "Как смел, безродный лоботряс,
Ты разорить царя?!"
- "Мне повеление его,
Всей мишуры важней!
Я чту лишь шаха самого,
Не пестроту камней!"
Тотчас, ошибки осознав,
Страшась своей вины,
Пред шахом пали ниц стремглав
Все важные чины.
Подобно чёрной туче, вверх
Клубились их мольбы,
Но шах приказывает: "Смерть!
Палач, готовь гробы!"
Аяз свой подавил испуг
И выступил вперёд:
- "Прости своих несчастных слуг!
Пускай твой двор живёт!
Их заставляет гнуться вниз
Доверие к тебе!
Они надеются на жизнь,
Не откажи мольбе!
Но предоставь несчастным шанс
Слияния с тобой.
Дай им доверия аванс,
Проверишь их судьбой.
А нерадивость осознал
Из них уже любой.
Как алкоголик, что сказал:
- "Не помню, был запой!"
В ответ услышав аргумент:
- "Сам в этом виноват!
Напрасно упустив момент,
Пока был путь назад!
Ты из стакана своего
Сосал свою судьбу!
Ещё задолго до того,
Как вылетел в трубу!"
Все осознали, как страшна
Опасность подражать.
Их убаюкала мошна,
Что ты сулил им дать!
Не отделяй себя от них!
Взгляни и пожалей!
Их лица долу склонены,
Возвысь их, обогрей!
Возвысь до твоего лица,
И все грехи омой!
Водою, что целит сердца!
Прощения водой!"
* * *
Так всякий раз, когда добро
Аяза описать
Хочу, ломается перо ...
Приходится бросать!
Могу ль в пиалу океан
Налить своей рукой?
Давно уже, ребята, пьян!
Пора мне на покой!
Трезвея, пьяницы побьют
Все чарочки свои,
Но мехи из которых льют
Вино им - все Твои!
* * *
Аяз сказал: "Великий шах!
Меня избрал Господь -
Стереть стяжательство во прах
И глупость уколоть.
Давно тобою опьянён,
Повёл я, как алкаш,
Когда сокровище твоё
Дробить достал кураж.
По пьяни только был я резв,
Не след казнить других!
Казни, когда я стану трезв,
А я продлю сей миг!
Не протрезвею никогда,
Но вечно буду пьян!
Ведь моё пьянство, господа,
Неверию капкан!
Шах, пред тобой главу склонил
Уже не прежний двор,
Навеки их переменил
Твой смертный приговор!
Они вторично родились
Для нового житья,
С тобой душой переплелись,
Тут нет их прежних "я".
Подобно мошкаре, попав
В скисающий айран,**
Они в нём растворились, став
Айраном. Чист стакан!
Всем им начертана судьба
На картах рук твоих.
А компасом ведёт мольба,
Что защищает их!"
* * *
Хусам, мне нужно сотню ртов,
Чтоб выразить себя!
Сто тысяч впечатлений, снов,
Всё что познал, любя.
Богатством этим сокрушён,
Но вовсе им не горд ...
Я разумом ошеломлён
А телом бренным - мёртв.
_________________________________
* Аяз - любимый раб знаменитого шаха Махмуда (арабское имя - "хвалимый до конца") Газневи (970 - 1030). Легенда о любви рабa и шахa, как отражения любви человека и Бога, стала очень популярной на Востоке. О ней писали такие великие поэты, как Газали, Аттар и Санаи.
Версия Руми (рассказанная в иной притче) добавила к ней новый элемент: каждое утро Аяз проводил время в своей кладовой. Другие придворные заподозрив, что Аяз прячет там краденое сокровище, проникли туда, но нашли лишь старую овечью телогрейку и пару стоптаных башмаков. Аяз надевал их каждое утро, чтобы не забывать состояния из которого вышел, прежде чем был призван ко двору.
Руми писал, что помнить о состоянии ничтожества, в котором пребывает творение до получения Божьей Благодати, значит помнить своего Бога. - Прим. перев. на англ.
** Айран - кисло-молочный напиток. - Прим. перев. на русск.
Меснави (5, 4035 - 064, 075 - 079, 083 - 117, 189 - 192, 195 - 215)
ВПЛЕТИ МЕНЯ В УЗОР КОВРА
Духовный опыт - скромная девица,
Ей шум, и топот, и разврат не снится.
На жениха она глядит с любовью,
На блазь греха не поведёт и бровью.
Духовный опыт - тишь, рекой струится,
Вороны тонут, а форель резвится.
Пусть мёд содержит видимое блюдо,
Кто жрёт без меры, тому будет худо.
Невидимые в чёрном небе луны,
Мы чувствуем, как лира чует струны.
Присутствие, невидимое миру, -
Как шея безголовая - секиру.
Лишь от Него дары мы получаем,
Но суть сего не все мы понимаем.
* * *
Ты - Ток реки, мы - жерновов вращенье.
Ты - Ветер, мы - пылинок завихренье.
Ты - Сила, мы - движенье пальцев кисти.
Ты - Истина, а мы - лишь звук, да мысли.
Ты - Радость бытия, мы - формы смеха.
Ты - Суть, а мы - орудия успеха.
* * *
В исповеданьи веры - смысл
Любых деяний человека.
Шум жерновов рождает мысль -
Их кредо, это вера в реку.
Бессилен украшать я мысль
Строкой напыщенных сравнений.
Бессилен призывать вас смысл
Понять моих стихотворений.
Секунда каждая быстра!
И шепчет каждое мгновение:
- "Вплети меня в узор ковра!
Меня послало Провиденье!"
Меснави (5, 3292 - 3299)
ОГНЕННЫЙ ПРИЛИВ
И я, подобно притчи пастуху*,
Не числя философских барышей,
Хочу очистить Божию доху
От Бога моего кусавших вшей!
Хочу сесть псом перед Его шатром,
Покой и сон Его ночами охранять!
И грязь пред Ним покрыть моим ковром,
Чтоб мог Он, не запачкавшись, ступать!
Хочу латать для Бога башмаки!
И в страстном обожанье пребывать!
Хочу, чтоб ангелы-весельчаки
Шатёр мой в небо кинули опять!
* * *
Когда ж накатит огненный прилив,
Хочу не просто волн услышать гул,
А грудью ощутить крутой обрыв!
Хочу, чтоб духом в нём я утонул!
_________________________________
* Пастух - персонаж другой притчи Руми, "Моисей и Пастух", из Меснави (2, 1720 - 1796) - Прим. перев. на русск. яз.
Меснави (5, 3310 - 3324)
ХАЛЛАДЖ
Халладж* "Я - Истина" сказал,
И лишь секира палача
Сумела приглушить скандал,
Рот с головой смахнув с плеча.
И завершить Халладжа путь,
Его Создателю вернув ...
С тех пор я не могу заснуть,
Я был там, время повернув.
На память, с савана его
Я срезал маленький кусок,
Не шире пальца одного ...
Но он покрыл меня до ног!
Однажды, много лун назад,
Я наломал букетик роз,
Проникнув в тот волшебный сад,
Что на его могиле рос.
Шип розы впился в мою грудь,
И сколько я ни ковырял,
Извлечь его не смог ничуть,
Но только глубже загонял!
На львов охоты ремесло,
Я у Халладжа изучил,
Но став опасней льва зело,
Я сам себя же поглотил!
Я был нервозным скакуном,
Но укротил меня Халладж,
Задав овса с Любви вином,
И совершив на мне свой Хадж.
* * *
Когда к нему приходит вдруг
Паломник хладный и нагой,
Халладж советует: "Мой друг,
Плывёт в реке тулуп живой.
Нырни и ухвати его!"
И тот нырнёт, и уж схватил,
Да чувствует, как в самого
Тулуп вдруг когти запустил!
И обернётся медведём,
Упавшим в реку наверху,
Тулуп оживший ... И вдвоём
Река несёт их, как труху.
Халладж кричит на берегу:
- "Чего ты возишься, друг мой?"
В ответ: "Вернуться не смогу!
Тулуп несёт меня домой!"
* * *
Вся эта басня - лишь намёк.
Тебе не нужно лишних слов,
Чтобы понять простой урок,
Что дал Халладж, грудь распоров.
_________________________
* Халладж - великий суфийский философ, поэт-мистик, и мученик, казненный в 917 Р.Х. (за три века до рождения Руми) за крамольное высказывание "Ана’ль Хакк" ("Я - Истина", т.е. "Я - Бог").
Руми выступал в его защиту так:
- "Выражение 'Я - Бог' свидетельствует о великом смирении. Человек, который говорит: 'Я - слуга Божий', тем самым утверждает, что существует его 'я', отдельное от Бога. Тот же, кто заявляет 'Я - Бог', тем самым говорит: 'Меня нет'. Бог есть всё, нет ничего, кроме Бога; 'я' - это чистое небытие, ничто". - Прим. перев. на русск. яз.
Диван Шамса Тебризи # 1288
НАС ТРОЕ
По дому кружится любовь,
Поёт, как флейта и струна,
И в сердце забурлила кровь,
Вином Волхвов Звезды* пьяна.
Нас трое в доме, и луна
Тихонько вышла из угла,
Да налила нам в рог вина,
И пламень в роге подожгла.
Один, поцеловав порог,
Коленопреклонён в мольбе.
Другой, с огнём пригубив рог,
Глядит в лицо своей судьбе.
A третий говорит друзьям:
- "Мой танец - радость Бытия!
Кто так кружился, знает сам,
Он потерял себя, как я."
Утерян разум и душа,
Нет места вере и сомненью!
Как жизнь такая хороша!
Житьё-бытьё без сожаленья!
_________________________
* Вино Волхвов Звезды - аллюзия на Христа. - Прим. перев. на русск. яз.
Диван Шамса Тебризи, # 2395
ТОБОЮ ПРЕИСПОЛНЕН
Тобою преисполнен я настолько,
Ни вере, ни неверью места нет!
Душа, да тело, да умишка столько,
Чтобы понять, существованье - бред!
Рубайат, # 0168
© 2005 Сергей Сечив: русский перевод, примечания
________________________________________________________
"Мошкара на ветру" - Руми
О ЕДИНСТВЕ
В поэмах этой главы выражена великая женская мудрость, качество джемал*, противостоящее мужскому качеству джелал**
Многие из образов, символизирующих смысл состояния единства, обладают подобным оттенком смысла. Дитя у материнской груди и мистик, осознавший своё единство с Богом. Река, несущая в себе плавучие предметы, доставляя их океану. Мошкара, затерянная на ветру. Иногда в этих образах нет ничего героического.
Что же тут заслуживает интереса? Умение быть частью целого.
Однажды ночью, во время летнего урагана, сопровождавшегося торнадо, молниями и громом, моя подруга прошептала: "Где сейчас прячутся птицы?" А наутро эти самые птички щебетали у своей кормушки, как ни в чём ни бывало. Они знают способ прятаться в грозу, неизвестный мошкаре. Иногда я думаю, что эти поэмы сами могут послужить убежищами, опистодомальными*** кладовыми, симулирующими тот опыт, который они описывают.
Ведь, что такое, в сущности, душа? Самоосознание.
_________________________________
* Джемал (араб.) - красивый, женственный, пассивный. - Прим. перев. на русск.
** Джелал (араб.) - сильный, мужественный, активный. - Прим. перев. на русск.
*** Опистодом (греч.) - "задняя часть дома", закрытое помещение в греческом храме, иногда служившее казнохранилищем. - Прим. перев. на русск.
MOШКАРA НА ВЕТРУ
Собравшись с духом, Мошкара,
Тайком живущая в траве,
Послала в тихий день, с утра
В суд Соломона тыщи две
Своих ходатаев ... - "О, Царь!
Мы созданы, чтобы парить!
И, как любая Божья тварь,
Мечтаем на свободе жить!
Нас выбрали в послы друзья,
Все легионы малых сих,
К тебе, о, мудрый судия -
Спаси от ворогов лихих!
Безжалостно нас губит враг.
Убийцу, молим, осуди!
Ты всемогущ, великий маг!
Нас на своей укрой груди!
Спаси, великий Соломон!
Мы беззащитны и малы!
Бывает, целый легион
Враг губит, налетев из мглы!"
- "Но кто же убивает вас,
Мешая мирно жить в тиши?"
- "Нас Ветер губит всякий час!",
Пропели хором малыши.
Хоть Мошки жалобно поют
И сами мелки и нежны,
Но должен справедливый суд
Заслушать обе стороны.
- "Звать сюда Ветер!", свой приказ
Провозглашает Соломон.
И Ветер прилетел тотчас,
Хоть был приказом разозлён.
И тут же мошкару-истцов
Туда тем Ветром унесло,
Откуда знанье мудрецов
Ещё ни мошки не спасло.
* * *
Вот вам, искатели, урок!
Идя судиться в Высший Суд,
Готовьтесь - как настанет срок,
Истцов вам Судьи не найдут.
Есть две ступени у Суда,
Что ждёт заветною порой:
Смерть - ветр, что унесёт туда
И ... единенье с Судиёй!
Meснави (3, 4624 - 4633, 4644 - 4659)
ТИХАЯ ЛАГУНА
Опять пришел я в эту тихую лагуну.
Её не сможет потревожить океан.
Сплети в одну струну людских умишек струны,
Всё ж не дотянется сюда её аркан.
Смотри, как неба обнаженный лик прекрасен!
Хоть получил он лишь воздушный поцелуй,
Но смысл лобзаний этой девственнице ясен ...
От вкуса их вопят отшельники: "Ликуй!"
Забыв о всём - и о посте, и о моленье,
О перепёлках, и о манне* средь пустынь ...
Вот и сейчас, родит моё стихотворенье
Её очей небесных чистота и синь!
Здесь снова вместе я с Возлюбленною милой!
Здесь тот же воздух, то же небо, и мольбы
Мои - всё те же ... Но лагуны - миф постылый,
Попытка сказками укрыться от судьбы!
Её Присутствие извечно, беспримерно!
Ведь я могу, когда в мой мех течёт вода,
Даже закрыв глаза, всё ж утверждать наверно,
Что где-то рядом водонос стоит тогда.
Как на Твоём плече лежит сей мех красиво!
Я без Тебя не знаю в мире ничего,
И без Тебя боюсь всерьёз или игриво
Я даже вопросить иное существо.
Любитель сладкого, кто сахар тростниковый,
Жуёт, закрыв от наслаждения глаза,
Не знает Сладости иной ... Ему дешёвый
Довольства суррогат - не заменИт гроза!
Хоть ураган души ревёт в темнице тела,
Храню наружное молчание, мой друг.
О Шамсе даже не пытаюсь отупело
Вещать. Язык мой уж устал и ум потух.
_________________________________
* Манна и перепёлки - пища, посланная Богом бродившим в пустыне древним евреям. - Прим. перев. на русск.
Диван Шамса Тебризи, # 3079
АЯЗ И ЖЕМЧУЖИНА ШАХА
Однажды, славный шах Махмуд,
Призвав к себе весь двор,
Чинам устроил тайный суд,
Затеяв разговор.
Позвал, качнувши головой,
Главу всех визирей,
И старец, будто молодой,
На зов бежит скорей.
И перл, какого не видал
Ещё весь белый свет,
Шах на ладони показал
И попросил совет:
- "Почтенный визирь, цену дай
Жемчужине моей."
А визирь думает, что в рай
Попал на склоне дней!
Визирь молчал, как камень нем;
Затем, без лишних слов:
- "Тут надо злата больше, чем
Подымут сто ослов!"
Промолвил. В зале - ни гугу.
А шах: "Разбей её!"
- "О, шах! Испортить не смогу
Сокровище твоё!"
Шах бережливого слугу
Достойно оценил,
И сотней коней на лугу
Его вознаградил.
С вельможами поговорив
О всяческих делах,
Вдруг, казначея поманив,
Главой кивает шах.
- "Скажи, что стоит сей жемчуг,
Мой добрый казначей."
- "Полцарства дал бы я на круг!"
- "Приказ - его разбей!"
- "Нет, Шах! Не совершу я зло!
Моя дрожит рука!"
И казначею повезло,
Шах дарит старика.
Так постепенно были им
Придворные чины,
Один подозван за другим,
И все награждены
За бережливость мудрую
К хозяйскому добру ...
Но старцы среброкудрые
Не поняли игру!
Последним по достоинству,
Как раб, сидел Аяз*.
Пропустим мулл и воинство,
О нём пойдёт наш сказ.
- "Скажи, Аяз - моя любовь,
Жемчужина - ценна?"
- "Язык мой не находит слов,
Шах! Сказочна она!"
- "Её немедленно разбей
На мелкие куски,
Но спор не затевай, злодей,
Как эти старики!"
А незадолго до того
Аязу снился сон,
Что шах вдруг попросил его
Разрушить кабюшон.
Из суеверия, Аяз
Припрятал в рукавах
Два камня, пригодились враз -
Растёр он жемчуг в прах!
* * *
Пророки зрели далеко,
Но видеть до конца
И им бывало нелегко,
Темны людей сердца.
Иосиф, сидючи на дне
Колодца, знать не мог,
Тех планов, что наедине
Ему наметил Бог.
Мы - зрители, один Актёр
На сцене шпарит роль.
Кто вор здесь? Кто здесь прокурор?
Не различить, уволь!
Пиесу новую смотря,
Не знает театрал
Финала и решает зря,
Что занавес упал.
Те плачут, лишь погаснет свет,
А этих корчит смех.
Удачи с неудачей нет,
Исход один для всех!
О внешнем не волнуйся, друг!
Коль стырили коня,
Пусть мчится вор, везя испуг,
Ведь впереди - фигня!
* * *
Узрев, что натворил Аяз,
Завыли визиря:
- "Как смел, безродный лоботряс,
Ты разорить царя?!"
- "Мне повеление его,
Всей мишуры важней!
Я чту лишь шаха самого,
Не пестроту камней!"
Тотчас, ошибки осознав,
Страшась своей вины,
Пред шахом пали ниц стремглав
Все важные чины.
Подобно чёрной туче, вверх
Клубились их мольбы,
Но шах приказывает: "Смерть!
Палач, готовь гробы!"
Аяз свой подавил испуг
И выступил вперёд:
- "Прости своих несчастных слуг!
Пускай твой двор живёт!
Их заставляет гнуться вниз
Доверие к тебе!
Они надеются на жизнь,
Не откажи мольбе!
Но предоставь несчастным шанс
Слияния с тобой.
Дай им доверия аванс,
Проверишь их судьбой.
А нерадивость осознал
Из них уже любой.
Как алкоголик, что сказал:
- "Не помню, был запой!"
В ответ услышав аргумент:
- "Сам в этом виноват!
Напрасно упустив момент,
Пока был путь назад!
Ты из стакана своего
Сосал свою судьбу!
Ещё задолго до того,
Как вылетел в трубу!"
Все осознали, как страшна
Опасность подражать.
Их убаюкала мошна,
Что ты сулил им дать!
Не отделяй себя от них!
Взгляни и пожалей!
Их лица долу склонены,
Возвысь их, обогрей!
Возвысь до твоего лица,
И все грехи омой!
Водою, что целит сердца!
Прощения водой!"
* * *
Так всякий раз, когда добро
Аяза описать
Хочу, ломается перо ...
Приходится бросать!
Могу ль в пиалу океан
Налить своей рукой?
Давно уже, ребята, пьян!
Пора мне на покой!
Трезвея, пьяницы побьют
Все чарочки свои,
Но мехи из которых льют
Вино им - все Твои!
* * *
Аяз сказал: "Великий шах!
Меня избрал Господь -
Стереть стяжательство во прах
И глупость уколоть.
Давно тобою опьянён,
Повёл я, как алкаш,
Когда сокровище твоё
Дробить достал кураж.
По пьяни только был я резв,
Не след казнить других!
Казни, когда я стану трезв,
А я продлю сей миг!
Не протрезвею никогда,
Но вечно буду пьян!
Ведь моё пьянство, господа,
Неверию капкан!
Шах, пред тобой главу склонил
Уже не прежний двор,
Навеки их переменил
Твой смертный приговор!
Они вторично родились
Для нового житья,
С тобой душой переплелись,
Тут нет их прежних "я".
Подобно мошкаре, попав
В скисающий айран,**
Они в нём растворились, став
Айраном. Чист стакан!
Всем им начертана судьба
На картах рук твоих.
А компасом ведёт мольба,
Что защищает их!"
* * *
Хусам, мне нужно сотню ртов,
Чтоб выразить себя!
Сто тысяч впечатлений, снов,
Всё что познал, любя.
Богатством этим сокрушён,
Но вовсе им не горд ...
Я разумом ошеломлён
А телом бренным - мёртв.
_________________________________
* Аяз - любимый раб знаменитого шаха Махмуда (арабское имя - "хвалимый до конца") Газневи (970 - 1030). Легенда о любви рабa и шахa, как отражения любви человека и Бога, стала очень популярной на Востоке. О ней писали такие великие поэты, как Газали, Аттар и Санаи.
Версия Руми (рассказанная в иной притче) добавила к ней новый элемент: каждое утро Аяз проводил время в своей кладовой. Другие придворные заподозрив, что Аяз прячет там краденое сокровище, проникли туда, но нашли лишь старую овечью телогрейку и пару стоптаных башмаков. Аяз надевал их каждое утро, чтобы не забывать состояния из которого вышел, прежде чем был призван ко двору.
Руми писал, что помнить о состоянии ничтожества, в котором пребывает творение до получения Божьей Благодати, значит помнить своего Бога. - Прим. перев. на англ.
** Айран - кисло-молочный напиток. - Прим. перев. на русск.
Меснави (5, 4035 - 064, 075 - 079, 083 - 117, 189 - 192, 195 - 215)
ВПЛЕТИ МЕНЯ В УЗОР КОВРА
Духовный опыт - скромная девица,
Ей шум, и топот, и разврат не снится.
На жениха она глядит с любовью,
На блазь греха не поведёт и бровью.
Духовный опыт - тишь, рекой струится,
Вороны тонут, а форель резвится.
Пусть мёд содержит видимое блюдо,
Кто жрёт без меры, тому будет худо.
Невидимые в чёрном небе луны,
Мы чувствуем, как лира чует струны.
Присутствие, невидимое миру, -
Как шея безголовая - секиру.
Лишь от Него дары мы получаем,
Но суть сего не все мы понимаем.
* * *
Ты - Ток реки, мы - жерновов вращенье.
Ты - Ветер, мы - пылинок завихренье.
Ты - Сила, мы - движенье пальцев кисти.
Ты - Истина, а мы - лишь звук, да мысли.
Ты - Радость бытия, мы - формы смеха.
Ты - Суть, а мы - орудия успеха.
* * *
В исповеданьи веры - смысл
Любых деяний человека.
Шум жерновов рождает мысль -
Их кредо, это вера в реку.
Бессилен украшать я мысль
Строкой напыщенных сравнений.
Бессилен призывать вас смысл
Понять моих стихотворений.
Секунда каждая быстра!
И шепчет каждое мгновение:
- "Вплети меня в узор ковра!
Меня послало Провиденье!"
Меснави (5, 3292 - 3299)
ОГНЕННЫЙ ПРИЛИВ
И я, подобно притчи пастуху*,
Не числя философских барышей,
Хочу очистить Божию доху
От Бога моего кусавших вшей!
Хочу сесть псом перед Его шатром,
Покой и сон Его ночами охранять!
И грязь пред Ним покрыть моим ковром,
Чтоб мог Он, не запачкавшись, ступать!
Хочу латать для Бога башмаки!
И в страстном обожанье пребывать!
Хочу, чтоб ангелы-весельчаки
Шатёр мой в небо кинули опять!
* * *
Когда ж накатит огненный прилив,
Хочу не просто волн услышать гул,
А грудью ощутить крутой обрыв!
Хочу, чтоб духом в нём я утонул!
_________________________________
* Пастух - персонаж другой притчи Руми, "Моисей и Пастух", из Меснави (2, 1720 - 1796) - Прим. перев. на русск. яз.
Меснави (5, 3310 - 3324)
ХАЛЛАДЖ
Халладж* "Я - Истина" сказал,
И лишь секира палача
Сумела приглушить скандал,
Рот с головой смахнув с плеча.
И завершить Халладжа путь,
Его Создателю вернув ...
С тех пор я не могу заснуть,
Я был там, время повернув.
На память, с савана его
Я срезал маленький кусок,
Не шире пальца одного ...
Но он покрыл меня до ног!
Однажды, много лун назад,
Я наломал букетик роз,
Проникнув в тот волшебный сад,
Что на его могиле рос.
Шип розы впился в мою грудь,
И сколько я ни ковырял,
Извлечь его не смог ничуть,
Но только глубже загонял!
На львов охоты ремесло,
Я у Халладжа изучил,
Но став опасней льва зело,
Я сам себя же поглотил!
Я был нервозным скакуном,
Но укротил меня Халладж,
Задав овса с Любви вином,
И совершив на мне свой Хадж.
* * *
Когда к нему приходит вдруг
Паломник хладный и нагой,
Халладж советует: "Мой друг,
Плывёт в реке тулуп живой.
Нырни и ухвати его!"
И тот нырнёт, и уж схватил,
Да чувствует, как в самого
Тулуп вдруг когти запустил!
И обернётся медведём,
Упавшим в реку наверху,
Тулуп оживший ... И вдвоём
Река несёт их, как труху.
Халладж кричит на берегу:
- "Чего ты возишься, друг мой?"
В ответ: "Вернуться не смогу!
Тулуп несёт меня домой!"
* * *
Вся эта басня - лишь намёк.
Тебе не нужно лишних слов,
Чтобы понять простой урок,
Что дал Халладж, грудь распоров.
_________________________
* Халладж - великий суфийский философ, поэт-мистик, и мученик, казненный в 917 Р.Х. (за три века до рождения Руми) за крамольное высказывание "Ана’ль Хакк" ("Я - Истина", т.е. "Я - Бог").
Руми выступал в его защиту так:
- "Выражение 'Я - Бог' свидетельствует о великом смирении. Человек, который говорит: 'Я - слуга Божий', тем самым утверждает, что существует его 'я', отдельное от Бога. Тот же, кто заявляет 'Я - Бог', тем самым говорит: 'Меня нет'. Бог есть всё, нет ничего, кроме Бога; 'я' - это чистое небытие, ничто". - Прим. перев. на русск. яз.
Диван Шамса Тебризи # 1288
НАС ТРОЕ
По дому кружится любовь,
Поёт, как флейта и струна,
И в сердце забурлила кровь,
Вином Волхвов Звезды* пьяна.
Нас трое в доме, и луна
Тихонько вышла из угла,
Да налила нам в рог вина,
И пламень в роге подожгла.
Один, поцеловав порог,
Коленопреклонён в мольбе.
Другой, с огнём пригубив рог,
Глядит в лицо своей судьбе.
A третий говорит друзьям:
- "Мой танец - радость Бытия!
Кто так кружился, знает сам,
Он потерял себя, как я."
Утерян разум и душа,
Нет места вере и сомненью!
Как жизнь такая хороша!
Житьё-бытьё без сожаленья!
_________________________
* Вино Волхвов Звезды - аллюзия на Христа. - Прим. перев. на русск. яз.
Диван Шамса Тебризи, # 2395
ТОБОЮ ПРЕИСПОЛНЕН
Тобою преисполнен я настолько,
Ни вере, ни неверью места нет!
Душа, да тело, да умишка столько,
Чтобы понять, существованье - бред!
Рубайат, # 0168