Руми, "СПОР ЖЕНЩИНЫ С МУЖЧИНОЙ"
Однажды вечером, в шатре пустынном,
Жена повздорила с беднейшим бедуином.
Она ворчала: «Все вокруг счастлИвы,
Богаты, кроме нас. У нас же нет ни оливы,
Ни пальмы финиковой, нету хлеба,
Колодца, одеял! Песок у нас, да небо!
Мы на луну глядим, о том мечтая,
Чтобы в песке нашлась монетка золотая.
Мы вечно голодны и шляемся в обносках,
Обходит в городе нас стороной разносчик!
Нам нищий бросил денежку из меди!
Шатёр наш избегают все соседи!
А кто ты сам? Бродяга плутоватый!
Но ведь Араб быть должен воином богатым!
Пошли Аллах нам странника вдруг в гости,
Мы туфли стёртые мечтали б выиграть в кости!
Посуды нет, нет лошади проворной.
Ну кто довёл тебя до нищеты позорной?
От мира людного живём отдельно,
Убили мы так десять лет бесцельно!»
Кричала, себя криком возбуждая,
А муж лежал, спокойно на луну зевая.
Передохнув, кричать опять пустилась,
Оригинальной мыслью с мужем поделилась:
- «Ты врал: 'Аллах могуч и изобилен'!,
Но раз мы нищи, значит, твой Аллах - бессилен!
Ты следуешь ученью шарлатана!
Мы в сеть затянуты традицией обмана!
Ученье врёт твоё: 'Всё завтра будет,
Сегодня знанья лишь накапливайте люди.
И знание про 'завтра' вам важнее
Еды сегодняшней, коль 'завтра' мудренее!
Ты знаешь сам об этом превосходно:
Что 'завтра' - миф ничтожный и негодный!
Ведь 'завтра' никогда не наступает!
И все философы - лгуны, коль то скрывают!
Философы и сами все рыдают!
А, впрочем, я не поручусь за всех, не знаю.
Возможно, где-то есть природные таланты,
Разоблачившие тех лживых дилетантов,
Которые берутся их 'наставить'...
Стать нищими - что нас смогло заставить?»
Тут, наконец, она свой рот закрыла.
Ей муж ответил, отвернувшись от светила:
- «Как долго будешь ты зудеть про деньги?
Про тряпки рваные? Шпынять меня - 'бездельник'?
К концу подходят муки жизни нашей,
Нам этот мир случайностей не страшен,
Ты ж о презренной думаешь корысти...
Гони к чертям завистливые мысли!
Об этих драных ты не думай шмотках,
Ведь рыбам в море бесполезны лодки!
Вон нежный голубок хвалит Аллаха,
На ветке голой спит, не зная страха!
Аллах всем тварям посылает пропитанье,
От мошки до слона - зверям с любым названьям.
Как счастлив соловей! Своею песней,
Он прославляет Божий мир в цветах чудесных.
Любая боль нам прибавляет знанья.
Тобой описаные горести - посланья.
Старайся слушать их, чтоб стать сильнее,
Пытайся горечь в сласть превоплотить умнее.
Луна стара... Когда мы были юны,
Была счастливей ты любых существ подлунных!
Сейчас мечтаешь о златой монете,
А раньше золотом сама была на свете!
Была ты раньше, как вино младое!
Теперь же сделалась, как месиво гнилое.
Плод твой созрел, но стал не слаще, хуже.
Ты, как жена, должна быть равной мужу!
Ведь пару башмаков из доброй кожи
Бросают, коль один лишь жмёт - негожий.
Ведь мы - как створки от двери единой,
Должны смыкаться точно в середине.
Льва не заставишь жить в шакальей стае,
Семьи нет без единства, дорогая!"
Так он ругал супругу до восхода,
Устав, замолк, взяла своё природа.
Тогда она его опять пилить взялася,
И из шатра вновь громко ругань понеслася:
- "О, не болтай мне о своей морали!
Деянья лучше рассмотри свои. Едва ли
Фальшивое духовное томленье
Духовной наглости уравновесит бремя.
Сей недостаток всё усугубляет:
Как в зимний день, когда снежок не тает,
Замёрз ты, в ледяную рухнув воду,
И нет из этой проруби исходу.
Мне надоело слушать эти бредни!
И не зови меня своей женой, зловредный!
Иди, вон, кости клянчить у собачек,
Коль жрать захочется тебе, мой старый мальчик!
И ты не так уж нищетой доволен,
Как мне пытаешься запудрить мозги! Болен
Души и языка ты раздвоением!
Ты змей и заклинатель змеев, гений!
Пока ты заклинать стремишься змея,
Чтоб дал тебе он злата поскорее,
Тот змей тебя тем временем глотает.
Сам посуди, кто в этой схватке побеждает.
О Боге можешь ты болтать часами,
И Божьим именем грозишь, как указаньем
На нищету, на голод и на муку?!
Да я плевать хочу на эту лженауку!
Послушай сам свои тупые речи -
Пусть душу помрачат тебе словечки,
Которыми грозить ты мне пытался,
Да только бестолку шумел и распинался!"
Слова жестокие - как камни с крыши,
Муж осерчал, не хочет это слышать.
И отповедь даёт ей вновь такую:
- "Знай, женщина! Избрал я бедность! Злую
Тебе, но мне она источник блага!
Да, жизнь моя бедна, но чИста, как бумага!
Она проста, честна, добра, отважна,
Нам прятать нечего, мы на виду, что важно!
Болтала ты, де я и нагл и жаден,
И со змеей связался, будь де я неладен.
Но все те клички, что ты мне давала,
К тебе самой относятся немало!
Ты обозляся на меня, окрысясь,
Грехов мне разных приписала сорок тысяч.
Но знай, зловреное исчадье Ада,
От мира этого мне ничего не надо!
Ты, как ребёнок, что крутясь на ножке,
Уверен, будто крутит мир, как хвост у кошки!
Смешит тебя моё мировоззренье?!
Глуха! Не слышишь ты небесной флейты пенье!
Той музыки, что вертит все планеты.
Что крутит нас с тобой, как в воздухе монету!
Но если станешь ты потерпеливей,
Прольётся на тебя блаженный ливень.
И ты узришь благословенье Божье,
К священной бедности, что мы ведем неложно!»
Они по очереди так бранились,
До самого обеда. А потом смирились.
Меснави (1, 2252 - 2364. 2372 - 2374)