И немного легкой литературы в небрежном переводе

[hohkeppel]

Осталось три главы и эпилог, и первый том будет закончен (мной). Все предыдущее по соответствующим тэгам и если кто-то знает, где можно положить весь никому не нужный перевод целиком, не стесняйтесь, подсказывайте. Отредактирую и выложу куда скажете. Но нескоро, боюсь.



Иллюзии

Торн привел Офелию обратно в раздевалку Оперы и ушел, не оглянувшись. За весь обратный путь они не обменялись ни единым словом.

Офелии в таком полном одиночестве скользила по сверкающему паркету, что ей казалось - она спит и видит сон. Все еще ярко горят хрустальные канделябры, свет слепит глаза. Нашла главную лестницу, где уже никого не было, нашла и дверь на сцену на пролет ниже. Темно, горят только сигнальные лампы, ни персонала, ни актеров. Офелия остановилась в коридоре. Вокруг валяются декорации, тут - задник пейзажа, там - картонная лодка и фальшивые мраморные колонны. Она стояла и слушала, как больно клокочет в ее собственной груди.

«Я не люблю вас».

Вот, сказала ему. Но почему же так щемит и щемит внутри? И больное ребро, кажется, все кругом себя порвало.

Офелия слегка заплутала в темных коридорах - то в мастерские пришла, то в туалеты, пока не нашла, наконец, гримерку. Тетка Розалина так и сидит в темноте, уставившись в пространство, будто марионетка с обрезанными нитками. Офелия включила свет и подошла к ней поближе. - Тетя? - прошептала она ей прямо в ухо.Тетка не ответила. Шевелились только пальцы, ими она беспрестанно рвала и чинила лист партитуры. Может, ей кажется, будто она в своей старой мастерской? Никому нельзя ее такой видеть.

Офелия поддернула очки повыше. Придется самой доставить тетку в безопасное место. Офелия осторожно вынула лист партитуры из рук Розалины и взяла ее за локоть. К ее облегчению, тетка покорно встала. - Надеюсь, мы не пойдем в городской сад, - пробормотала она сквозь лошадиные зубы. - Терпеть не могу городской сад.

- Мы пойдем в Архивы, - соврала Офелия. - Крестному нужна ваша помощь.

Розалина кивнула, сохраняя профессиональное достоинство. Если нужно спасти книгу от урона, нанесенного временем, она готова на все.

Придерживая тетку за локоть, Офелия вывела ее из гримерки, ей казалось - сомнамбулу ведет. Она прошли по одному коридору, свернули во второй, потом в третий. Подвал оперного театра оказался настоящим лабиринтом, к тому же еще и плохо освещенным.

Вдруг Офелия замерла на месте - где-то рядом раздался сдавленный смех. Она отпустила теткин локоть и принялась заглядывать во все полуоткрытые двери. В актерской гардеробной, в укрытии вешалок с костюмами, взасос целовалась какая-то парочка. Мужчина и женщина полулежали на кушетке в позах на грани всякого приличия. Офелия бы прошла дальше, если б не узнала в свете сигнальных ламп знакомый потрепанный цилиндр. Надо же, Арчибальд, оказывается, не вернулся к сестрам в Лунный Свет. Он целовал свою партнершу безо всякой нежности, быстро и яростно, вдруг она его оттолкнула и принялась вытирать губы. Офелия увидела элегантную, усыпанную драгоценностями женщину лет на двадцать старше посла. - Чудовище! Вы меня укусили!

Ее гнев был наигран, произнесла она эти слова с самой обожающей улыбкой. - Вы, наверное, собственную злость на мне вымещаете, шалун вы эдакий! Такого даже муж мой себе не позволяет.

Арчибальд посмотрел на нее яркими глазами совершенно безо всякой страсти. Офелия в который раз удивилась - как ему удается затаскивать в постель стольких женщин, не проявляя к ним ни малейших чувств? Положим, лицо у него и впрямь ангельское, но уж больно быстро все они ему отдаются...

- Вы совершенно правы, - с готовностью признался он. - Я и впрямь вымещаю на вас собственную злость.

Женщина пронзительно расхохоталась и нежно скользнула пальцами по гладкому подбородку посла. - Все еще сердитесь, мальчик мой. А ведь вас должно это радовать - большая честь, что лорд Фарух заметил ваших сестер!

- Я его ненавижу, - небрежно заметил Арчибальд таким тоном, каким говорят «пошел дождь» или «чай остыл».
- Святотатствуете! - женщина нервно рассмеялась. - Постарайтесь такого вслух не говорить. И если вам так уж хочется впасть в немилость, то будьте любезны, без меня.

Она откинулась на подушки и приняла театральную позу. - У нашего господина две страсти, дорогой мой. Его удовольствия и его книга. Если не хотите угождать ему в первом, попробуйте расшифровать вторую.
- Боюсь, Беренильда обошла меня по всем пунктам, - вздохнул Арчибальд.

Взгляни он сейчас на полуоткрытую дверь, то увидел бы бледное лицо Мима с широко распахнутыми глазами.

Так значит, подумала Офелия, сжимая кулаки, я все правильно догадалась. Соперник, которого он так опасается - да ведь это же я! Я и мои руки. Беренильда его и впрямь обошла, и очень умело.

- Ну и хорошо, в общем! - добавил Арчибальд, пожимая плечами. - Пока Фарух поглощен этой чтицей, сестры мои в полной безопасности.
- Для такого дамского угодника вы очаровательно старомодны.
- Дамы - это одно, мадам Кассандра. Мои сестры - совсем другое.
- Ах, если б вы меня так ревновали, как своих сестер!

Арчибальд сдвинул цилиндр на затылок с выражением полного недоумения. - Вы просите невозможного. Ведь к вам я совершенно равнодушен.

Мадам Кассандра, получив такой холодный душ, оперлась локтями о подушки. - Вот это и есть ваш главный недостаток, господин посол. Вы никогда не врете. Не пускай вы в ход свое очарование, устоять перед вами было бы очень легко!

Арчибальд расплылся в улыбке и медовым голосом произнес:
- Так не хотите ли испытать мои чары на себе еще разок?
Мадам Кассандра сразу прекратила хныкать. Бледная в свете сигнальных ламп и во власти сильного чувства женщина взглянула на посла с обожанием. - Печально, но да, хотела бы, - простонала она. - Спасите меня от одиночества в этом мире...

Арчибальд кошачьим движением склонился над ней, полузакрыв глаза, и Офелия отвернулась. Нет никакого желания смотреть, чем это у них закончится.

Тетка Розалина по-прежнему торчала там, где Офелия ее оставила. Она взяла тетку за руку и повела - все равно куда, лишь бы отсюда подальше.

Вскоре Офелия убедилась, что покинуть оперный театр не так уж и просто. Мальчишка-лифтер нипочем не хотел понимать, что ей нужно попасть в Лунный Свет, сколько бы раз ни показывала Офелия ему свой ключ. - Я в лифт пускаю только порядочных людей, слышь, немой придурок? А эта, - и он с негодованием указал пальцем на тетку Розалину, - похоже, шампанского малость перепила.

Тетка же, высоко и с достоинством задрав голову, не переставая сжимала и разжимала руки, бормоча при этом невесть что. Офелия уже смирилась с тем, что придется им заночевать здесь, в фойе, когда услышала чей-то хриплый голос с иностранным акцентом. - Паренек, впусти их. Эти двое со мной.

К ним мелкими шажками приближалась сама Матушка Хильдегарда, стуча палкой с золотым набалдашником по паркету что было сил. После отравления она немного похудела, но все равно цветастое ее платье распирало от изобильной плоти. Во рту сигара, седина в густых волосах закрашена черным, что, впрочем, ее нисколько не молодило.

- Убедительная просьба не курить в лифте, мадам, - чопорно обратился к ней лифтер.

Матушка Хильдегарда немедленно затушила сигару - но не в протянутой ей пепельнице, а прямо о желтый мундир слуги. Мальчишка с ужасом воззрился на прожженную в ткани дырку.

- В следующий раз говори со мной повежливей, - ухмыльнулась матушка. - Этот лифт, как и все остальные, изготовлен лично мной. Постарайся запомнить.

В лифте Хильдегарда устроилась поудобней и оперлась на палку всем корпусом, улыбаясь хозяйской улыбкой. Лифт был оформлен в виде небольшого будуара с обитыми тканью стенками и выглядел скромнее, чем тот, на котором Офелия приехала в оперу. Офелия осторожно втолкнула тетку Розалину внутрь - господи, хоть бы она ничем себя не выдала! - и поклонилась Хильдегарде так низко, как только ей позволило сломанное ребро. Старуха-архитекторша в ответ громко расхохоталась, к немалому изумлению Офелии. - Мы с тобой квиты, детка! Гребец без весла - как раз то, что надо, не то я бы со скуки померла в этой опере. Чуть не лопнула от смеха, до самого антракта веселилась.

Лифтер резко дернул за рычаг, явно выказывая недовольство тем, что везет такую неприличную женщину. Офелия, напротив, матушкой Хильдегардой восхищалась. И пускай у нее манеры базарной торговки, зато и на предрассудки этого замшелого мира ей плевать.

Когда лифт остановился в центральной галерее Лунного Света, матушка фамильярно потрепала Мима по голове.

- Я тебе, сынок, уже два раза помогла. Но в ответ попрошу только об одном: не забывай. Тут у всех память короткая, - она пробуравила черными глазками лифтера, - зато я все за всех помню.

Старуха-архитекторша удалилась, цокая палкой, и Офелия с сожалением проводила ее взглядом. Ей было сейчас так плохо, что любая помощь не помешала бы. Она осторожно вела тетушку по коридору, стараясь не встречаться взглядом с полицейскими, которые по стойке смирно стояли вдоль стен. Нескоро еще она сможет без страха находиться в их обществе, подумала Офелия с горечью.

В Лунном Свете было необычно тихо. Многочисленные часы показывали четверть первого ночи; придворные не вернутся из башни до самого рассвета. Зато на половине слуг праздник. Горничные подоткнули передники и с визгом и хохотом носятся друг за дружкой, то и дело вскрикивая «Поймала!» На Мима, который заботливо вел по лестнице компаньонку мадам Беренильды, никто и не взглянул.

Офелия, наконец, добрела до верхнего этажа и конца коридора, где располагались роскошные апартаменты Беренильды, уложила тетушку на диван и облегченно вздохнула. Сунула ей под голову подушечку, расстегнула ворот платья, чтобы легче дышалось, и даже уговорила выпить пару глотков минеральной воды. Нюхательные соли, однако, совсем не помогли. Тетка Розалина испустила пару глубоких вздохов, закатила глаза и задремала. По крайней мере Офелии так показалось. Спи, мысленно пожелала она тетке, спи, и все пройдет, проснешься нормальной.

Сама Офелия прикорнула в глубоком кресле у батареи отопления, и только усевшись в него, поняла, насколько ужасно устала. Самоубийство Густава, визит Драконов, эта бесконечная опера, бред тетки Розалины, когти Фрейи, заброшенный вокзал, улыбка Арчибальда и еще это ребро, дурацкое сломанное ребро...которое никак не проходит...Офелии казалось - за прошедший день навалилось столько, в два раза больше обычного.

Хотелось растечься по бархатной обивке кресла. Торн не идет из головы. Как же она его, должно быть, обидела. И как же он, должно быть, сейчас жалеет, что связался с такой неблагодарной особой. Чем больше Офелия об этом размышляла, тем больше злилась на Беренильду - что за дурацкая идея устроить их брак. Лишь бы Фаруха заполучить, на остальных плевать. Неужели не видит, насколько они оба, Торн и Офелия, несчастны, и все это из-за нее?

- Нельзя мне сейчас спать, - подумала Офелия, - надо сварить кофе, покараулить тетку Розалину, как-то полечить исцарапанную щеку...

Она заснула, даже не додумав список дел до конца.

Разбудил Офелию щелчок замка двери. В комнату вошла Беренильда. В розовом свете лампы выглядела она одновременно сияющей и изможденной. Кудряшки, лишенные всяких заколок, обрамляли ее прелестное лицо подобно золотому облаку. Все еще в сценическом костюме, только вот кружевной воротник, цветные ленты и длинные шелковые перчатки где-то потерялись.

Беренильда взглянула на тетку Розалину, по-прежнему раскинутую на диване, перевела глаза на Мима. И заперла входную дверь так, чтобы исчез весь остальной мир.

Офелии удалось встать только со второй попытки. Все тело затекло, руки и ноги как чужие.

- Моя тетя, - начала она хриплым голосом, - сильно заболела.

Беренильда улыбнулась самой очаровательной улыбкой. Приблизилась к ней плавной поступью, словно лебедь подплыла. Тут Офелия увидела, что глаза ее, обычно такие прозрачные, совершенно помутнели. От Беренильды крепко несло коньяком. - Твоя тетя? - нежно переспросила она. - Твоя тетя?

Беренильда даже пальцем не пошевелила, когда Офелия ощутила мощную пощечину и резкую боль в шее. Царапина от удара Фрейи заболела с новой силой.

- Это за то, что твоя тетя опозорила меня на сцене. - Не успела Офелия оправиться от одной пощечины, как получила вторую, от чего голова ее дернулась в противоположную сторону. - А это за посмешище с веслом, забывчивый мой гребец.

Щеки Офелии загорелись, и тут она внезапно рассвирепела. Схватила хрустальный графин и выплеснула воду прямо в лицо Беренильде. Беренильда застыла в изумлении, по лицу тонкими струйками побежала тушь. - Надеюсь, это поможет вам прийти в себя, - сухо сообщила Офелия. - А теперь будьте любезны осмотреть мою тетку.

Мигом протрезвевшая Беренильда утерлась, подхватила юбки и опустилась перед диваном на колени. - Мадам Розалина! - Беренильда осторожно потрясла ее за плечо. Тетка пошевелилась, вздохнула, пробормотала что-то неразборчивое. Беренильда подняла ей веки, но тетка глядела в пространство и куда-то помимо нее. - Мадам Розалина, вы меня слышите?

- Вам пора подстричь бороду, дорогой друг, - ответила тетка.

Офелия следила из-за плеча Беренильды, затаив дыхание. - Как вы думаете, ей что-то подсыпали?
- Как долго она в таком состоянии?
- Думаю, с ней что-то случилось прямо перед спектаклем. Весь день она была совершенно нормальной. Немножко боялась выходить на сцену, но не до такой же степени...кажется, она не отличает реальности от собственных воспоминаний.

Беренильда с трудом поднялась, похоже, она в полном изнеможении. Открыла стеклянную дверцу буфета, налила себе коньяка и уселась в кресло. Мокрые волосы струились по спине. - Судя по всему, разум твоей тетки попал в ловушку одной иллюзии.

Офелия вдруг совершенно ясно припомнила чьи-то слова. «Если мадам Беренильда потеряет ребенка до начала представления, у меня не будет причины нападать на вашу родственицу». Где же она их слышала? Кто их произнес? Густав? Или кто-то другой? Казалось, она в отчаянии мечется по всем закоулкам собственной памяти, пытаясь припомнить, кто это сказал. - Рыцарь, - вдруг вспомнилось ей. - Он приехал с нами на лифте.

Беренильда подняла брови и полюбовалась на игру света в рюмке с коньяком. - Проделки этого ребенка мне хорошо знакомы. Когда он запирает сознание человека в такую вот ловушку, выйти из нее можно только своими силами, взломать изнутри. Иллюзия проникает в тебя незаметно, исподтишка, постепенно замещает собой реальность, и внезапно раз - и ты заперт внутри самого себя. Не хочу тебя расстраивать, дорогая, но тетка твоя вряд ли настолько сильна духом, чтобы суметь освободиться.

У Офелии потемнело в глазах. Лампы, диван, тетка Розалина - все внезапно поплыло и завертелось, мир потерял привычные очертания. - Освободите ее, - еле слышно произнесла Офелия.

Беренильда раздраженно топнула. - Ты меня слушаешь, дурочка? Тетка твоя заблудилась в собственных мыслях, и я ничего не могу с этим поделать.

- Тогда попросите Рыцаря, - вырвалось у Офелии. - Он ведь не без причины это сделал, так? Наверняка ему что-то от нас нужно.
- С этим ребенком невозможно договориться! - перебила ее Беренильда. - Он ни за что не станет исправлять содеянного. Да не переживай ты так, дорогая. Мадам Розалина не испытывает боли, вот и хорошо, а у нас и других забот хватает.

Офелия с ужасом смотрела, как Беренильда спокойно отхлебывает из рюмки.

- Мне только что доложили, что служанка, которая изображала тебя в особняке, внезапно выбросилась из окна. Припадок «необъяснимого безумия», - пояснила Беренильда, не без иронии в голосе. - Что значит: Рыцарь узнал наш секрет и хочет, чтобы и мы об этом узнали. Да еще и охота начнется всего через несколько часов! - Беренильда испустила тяжелый вздох. - Все это крайне неприятно.
- Неприятно, - медленно повторила Офелия, не веря своим ушам. Из-за них погибла ни в чем не повинная девочка, тетка Розалина лишилась рассудка и отправлена туда, откуда нет возврата, и это Беренильде всего лишь «неприятно»? Очки у Офелии потемнели так, будто наступила ночь. Ночь, полная кошмаров. О нет...все это неправда. Не может такого быть, она просто все не так поняла. Маленькая служанка вовсе не погибла.Тетка Розалина сейчас потянется, зевнет и проснется.
- Признаться, мое терпение скоро закончится, - вздохнула Беренильда, разглядывая поплывший макияж в ручное зеркальце. - Традиции традициями, но помолвка затянулась. Скорее бы Торн на тебе женился!

Она уже поднесла рюмку к губам, когда Офелия ее выхватила и с силой шмякнула об ковер. Сорвала с себя камзол и отшвырнула его подальше. Раз и навсегда избавиться, наконец, от лица Мима, под которым скрыты ее собственные чувства, ничего, пусть знают - она тоже умеет злиться.

Когда Беренильда увидела ее как есть - отощавшую, покрытую синяками и струпьями засохшей крови, с погнутыми очками, то невольно округлила глаза. - Я и не знала, что полицейские тебя так отделали.

- Сколько можно играть с нами? - закричала Офелия в ярости. - Мы вам не куклы!

Беренильда откинулась в кресле поудобнее. Макияж и прическа небезупречны, но самообладания она не потеряла. - Так вот ты какая, если загнать в угол, - прошептала она, глядя на осколки рюмки на ковре. - А с какой стати ты решила, что я тобой, как ты выразилась, играю?

- Довелось услышать кое-какие разговоры, мадам. И из них я узнала о том, что вы так упорно от меня скрывали. - Офелия выставила вперед руки, растопырила пальцы и выразительно помахала запястьями. - Вот что вам было от меня нужно, с самого начала. Вы обручили племянника с чтицей, потому что там, наверху, в башне недалеко от нас, сидит некий дух семьи, которому нужно, чтобы кто-то расшифровал написанное в его книге.

Офелия наконец высказывала все, что накопилось, не останавливаясь, будто нитку разматывала. - Придворных волнует вовсе не наша свадьба, а то, что именно вы можете исполнить самое страстное желание Фаруха: привести к нему человека, способного удовлетворить его любопытство. И тогда вы станете непобедимы и непотопляемы, правда? И свободны рубить с плеч все неугодные вам головы.

Улыбка Беренильды застыла, до ответа она не снизошла, и Офелия опустила руки. - У меня для вас плохие новости, мадам. Если книга Фаруха такая же, как и книга Артемиды - прочитать ее нельзя.

- Можно, - Беренильда сложила руки на животе и, наконец, тоже заговорила открыто. - Прочитать ее можно, хотя бы так, как это делали другие чтецы, - и спокойно продолжила, - твои собственные предки, дорогуша. Очень, очень давно.

Офелия вытаращила глаза за стеклами очков. Ей тут же припомнилась последняя запись в дневнике прабабки Аделаиды: «Рудольф наконец-то подписал контракт со стряпчим лорда Фаруха. Больше мне ничего писать нельзя - профессиональная тайна - но завтра назначена встреча с духом семьи. Если братец не оплошает, разбогатеем.»

- С кем было заключено соглашение о моем браке? С вами, мадам, или с духом семьи?
- Наконец-то до тебя дошло! - вздохнула Беренильда, с трудом сдержав зевоту. - Дело в том, дорогая, что ты принадлежишь не столько Торну, сколько самому Фаруху.

Офелия в ужасе вспомнила о таинственной шкатулке, которую вручили Артемиде в знак скрепления брачной сделки между семьями. Что там было внутри? Золото? Драгоценные камни? Да нет, наверно, что-то куда менее ценное. Не может же такая обыкновенная девушка, как она, дорого стоить.

- Моего на то согласия никто не спрашивал. А я отказываюсь.
- Попробуй отказаться - разгневаешь сразу две семьи, - предостерегла Беренильда нежным голоском. - Зато если тебе удастся сделать то, на что, как мы надеемся, ты способна - Фарух возьмет тебя под крыло и ото всех опасностей светской жизни ты будешь надежно защищена.

Офелия не верила ни единому ее слову. - Вы сказали, мои предки уже читали эту книгу? Значит, не слишком-то хорошо прочли, раз в моих услугах еще есть нужда.
- Дело в том, что им не удалось зайти в достаточно далекое прошлое, - ответила Беренильда с невеселой улыбкой.

Тетка Розалина пошевелилась на своме диване. С бьющимся сердцем Офелия наклонилась над ней, но увы, она все еще что-то бессвязно бормотала сквозь зубы. Офелия вгляделась в ее мертвенно-бледное лицо, потом повернулась к Беренильде и нахмурилась. - Не понимаю, почему от меня ожидают большего и почему, чтобы достигнуть вашей цели, мне требуется непременно вступить в брак.

Беренильда раздраженно и нетерпеливо зацокала языком. - Да потому, что у твоих предков не было ни твоих талантов, ни способностей Торна!

- Способности Торна? - не поняла Офелия. - Когти его, что ли?
- Память, - Беренильда поудобнее устроилась в кресле, положила татуированные руки на подлокотники. - Его беспощадная и бездонная память, наследство от матери из клана Хроникеров.

Офелия удивленно подняла брови. Память Торна, оказывается, семейное дарование? - Ну хорошо, - пробормотала она, - допустим, и все равно мне непонятно, чем его память и наш брак могут помочь при чтении книги.

Беренильда расхохоталась. - Да всем! Тебе уже рассказали о церемонии обмена дарами? Когда объединяются дарования разных семей? Так вот, это возможно только при вступлении в брак, и никак иначе. Поэтому книгу Фаруха будет читать Торн, а вовсе не ты.

Офелия далеко не сразу поняла смысл сказанного. - То есть вы хотите вживить мои дарования чтицы в память Торна?
- Это будет очень мощным сочетанием, да. Убеждена, что мой дорогой мальчик блестяще преуспеет!

Офелия внимательно посмотрела на Беренильду из-под очков. Теперь, когда вся злость из нее вышла, ей стало просто невыносимо грустно. - Как же я вас презираю.

Прекрасные черты Беренильды вдруг исказились, глаза расширились. Она порывисто прижала руки к животу, будто от удара ножа. - Что я тебе сделала, почему ты судишь меня так строго?

- Вы всерьез меня об этом спрашиваете? - Офелия даже развеселилась. - Я видела вас в Опере, мадам. Любовь Фаруха вам обеспечена. Вы беременны его ребенком, вы его любимая фаворитка и это звание сохранится за вами на долгие годы. Зачем, почему вы втянули Торна в своим интриги?
- Потому что это именно его идея! - выпалила Беренильда, встряхнув мокрыми волосами. - Я устроила его женитьбу только потому, что он сам меня об этом попросил.

Как же противно, подумала Офелия, зачем она так врет. - Вы лжете. Еще в дирижабле Торн пытался убедить меня отказаться от брака.

Прекрасное лицо Беренильды скривилось, будто сама мысль о том, что Офелия ее презирает, была ей невыносима. - Ты всерьез считаешь, что Торном можно управлять? Мальчик куда честолюбивее, чем ты думаешь. Он хотел заполучить руки чтицы, я нашла ему руки чтицы. Возможно, когда он увидел тебя впервые, то не одобрил мой выбор. Я и сама поначалу в тебе сомневалась.

В Офелии невольно что-то оборвалось внутри. Даже, пожалуй, хуже. Все в ней разом похолодело, ее будто окатило ледяным душем, всю, с головы до пят. Когда она объявила Торну, что не сможет быть его женой по-настоящему, он как-то сразу согласился...слишком уж сразу. Он не разозлился, не начал ее переубеждать и спорить, вообще не был похож на отвергнутого мужа. - Какая же я дурочка! - прошептала Офелия. И все это время Торн защищал вовсе не ее, а ее драгоценные руки чтицы.

Она рухнула на стул и уставилась на лакированные ботинки Мима. Она же Торну сказала, глядя прямо в глаза, что ему доверяет, а он, как последний трус, отвел взгляд. Подумать только, она так мучалась совестью за свое поведение, так была ему благодарна, что не расторг помолвку и не услал ее с позором!

Как же все это противно.

Офелия скрючилась на стуле и не сразу заметила, что Беренильда встала на колени рядом с ней. Она ласково гладила ее спутанные кудри, грустно касалась царапин на лице. - Офелия, малышка Офелия. Раньше-то я думала, что нет в тебе ни мужества, ни здравого смысла, но теперь понимаю, как сильно в тебе ошибалась. Умоляю, не суди нас с Торном так строго. Мы просто пытаемся выжить; ты нужна нам, и это никакая не игра.

Лучше бы она ничего не говорила. Чем дольше Офелия ее слушала, тем больнее становилось.

Уставшая и не совсем трезвая Беренильда в конце концов склонила голову на колени Офелии, будто ребенок, требующий ласки. И Офелия не смогла ее оттолкнуть, особенно когда поняла, что Беренильда плачет. - Вы слишком много выпили, - побранила она вдову.

- Мои...деточки, - еле выговорила Беренильда, задыхаясь в рыданиях. - Их всех у меня забрали, всех, одного за другим. Однажды за завтраком малютка Томас выпил сдобренную ядом чашку какао. Однажды летом малышку Марион столкнули в пруд. Твоя ровесница была, сейчас бы ей было столько же лет, что и тебе. - Мадам, - прошептала Офелия.

Беренильда перестала сдерживаться и зарыдала в полную силу. Она всхлипывала, стонала, прятала лицо в рубашке Офелии, будто стыдясь своей слабости.

- Мой дорогой Питер, его нашли повешенным на ветке дерева! Один за другим. Я думала, что умру. Я и хотела умереть. А он, он...какой бы он ни был порочный, но именно он был рядом, когда...когда Николас, мой муж, погиб на охоте. Он произвел меня в фаворитки. Он спас меня от отчаяния, осыпал милостями, пообещал единственное, что имеет для меня в этом мире смысл! - Беренильда задохнулась от рыданий и с трудом выговорила, - Ребенка.

Офелия глубоко вздохнула. Осторожно вытерла Беренильде лицо от слез, пригладила волосы. - Наконец-то вы были со мной честны, мадам. Я вас прощаю.