Офелия проникла и в новый 2020 год
В феврале или марте, кажется, будет год, с тех пор как я начала переводить эту книжку исключительно в терапевтических и успокоительных целях. Думается, к февралю или марту мне удастся завершить перевод первого тома. Если ничто не помешает.
Опера
Когда часы в главной галерее пробили семь, коридоры особняка были уже совершенно пустыми. Все, начиная от постоянных жильцов посольства и кончая мелкими придворными, уже поднялись на лифтах в башню.
Арчибальд ждал до последней минуты, потом, наконец, созвал исполнителей оперы. Собрались семеро его сестер, Беренильда со свитой, дамы из хора и герцоги Ганс и Отто, исполнявшие мужские партии числом две. - Просьба слушать меня внимательно! - Арчибальд выудил из дырявого кармана часы. - Через несколько минут мы с вами сядем в лифт и покинем место дипломатической неприкосновенности. В этой связи призываю вас усилить бдительность. Территория башни вне моей юрисдикции. Там, наверху, не в моих силах защитить вас от ваших врагов.
Его небесно-синие глаза встретились с глазами Беренильды, будто обращался он именно к ней. Она же ответила ему лишь озорной улыбкой. Беренильда казалась настолько уверенной в себе, будто парила в облаке собственной неуязвимости.
Спрятавшись под шляпу гондольера, Офелия пожалела, что не разделяет ее оптимизма. Встреча с будущей родней произвела на нее эффект снежной лавины.
- Что касается вас, - Арчибальд повернулся в сторону сестер, - я сам привезу вас обратно в Лунный Свет, как только представление закончится.
И совершенно не слушал их бурные протесты и крики про то, что они, дескать, уже не дети и что нет у него сердца. Интересно, эти девочки вообще хоть где-то бывали за пределами поместья, подумала Офелия.
Арчибальд предложил руку Беренильде, и вся толпа устремилась к золоченой решетке лифта, которую охраняли четверо суровых полицейских.У Офелии невольно забилось сердце. Сколько знати уже уехало в этих лифтах, не сосчитать. И на что же похож этот мир там, наверху, куда так стремятся попасть все эти люди?
Привратник открыл ворота и потянул за шнур вызова. Через пару минут лифт из башни спустился. На вид в него могло поместиться от силы три-четыре человека.Но, как и следовало ожидать, все двадцать два пассажира спокойно проследовали внутрь, без суеты и толкучки. Офелия ничуть не удивилась, увидев огромный зал, где стояли обтянутые бархатом пуфики и столы, нагруженные всякой сладкой снедью. К подобным искажениям пространства она уже привыкла. Ряды статуй и убедительно нарисованные на стенах летние сады создавали впечатление еще большего простора. Нарисовано все было так искусно, что Офелия с размаху врезалась в стену, полагая, что входит в альков.
Навязчиво пахло духами. Оба герцога щеголяли париками и опирались на трости. Дамы из хора элегантно и в который раз припудривали носы. Передвигаться между ними и никого не задеть веслом - вот это сложная задача, подумала Офелия. Тетка Розалина рядом с ней такого громоздкого реквизита не имела, у нее всего лишь склянка, которую она должна передать Беренильде на сцене. Она нервно вертела ее в пальцах, будто в руках у нее было не стекло, а пылающий уголь.
Мальчик-лифтер в ливрее медового цвета позвенел колокольчиком. - Дамы, юные дамы и господа, наш лифт готов к подъему. Остановки в пути: Палата Совета, висячие сады, термальные бани куртизанок, конечная остановка - Семейный оперный театр. Наша компания по обслуживанию лифтов желает вам приятного подъема!
Золоченые ворота закрылись, и лифт стал одуряюще медленно подниматься.
Офелия изо всех сил прижимала к себе весло и не сводила с Беренильды глаз. Вечер предстоял такой, что хотя бы кто-то должен постоянно оставаться начеку.Офелия никогда еще не чувствовала такой навязчивой тревоги, ей казалось, что непременно случится что-то страшное. Молния ударит наверняка, осталось понять - где и когда.
Когда она заметила, что Арчибальд склонился к уху Беренильды, то незаметно придвинулась, чтобы получше слышать. - Мне довелось побывать на вашем семейном сборе, хоть я и не хотел.
Офелия нахмурилась, потом вспомнила - ах да, ведь Арчибальд слышит и видит все, что слышат и видят его сестры. - Не поддавайтесь на их провокации, дружочек,- продолжал он. - Вы считаете меня таким хрупким созданием? - тут же поддразнила его Беренильда, встряхнув белокурыми кудряшками. Офелия увидела, как ангелоподобное лицо Арчибальда расплылось в улыбке. - Уж я-то как раз прекрасно знаю, на что вы способны, но мой долг - присматривать и за вами, и за вашим нерожденным младенцем. Каждый год на вашей семейной охоте кто-то да погибает. Просто помните об этом.
Офелия невольно вздрогнула. Ей сразу вспомнились чудовищные каркасы мамонтов и медведей с рисунков Августа, предка-путешественника, который вел путевые дневники. Беренильда что, всерьез собирается завтра тащить их с собой на охоту? При всем желании Офелия никак не могла вообразить себя с оружием, в снегу и темноте, при минус двадцати пяти градусах мороза. И до чего же надоело ей все время молчать!
- Семейный оперный театр! - объявил лифтер.
Офелия поплелась на выход в глубокой задумчивости. И случилось то, что и должно было случиться - она и впрямь нечаянно огрела кого-то веслом. Офелия принялась было рассыпаться в виноватых поклонах, но вдруг до нее дошло: перед ней маленький мальчик.
- Да ничего, - сообщил Рыцарь, потирая затылок. - Мне не больно.
Лицо его, украшенное круглыми очками с толстыми стеклами, совершенно ничего не выражало. Что делает этот ребенок в лифте? Он так бесшумно туда просочился, что Офелия его вовсе и не заметила. Но от этого столкновения остался у нее какой-то нехороший осадок, непонятная и необъяснимая тревога.
В огромном фойе еще слонялись курильщики сигар. Завидев их компанию, они дружно повернулись к ним с приветственными восклицаниями. Офелия же их почти и не заметила, настолько потрясло ее роскошное убранство театра. Двенадцать хрустальных канделябров ясно отражались в натертом до блеска паркетном полу; ей казалось - она ступает прямо по пламени свечей.
Из фойе они вышли прямо к подножию колоссальной лестницы. Сплошной мрамор, медь, мозаика и позолота, и ведет она прямиком в зрительный зал. На каждом этаже бронзовые статуи, а руках у них газовые светильники в форме лиры. Два симметричных пролета ведут в круглые коридоры, оттуда выходы в ложи и бельетаж, где уже задвинуты почти все занавески. Сдержанный гул, слышно только перешептывание и сдавленный смех.
У Офелии закружилась голова при мысли о том, что ей сейчас предстоит взбираться по этой бесконечной лестнице.Каждый шаг всаживал прямо под ребра невидимый клинок. К счастью, вся толпа обогнула лестницу, спустилась по паре ступенек вниз и прошла за кулисы через дверь под зрительным залом. - Тут я вынужден вас покинуть, - шепнул Арчибальд. - Мне надо успеть вернуться в ложу для почетных гостей, пока не прибыл наш господин.
- После спектакля непременно скажите, как все прошло, ладно? - попросила Беренильда. - Все остальные будут меня совершенно неискренне хвалить. По крайней мере на вашу откровенность я всегда могу рассчитывать.
- Боюсь, она вам не понравится. Я не слишком жалую оперу. - Арчибальд учтиво приподнял цилиндр, попрощался и вышел.
Дверь со сцены открывалась в запутанный лабиринт коридоров, которые вели в комнаты для реквизита и декораций, мастерские и гримерки певцов. Офелия еще никогда в жизни не бывала в опере; а уж увидеть этот волшебный мир из-за кулис - вот же повезло! Она с любопытством рассматривала переодетых и загримированных актеров, а также капельдинеров, которые отвечали за занавес и смену декораций.
И только когда Офелия вошла в гримерную певцов, то обнаружила - тетка Розалина куда-то потерялась. - Иди и найди ее, быстро! - скомандовала Беренильда, которая уже сидела за туалетным столиком. - На сцену она выходит только в конце первого акта, но нечего ей бродить тут одной, без нас.
Офелия была полностью согласна. Она отложила весло, чтобы не тащить с собой ненужную тяжесть, и отправилась искать тетку по коридорам. Оркестровая яма, должно быть, прямо у нее над головой, слышно, как музыканты настраивают инструменты. С огромному облегчению Офелии, тетка Розалина быстро нашлась. Облаченная в строгое черное платье, тетка колом стояла посреди коридора прямо перед дверью на сцену, мешая всему персоналу. Офелия жестами позвала ее идти за собой, но тетка, похоже, ее вовсе не видела. Она медленно поворачивалась вокруг своей оси с совершенно потерянным видом, сжимая склянку в руках. - Закройте же двери, - бормотала она себе под нос, - Я ненавижу сквозняки.
Офелия быстро схватила ее за руку и потянула в сторону гримерной. Тетка наверняка ужасно боится выходить на сцену, но нельзя же быть настолько безрассудной, чтобы произносить речи на публике. Ведь ее иностранный акцент сразу слышен, стоит ей только отклониться от сценария и произнести что-то помимо «да, мадам» и «слушаю, мадам». Офелия довела ее до гримерной, посадила на лавку, и тетка немного успокоилась. Она молча сидела, прямая как палка, и сжимала склянку в руках, пока Беренильда распевалась.
Сестры Арчибальда ушли за кулисы, им предстояло появиться на сцене уже при звуках увертюры. Беренильда же выходила только на третьей сцене первого акта.
- Возьми-ка, - Беренильда повернулась к Офелии и царственным жестом подала ей театральный бинокль. В сценических одеждах и с экстравагантной прической выглядела она воистину грандиозно. - Иди и незаметно посмотри, что будет делаться в ложе Фаруха. Когда на сцену выйдут наши милые девочки, обрати внимание на его лицо. У тебя десять минут и не секундой больше.
Офелия внезапно поняла, что Беренильда обращается к ней, а вовсе не к Миму. Она вышла из гримерной, пересекла коридор и поднялась на несколько ступенек вверх. Попыталась выглянуть в зал, но мешал ламбрекен - оттуда, где она стояла, разглядеть публику было совершенно невозможно. Тогда она зашла за кулисы, где, в кромешной тьме, шуршали платья. Сестры Арчибальды нетерепеливо дожидались выхода на сцену.
Послышались аплодисменты, занавес поехал вверх. Оркестр заиграл увертюру, а женский хор затянул в унисон: «О судари, извольте же послушать прекрасную историю любви и смерти». Офелия обогнула сцену сзади и заметила, что кулисы прикрыты от публики какими-то занавесками. Она осторожно выглянула в щель. Перед ее носом оказались задники декораций, потом она разглядела спины хористок, и, наконец - огромный зрительный зал оперного театра.
Офелия сняла гондольерскую шляпу с ленточками и прижала выданный ей театральный бинокль к собственным очкам. На этот раз она очень отчетливо разглядела ряды алых с золотом сидений партера. Свободных мест было очень мало. Хотя представление уже началось, публика продолжала оживленно между собой переговариваться, прикрываясь веерами и перчатками. Какая невоспитанность, ужаснулась про себя Офелия, а ведь хор сутками напролет разучивал партии для выступления. В досаде Офелия перевела бинокль повыше, туда, где на пяти ярусах располагались балконы. Все до одной ложи были заняты. В них болтали, смеялись, играли в карты, и вовсе не слушали певцов. Когда в поле зрения окуляров оказалась пышная ложа для почетных гостей, Офелия затаила дыхание. В ней сидел Торн. Прямой как палка в своем черном мундире с галунами,Торн куда-то сосредоточенно таращился - ясно, куда, догадалась Офелия, на брегет свой, как и всегда. Получается, должность у него высокая, раз сидит в такой ложе...Рядом с ним - Арчибальд, Офелия по дырявому цилиндру узнала. Разглядывает собственные ногти. Оба настолько демонстративно игнорируют друг друга, что на представление и вовсе никакого внимания не обращают, Офелия даже не удержалась и возмущенно фыркнула. Какой же плохой пример подают эти двое остальной публике. Дальше ее взгляду представился целый ряд усыпанных бриллиантами дам - наверное, фаворитки - и среди них великан в элегантной меховой шубе. Офелия во все глаза на него уставилась: так это он и есть - дух семьи, вокруг которого вращаются все эти люди: знать, кланы и женщины? Это к нему питает Беренильда такую безграничную страсть? Из-за него совершаются убийства направо и налево? В своих фантазиях Офелия напредставляла себе самые противоречивые образы - Фарух был то огненно-страстный, то, наоборот, холодный как лед, то добрый, то злой, то великолепный, то ужасный.
Равнодушный. Вот первое, что пришло ей на ум, когда она обнаружила его сгорбленную фигуру на троне. Фарух сидел так, как сидят скучающие дети - на самом краешке сиденья, локти на подлокотниках, спина крючком. Подбородок упирается в кулак, чтобы не свалиться лицом вперед, на запястье руки намотана трубка кальяна. Офелия сначала было решила, что он спит, да только потом заметила - глаза прикрыты, не закрыты полностью, взгляд из-под приспущенных век угрюмый и недовольный.
Даже и в бинокль ей не удалось разглядеть его черт. Будь они четкими и резкими, они бы выделялись, но лицо Фаруха было похоже на лица мраморных статуй. Теперь Офелия понимала, почему все его потомки такие бледные и блеклые, лицом и волосами. Его лишенное всякой растительности лицо, где с трудом угадывались брови, переносица и складка рта, казалось, было покрыто перламутром. Все гладкое, нигде ни впадины, ни возвышенности. Длинная белая коса вьется вокруг тела и похожа на странный замерзший водопад. Фарух одновременно стар, как мир, и юн, как бог. Наверное, он красивый, но Офелии слишком не хватает в нем тепла и человечности, чтобы как-то проникнуться.
Когда сестры Арчибальда появились на сцене, великан, наконец, проявил искру интереса. Фарух пожевал наконечник кальяна, потом, с какой-то змеиной грацией, повернул голову в сторону фавориток. Все остальное в нем осталось неподвижным, поэтому шея повернулась под каким-то немыслимым углом. Офелия увидела, как его профиль пошевелил губами, и фаворитки, позеленев от зависти, принялись повторять его слова друг дружке по цепочке, пока сказанное не дошло до Арчибальда. Наверное, комплимент ему не понравился, потому что Арчибальд встал и покинул ложу.
Торн между тем все так же пялился на свой брегет, было ясно, что он ждет-не дождется конца представления, чтобы вернуться в казначейство.
Весть о том, что Фарух проявил интерес к сестрам посла, дошла из лож до партера. Публика, которая до сих пор ничуть не интересовалась тем, что происходит на сцене, вдруг принялась бешено аплодировать. То, что одобряет дух семьи, одобряет и двор, понятно.
Офелия задвинула занавески и водрузила гондольерскую шляпу обратно на голову. Пора возвращать Беренильде бинокль, все, что надо, она уже увидела.
За кулисами уже толпились поклонники сестер Арчибальда, жаждущие объявить им о своих горячих чувствах. Никто из них даже и не взглянул на Беренильду, которая неподвижно возвышалась в гондоле одинокой королевой. Когда Офелия взобралась в лодку на место гондольера, то услышала, как Беренильда процедила сквозь зубы, не переставая улыбаться: «Радуйтесь, малышки, недолго вам осталось купаться в лучах славы».
Офелия натянула широкополую шляпу так, чтобы спрятать лицо. Иногда Беренильда ее просто пугает.
Откуда-то издалека скрипки и арфы оркестра возвестили появление Изольды. Гондола плавно двинулась по рельсам. Офелия набрала в легкие побольше воздуха для храбрости. Весь первый акт ей придется изображать гребца.
Когда лодка выкатилась на сцену, Офелия с изумлением уставилась на свои пустые руки. Весло-то, оказывается, осталось в гримерной. Она в панике посмотрела на Беренильду - вдруг та чудесным образом спасет ее от позора? - но Беренильда, невыразимо прекрасная в свете рампы, уже приготовилась петь. Офелия поняла, что придется как-то самой выходить из положения и, не придумав ничего лучшего, принялась грести воображаемым веслом.
Вероятно, в других обстоятельствах никто бы этого и не заметил, но увы, она торчала на возвышении в носу гондолы на самом что ни на есть виду. И очень устыдилась, когда взрывы хохота из зала прервали прекрасную арию Беренильды «Ночь любви в поднебесном городе не сравнится ни с чем...» на полуслове. Возмущенная и ослепленная прожекторами Беренильда задохнулась и не сразу поняла, что насмешки относятся не к ней, а к ее гребцу. Офелия же за ее спиной изо всех сил старалась сохранять спокойствие, и ритмично двигала бедрами в такт гребле невидимым веслом. Ничего другого ей не оставалось, не стоять же столбом с опущенными руками. Беренильда выбрала из арсенала улыбок самую чарующую, что немедленно положило конец смеху, и, как ни в чем не бывало, затянула арию снова.
Офелия искренне ею восхитилась. Сама же она довольно долго «гребла», устремив взгляд на собственные ботинки и не решаясь посмотреть в зал. Пока на сцене распевали о любви, ненависти и мести, ребра Офелии болели все больше и больше. Она попыталась сосредоточиться на искусственной воде канала, которая струилась между картонными домиками и игрушечными мостами, но это лишь ненадолго отвлекло ее от боли.
Тогда Офелия рискнула осторожно выглянуть из-под шляпы на ложу для почетных гостей. Фарух совершенно преобразился. Глаза его горели. Восковое лицо, казалось, таяло прямо на глазах. И вовсе не сюжет оперы или прекрасная музыка так на него подействовали, нет - Беренильда, одна лишь Беренильда. И Офелия, наконец, поняла, почему Беренильда так хотела показаться ему на глаза. Ей прекрасно известно, какую власть она над ним имеет. Беренильда владеет языком чувственной страсти в совершенстве, умеет разжечь желание как никто другой.
От разыгравшейся на ее глазах сцены Офелии стало не по себе. Она остро почувствовала, насколько не вписывается в этот странный мир. Такая страсть и притяжение между двумя людьми - это же самое настоящее, искреннее чувство, ничего подобного Офелии со дня прибытия на Полюс тут видеть не доводилось. И в то же время понятно, что ей самой таких чувств ну никак не испытать. Чем дольше она наблюдала за этими двоими, тем больше укреплялась в своем убеждении. Она, конечно, может сделать над собой усилие и проявлять к Торну больше терпимости, но это же не любовь, и никогда она его так не полюбит. Интересно, понимает ли это Торн?
Тут Офелия заметила кое-что, и от удивления наверняка тут же уронила бы весло, будь оно в наличии. Она внезапно увидела, что Торн все это время пялится на нее из ложи. С любого другого ракурса его взгляд был направлен исключительно на тетушку, но оттуда, где стояла Офелия, было совершенно ясно - он пожирает глазами Мима, притом без малейшего стеснения.
Нет, подумала Офелия с тяжестью в сердце. Не понимает. Он ждет от меня того, чего я ему дать никак не могу.
Когда действие уже подходило к концу, произошла новая заминка, и Офелия вернулась от своих невеселых мыслей в реальность. Тетка Розалина, которая должна была вынести на сцену любовный напиток для Изольды, на сцене так и не появилась. Певцы в замешательстве замолчали, и даже сама Беренильда замерла в изумлении на какое-то время. Наконец, ее кто-то выручил, подав кубок вместо склянки с напитком.
После этого Офелия больше уж не думала ни о Торне, ни о Фарухе, ни об опере, ни об охоте или собственных ребрах. Все, о чем она могла думать - не случилось ли чего с тетушкой. Когда занавес, наконец, опустился, знаменуя антракт, Офелия выскочила из гондолы, не обращая никакого внимания на рев аплодисментов и крики «браво», даже на Беренильду не взглянув. К тому же во время второго акта она на сцене была и вовсе не нужна.
К облегчению Офелии, тетка Розалина обнаружилась в гримерной, там, где ее Офелия оставила перед выходом на сцену.Она восседала на своем месте, прямая как палка, и сжимала в руках склянку, казалось, она просто задумалась и забыла о времени. Офелия осторожно потрясла ее за плечо. - Ничего у нас не получится, если все время вертеться, - сухо заявила тетка, глядя куда-то в пространство.- Для хорошей фотографии надо сидеть неподвижно.
Она что - бредит? Офелия пощупала ей лоб, вроде, нормальной температуры. Это обеспокоило девушку еще больше. Тетка Розалина и до того вела себя странно. И ясно, что с ней что-то сильно не так. Офелия огляделась - в гримерной никого не было, и тихо спросила тетку: «Тебе нехорошо?» Тетка Розалина махнула рукой, будти отгоняя невидимую муху, но ничего не ответила. Казалось, она полностью ушла в собственные мысли.
- Тетя? - позвала Офелия во все большем беспокойстве.
- Ты прекрасно знаешь, какого я мнения о твоей тете, мой бедный Джордж, - забормотала Розалина, - Она из тех невеж, кто использует книги для растопки. А я отказываюсь водиться с теми, кто настолько не уважает предназначение бумаги!
Офелия ошеломленно уставилась на нее во все глаза. Дядя Джордж умер примерно лет двадцать тому назад. Тетка Розалина не погрузилась в свои мысли, она просто вся ушла в воспоминания. - Крестная! - прошептала Офелия. - Ты меня хоть узнаешь?
Тетка на нее даже не взглянула, будто Офелия перестала существовать. Девушку охватило необъяснимое и ужасное чувство вины. Она не знала, почему и как такое может быть, но в ней появилась смутная уверенность - в том, что происходит сейчас с Розалиной, виновата именно она, Офелия. Ей стало страшно. Хотелось бы думать, что это досадная случайность и теткино состояние скоро вернется к нормальному, но что-то внутри подсказывает - все намного серьезней. Понадобится помощь Беренильды.
Офелия осторожно высвободила склянку из крепко сжатых пальцев тетки, села рядом и сидела, пока не кончились второй и третий акты. Ожидание тянулось бесконечно, тетка иногда произносила какие-то бессмысленные фразы, и никак не приходила в себя. Как ужасно, мучилась Офелия - сидит на стуле, взгляд в никуда, так близко - и так далеко.
- Я скоро вернусь, - шепотом пообещала Офелия, когда от оваций задрожал потолок гримерной. - Приведу Беренильду, она подскажет, что делать. - Зонтик не забудь открыть, - отозвалась тетка Розалина.
Офелия как могла быстро преодолела расстояние до кулис, морщась от боли в ребре, которая не давала ей нормально вдохнуть. Она проскользнула между исполнителями, которые толпились на сцене, кланяясь публике. От грома аплодисментов трясся пол. Букеты роз летели на сцену дюжинами.
Офелия поняла причину такого всеобщего обожания, когда увидела, как Фарух целует руку Беренильды. Дух семьи самолично вышел на сцену, чтобы засвидетельствовать свое восхищение Беренильдой перед всеми собравшимися. Беренильда торжествовала: сияющая, уставшая, невыразимо прекрасная победительница. Этим вечером, благодаря своему выступлению, она вернула себе титул главной фаворитки среди фавориток.
Офелия с бьющимся сердцем смотрела на Фаруха, не отрываясь. С такого близкого расстояния этот великолепный белокожий гигант впечатлял еще больше. Неудивительно, что его тут считают богом среди людей. Он смотрел на Беренильду взглядом собственника, Беренильда же вся дрожала от чувств. Офелия увидела, как губы его сложились в единственное слово. «Пойдем».
Его громадные пальцы обхватили нежный изгиб ее плеча, и они медленно, ужасно медленно, спустились вдвоем со сцены. Толпа волнами раздвигалась по мере их продвижения.
Офелия поняла, что на Беренильду в этот вечер надежды нет. Придется искать Торна.
https://instagram.com/p/B54kkoEoLsI
https://instagram.com/p/B6AuAW1o0_Q
Опера
Когда часы в главной галерее пробили семь, коридоры особняка были уже совершенно пустыми. Все, начиная от постоянных жильцов посольства и кончая мелкими придворными, уже поднялись на лифтах в башню.
Арчибальд ждал до последней минуты, потом, наконец, созвал исполнителей оперы. Собрались семеро его сестер, Беренильда со свитой, дамы из хора и герцоги Ганс и Отто, исполнявшие мужские партии числом две. - Просьба слушать меня внимательно! - Арчибальд выудил из дырявого кармана часы. - Через несколько минут мы с вами сядем в лифт и покинем место дипломатической неприкосновенности. В этой связи призываю вас усилить бдительность. Территория башни вне моей юрисдикции. Там, наверху, не в моих силах защитить вас от ваших врагов.
Его небесно-синие глаза встретились с глазами Беренильды, будто обращался он именно к ней. Она же ответила ему лишь озорной улыбкой. Беренильда казалась настолько уверенной в себе, будто парила в облаке собственной неуязвимости.
Спрятавшись под шляпу гондольера, Офелия пожалела, что не разделяет ее оптимизма. Встреча с будущей родней произвела на нее эффект снежной лавины.
- Что касается вас, - Арчибальд повернулся в сторону сестер, - я сам привезу вас обратно в Лунный Свет, как только представление закончится.
И совершенно не слушал их бурные протесты и крики про то, что они, дескать, уже не дети и что нет у него сердца. Интересно, эти девочки вообще хоть где-то бывали за пределами поместья, подумала Офелия.
Арчибальд предложил руку Беренильде, и вся толпа устремилась к золоченой решетке лифта, которую охраняли четверо суровых полицейских.У Офелии невольно забилось сердце. Сколько знати уже уехало в этих лифтах, не сосчитать. И на что же похож этот мир там, наверху, куда так стремятся попасть все эти люди?
Привратник открыл ворота и потянул за шнур вызова. Через пару минут лифт из башни спустился. На вид в него могло поместиться от силы три-четыре человека.Но, как и следовало ожидать, все двадцать два пассажира спокойно проследовали внутрь, без суеты и толкучки. Офелия ничуть не удивилась, увидев огромный зал, где стояли обтянутые бархатом пуфики и столы, нагруженные всякой сладкой снедью. К подобным искажениям пространства она уже привыкла. Ряды статуй и убедительно нарисованные на стенах летние сады создавали впечатление еще большего простора. Нарисовано все было так искусно, что Офелия с размаху врезалась в стену, полагая, что входит в альков.
Навязчиво пахло духами. Оба герцога щеголяли париками и опирались на трости. Дамы из хора элегантно и в который раз припудривали носы. Передвигаться между ними и никого не задеть веслом - вот это сложная задача, подумала Офелия. Тетка Розалина рядом с ней такого громоздкого реквизита не имела, у нее всего лишь склянка, которую она должна передать Беренильде на сцене. Она нервно вертела ее в пальцах, будто в руках у нее было не стекло, а пылающий уголь.
Мальчик-лифтер в ливрее медового цвета позвенел колокольчиком. - Дамы, юные дамы и господа, наш лифт готов к подъему. Остановки в пути: Палата Совета, висячие сады, термальные бани куртизанок, конечная остановка - Семейный оперный театр. Наша компания по обслуживанию лифтов желает вам приятного подъема!
Золоченые ворота закрылись, и лифт стал одуряюще медленно подниматься.
Офелия изо всех сил прижимала к себе весло и не сводила с Беренильды глаз. Вечер предстоял такой, что хотя бы кто-то должен постоянно оставаться начеку.Офелия никогда еще не чувствовала такой навязчивой тревоги, ей казалось, что непременно случится что-то страшное. Молния ударит наверняка, осталось понять - где и когда.
Когда она заметила, что Арчибальд склонился к уху Беренильды, то незаметно придвинулась, чтобы получше слышать. - Мне довелось побывать на вашем семейном сборе, хоть я и не хотел.
Офелия нахмурилась, потом вспомнила - ах да, ведь Арчибальд слышит и видит все, что слышат и видят его сестры. - Не поддавайтесь на их провокации, дружочек,- продолжал он. - Вы считаете меня таким хрупким созданием? - тут же поддразнила его Беренильда, встряхнув белокурыми кудряшками. Офелия увидела, как ангелоподобное лицо Арчибальда расплылось в улыбке. - Уж я-то как раз прекрасно знаю, на что вы способны, но мой долг - присматривать и за вами, и за вашим нерожденным младенцем. Каждый год на вашей семейной охоте кто-то да погибает. Просто помните об этом.
Офелия невольно вздрогнула. Ей сразу вспомнились чудовищные каркасы мамонтов и медведей с рисунков Августа, предка-путешественника, который вел путевые дневники. Беренильда что, всерьез собирается завтра тащить их с собой на охоту? При всем желании Офелия никак не могла вообразить себя с оружием, в снегу и темноте, при минус двадцати пяти градусах мороза. И до чего же надоело ей все время молчать!
- Семейный оперный театр! - объявил лифтер.
Офелия поплелась на выход в глубокой задумчивости. И случилось то, что и должно было случиться - она и впрямь нечаянно огрела кого-то веслом. Офелия принялась было рассыпаться в виноватых поклонах, но вдруг до нее дошло: перед ней маленький мальчик.
- Да ничего, - сообщил Рыцарь, потирая затылок. - Мне не больно.
Лицо его, украшенное круглыми очками с толстыми стеклами, совершенно ничего не выражало. Что делает этот ребенок в лифте? Он так бесшумно туда просочился, что Офелия его вовсе и не заметила. Но от этого столкновения остался у нее какой-то нехороший осадок, непонятная и необъяснимая тревога.
В огромном фойе еще слонялись курильщики сигар. Завидев их компанию, они дружно повернулись к ним с приветственными восклицаниями. Офелия же их почти и не заметила, настолько потрясло ее роскошное убранство театра. Двенадцать хрустальных канделябров ясно отражались в натертом до блеска паркетном полу; ей казалось - она ступает прямо по пламени свечей.
Из фойе они вышли прямо к подножию колоссальной лестницы. Сплошной мрамор, медь, мозаика и позолота, и ведет она прямиком в зрительный зал. На каждом этаже бронзовые статуи, а руках у них газовые светильники в форме лиры. Два симметричных пролета ведут в круглые коридоры, оттуда выходы в ложи и бельетаж, где уже задвинуты почти все занавески. Сдержанный гул, слышно только перешептывание и сдавленный смех.
У Офелии закружилась голова при мысли о том, что ей сейчас предстоит взбираться по этой бесконечной лестнице.Каждый шаг всаживал прямо под ребра невидимый клинок. К счастью, вся толпа обогнула лестницу, спустилась по паре ступенек вниз и прошла за кулисы через дверь под зрительным залом. - Тут я вынужден вас покинуть, - шепнул Арчибальд. - Мне надо успеть вернуться в ложу для почетных гостей, пока не прибыл наш господин.
- После спектакля непременно скажите, как все прошло, ладно? - попросила Беренильда. - Все остальные будут меня совершенно неискренне хвалить. По крайней мере на вашу откровенность я всегда могу рассчитывать.
- Боюсь, она вам не понравится. Я не слишком жалую оперу. - Арчибальд учтиво приподнял цилиндр, попрощался и вышел.
Дверь со сцены открывалась в запутанный лабиринт коридоров, которые вели в комнаты для реквизита и декораций, мастерские и гримерки певцов. Офелия еще никогда в жизни не бывала в опере; а уж увидеть этот волшебный мир из-за кулис - вот же повезло! Она с любопытством рассматривала переодетых и загримированных актеров, а также капельдинеров, которые отвечали за занавес и смену декораций.
И только когда Офелия вошла в гримерную певцов, то обнаружила - тетка Розалина куда-то потерялась. - Иди и найди ее, быстро! - скомандовала Беренильда, которая уже сидела за туалетным столиком. - На сцену она выходит только в конце первого акта, но нечего ей бродить тут одной, без нас.
Офелия была полностью согласна. Она отложила весло, чтобы не тащить с собой ненужную тяжесть, и отправилась искать тетку по коридорам. Оркестровая яма, должно быть, прямо у нее над головой, слышно, как музыканты настраивают инструменты. С огромному облегчению Офелии, тетка Розалина быстро нашлась. Облаченная в строгое черное платье, тетка колом стояла посреди коридора прямо перед дверью на сцену, мешая всему персоналу. Офелия жестами позвала ее идти за собой, но тетка, похоже, ее вовсе не видела. Она медленно поворачивалась вокруг своей оси с совершенно потерянным видом, сжимая склянку в руках. - Закройте же двери, - бормотала она себе под нос, - Я ненавижу сквозняки.
Офелия быстро схватила ее за руку и потянула в сторону гримерной. Тетка наверняка ужасно боится выходить на сцену, но нельзя же быть настолько безрассудной, чтобы произносить речи на публике. Ведь ее иностранный акцент сразу слышен, стоит ей только отклониться от сценария и произнести что-то помимо «да, мадам» и «слушаю, мадам». Офелия довела ее до гримерной, посадила на лавку, и тетка немного успокоилась. Она молча сидела, прямая как палка, и сжимала склянку в руках, пока Беренильда распевалась.
Сестры Арчибальда ушли за кулисы, им предстояло появиться на сцене уже при звуках увертюры. Беренильда же выходила только на третьей сцене первого акта.
- Возьми-ка, - Беренильда повернулась к Офелии и царственным жестом подала ей театральный бинокль. В сценических одеждах и с экстравагантной прической выглядела она воистину грандиозно. - Иди и незаметно посмотри, что будет делаться в ложе Фаруха. Когда на сцену выйдут наши милые девочки, обрати внимание на его лицо. У тебя десять минут и не секундой больше.
Офелия внезапно поняла, что Беренильда обращается к ней, а вовсе не к Миму. Она вышла из гримерной, пересекла коридор и поднялась на несколько ступенек вверх. Попыталась выглянуть в зал, но мешал ламбрекен - оттуда, где она стояла, разглядеть публику было совершенно невозможно. Тогда она зашла за кулисы, где, в кромешной тьме, шуршали платья. Сестры Арчибальды нетерепеливо дожидались выхода на сцену.
Послышались аплодисменты, занавес поехал вверх. Оркестр заиграл увертюру, а женский хор затянул в унисон: «О судари, извольте же послушать прекрасную историю любви и смерти». Офелия обогнула сцену сзади и заметила, что кулисы прикрыты от публики какими-то занавесками. Она осторожно выглянула в щель. Перед ее носом оказались задники декораций, потом она разглядела спины хористок, и, наконец - огромный зрительный зал оперного театра.
Офелия сняла гондольерскую шляпу с ленточками и прижала выданный ей театральный бинокль к собственным очкам. На этот раз она очень отчетливо разглядела ряды алых с золотом сидений партера. Свободных мест было очень мало. Хотя представление уже началось, публика продолжала оживленно между собой переговариваться, прикрываясь веерами и перчатками. Какая невоспитанность, ужаснулась про себя Офелия, а ведь хор сутками напролет разучивал партии для выступления. В досаде Офелия перевела бинокль повыше, туда, где на пяти ярусах располагались балконы. Все до одной ложи были заняты. В них болтали, смеялись, играли в карты, и вовсе не слушали певцов. Когда в поле зрения окуляров оказалась пышная ложа для почетных гостей, Офелия затаила дыхание. В ней сидел Торн. Прямой как палка в своем черном мундире с галунами,Торн куда-то сосредоточенно таращился - ясно, куда, догадалась Офелия, на брегет свой, как и всегда. Получается, должность у него высокая, раз сидит в такой ложе...Рядом с ним - Арчибальд, Офелия по дырявому цилиндру узнала. Разглядывает собственные ногти. Оба настолько демонстративно игнорируют друг друга, что на представление и вовсе никакого внимания не обращают, Офелия даже не удержалась и возмущенно фыркнула. Какой же плохой пример подают эти двое остальной публике. Дальше ее взгляду представился целый ряд усыпанных бриллиантами дам - наверное, фаворитки - и среди них великан в элегантной меховой шубе. Офелия во все глаза на него уставилась: так это он и есть - дух семьи, вокруг которого вращаются все эти люди: знать, кланы и женщины? Это к нему питает Беренильда такую безграничную страсть? Из-за него совершаются убийства направо и налево? В своих фантазиях Офелия напредставляла себе самые противоречивые образы - Фарух был то огненно-страстный, то, наоборот, холодный как лед, то добрый, то злой, то великолепный, то ужасный.
Равнодушный. Вот первое, что пришло ей на ум, когда она обнаружила его сгорбленную фигуру на троне. Фарух сидел так, как сидят скучающие дети - на самом краешке сиденья, локти на подлокотниках, спина крючком. Подбородок упирается в кулак, чтобы не свалиться лицом вперед, на запястье руки намотана трубка кальяна. Офелия сначала было решила, что он спит, да только потом заметила - глаза прикрыты, не закрыты полностью, взгляд из-под приспущенных век угрюмый и недовольный.
Даже и в бинокль ей не удалось разглядеть его черт. Будь они четкими и резкими, они бы выделялись, но лицо Фаруха было похоже на лица мраморных статуй. Теперь Офелия понимала, почему все его потомки такие бледные и блеклые, лицом и волосами. Его лишенное всякой растительности лицо, где с трудом угадывались брови, переносица и складка рта, казалось, было покрыто перламутром. Все гладкое, нигде ни впадины, ни возвышенности. Длинная белая коса вьется вокруг тела и похожа на странный замерзший водопад. Фарух одновременно стар, как мир, и юн, как бог. Наверное, он красивый, но Офелии слишком не хватает в нем тепла и человечности, чтобы как-то проникнуться.
Когда сестры Арчибальда появились на сцене, великан, наконец, проявил искру интереса. Фарух пожевал наконечник кальяна, потом, с какой-то змеиной грацией, повернул голову в сторону фавориток. Все остальное в нем осталось неподвижным, поэтому шея повернулась под каким-то немыслимым углом. Офелия увидела, как его профиль пошевелил губами, и фаворитки, позеленев от зависти, принялись повторять его слова друг дружке по цепочке, пока сказанное не дошло до Арчибальда. Наверное, комплимент ему не понравился, потому что Арчибальд встал и покинул ложу.
Торн между тем все так же пялился на свой брегет, было ясно, что он ждет-не дождется конца представления, чтобы вернуться в казначейство.
Весть о том, что Фарух проявил интерес к сестрам посла, дошла из лож до партера. Публика, которая до сих пор ничуть не интересовалась тем, что происходит на сцене, вдруг принялась бешено аплодировать. То, что одобряет дух семьи, одобряет и двор, понятно.
Офелия задвинула занавески и водрузила гондольерскую шляпу обратно на голову. Пора возвращать Беренильде бинокль, все, что надо, она уже увидела.
За кулисами уже толпились поклонники сестер Арчибальда, жаждущие объявить им о своих горячих чувствах. Никто из них даже и не взглянул на Беренильду, которая неподвижно возвышалась в гондоле одинокой королевой. Когда Офелия взобралась в лодку на место гондольера, то услышала, как Беренильда процедила сквозь зубы, не переставая улыбаться: «Радуйтесь, малышки, недолго вам осталось купаться в лучах славы».
Офелия натянула широкополую шляпу так, чтобы спрятать лицо. Иногда Беренильда ее просто пугает.
Откуда-то издалека скрипки и арфы оркестра возвестили появление Изольды. Гондола плавно двинулась по рельсам. Офелия набрала в легкие побольше воздуха для храбрости. Весь первый акт ей придется изображать гребца.
Когда лодка выкатилась на сцену, Офелия с изумлением уставилась на свои пустые руки. Весло-то, оказывается, осталось в гримерной. Она в панике посмотрела на Беренильду - вдруг та чудесным образом спасет ее от позора? - но Беренильда, невыразимо прекрасная в свете рампы, уже приготовилась петь. Офелия поняла, что придется как-то самой выходить из положения и, не придумав ничего лучшего, принялась грести воображаемым веслом.
Вероятно, в других обстоятельствах никто бы этого и не заметил, но увы, она торчала на возвышении в носу гондолы на самом что ни на есть виду. И очень устыдилась, когда взрывы хохота из зала прервали прекрасную арию Беренильды «Ночь любви в поднебесном городе не сравнится ни с чем...» на полуслове. Возмущенная и ослепленная прожекторами Беренильда задохнулась и не сразу поняла, что насмешки относятся не к ней, а к ее гребцу. Офелия же за ее спиной изо всех сил старалась сохранять спокойствие, и ритмично двигала бедрами в такт гребле невидимым веслом. Ничего другого ей не оставалось, не стоять же столбом с опущенными руками. Беренильда выбрала из арсенала улыбок самую чарующую, что немедленно положило конец смеху, и, как ни в чем не бывало, затянула арию снова.
Офелия искренне ею восхитилась. Сама же она довольно долго «гребла», устремив взгляд на собственные ботинки и не решаясь посмотреть в зал. Пока на сцене распевали о любви, ненависти и мести, ребра Офелии болели все больше и больше. Она попыталась сосредоточиться на искусственной воде канала, которая струилась между картонными домиками и игрушечными мостами, но это лишь ненадолго отвлекло ее от боли.
Тогда Офелия рискнула осторожно выглянуть из-под шляпы на ложу для почетных гостей. Фарух совершенно преобразился. Глаза его горели. Восковое лицо, казалось, таяло прямо на глазах. И вовсе не сюжет оперы или прекрасная музыка так на него подействовали, нет - Беренильда, одна лишь Беренильда. И Офелия, наконец, поняла, почему Беренильда так хотела показаться ему на глаза. Ей прекрасно известно, какую власть она над ним имеет. Беренильда владеет языком чувственной страсти в совершенстве, умеет разжечь желание как никто другой.
От разыгравшейся на ее глазах сцены Офелии стало не по себе. Она остро почувствовала, насколько не вписывается в этот странный мир. Такая страсть и притяжение между двумя людьми - это же самое настоящее, искреннее чувство, ничего подобного Офелии со дня прибытия на Полюс тут видеть не доводилось. И в то же время понятно, что ей самой таких чувств ну никак не испытать. Чем дольше она наблюдала за этими двоими, тем больше укреплялась в своем убеждении. Она, конечно, может сделать над собой усилие и проявлять к Торну больше терпимости, но это же не любовь, и никогда она его так не полюбит. Интересно, понимает ли это Торн?
Тут Офелия заметила кое-что, и от удивления наверняка тут же уронила бы весло, будь оно в наличии. Она внезапно увидела, что Торн все это время пялится на нее из ложи. С любого другого ракурса его взгляд был направлен исключительно на тетушку, но оттуда, где стояла Офелия, было совершенно ясно - он пожирает глазами Мима, притом без малейшего стеснения.
Нет, подумала Офелия с тяжестью в сердце. Не понимает. Он ждет от меня того, чего я ему дать никак не могу.
Когда действие уже подходило к концу, произошла новая заминка, и Офелия вернулась от своих невеселых мыслей в реальность. Тетка Розалина, которая должна была вынести на сцену любовный напиток для Изольды, на сцене так и не появилась. Певцы в замешательстве замолчали, и даже сама Беренильда замерла в изумлении на какое-то время. Наконец, ее кто-то выручил, подав кубок вместо склянки с напитком.
После этого Офелия больше уж не думала ни о Торне, ни о Фарухе, ни об опере, ни об охоте или собственных ребрах. Все, о чем она могла думать - не случилось ли чего с тетушкой. Когда занавес, наконец, опустился, знаменуя антракт, Офелия выскочила из гондолы, не обращая никакого внимания на рев аплодисментов и крики «браво», даже на Беренильду не взглянув. К тому же во время второго акта она на сцене была и вовсе не нужна.
К облегчению Офелии, тетка Розалина обнаружилась в гримерной, там, где ее Офелия оставила перед выходом на сцену.Она восседала на своем месте, прямая как палка, и сжимала в руках склянку, казалось, она просто задумалась и забыла о времени. Офелия осторожно потрясла ее за плечо. - Ничего у нас не получится, если все время вертеться, - сухо заявила тетка, глядя куда-то в пространство.- Для хорошей фотографии надо сидеть неподвижно.
Она что - бредит? Офелия пощупала ей лоб, вроде, нормальной температуры. Это обеспокоило девушку еще больше. Тетка Розалина и до того вела себя странно. И ясно, что с ней что-то сильно не так. Офелия огляделась - в гримерной никого не было, и тихо спросила тетку: «Тебе нехорошо?» Тетка Розалина махнула рукой, будти отгоняя невидимую муху, но ничего не ответила. Казалось, она полностью ушла в собственные мысли.
- Тетя? - позвала Офелия во все большем беспокойстве.
- Ты прекрасно знаешь, какого я мнения о твоей тете, мой бедный Джордж, - забормотала Розалина, - Она из тех невеж, кто использует книги для растопки. А я отказываюсь водиться с теми, кто настолько не уважает предназначение бумаги!
Офелия ошеломленно уставилась на нее во все глаза. Дядя Джордж умер примерно лет двадцать тому назад. Тетка Розалина не погрузилась в свои мысли, она просто вся ушла в воспоминания. - Крестная! - прошептала Офелия. - Ты меня хоть узнаешь?
Тетка на нее даже не взглянула, будто Офелия перестала существовать. Девушку охватило необъяснимое и ужасное чувство вины. Она не знала, почему и как такое может быть, но в ней появилась смутная уверенность - в том, что происходит сейчас с Розалиной, виновата именно она, Офелия. Ей стало страшно. Хотелось бы думать, что это досадная случайность и теткино состояние скоро вернется к нормальному, но что-то внутри подсказывает - все намного серьезней. Понадобится помощь Беренильды.
Офелия осторожно высвободила склянку из крепко сжатых пальцев тетки, села рядом и сидела, пока не кончились второй и третий акты. Ожидание тянулось бесконечно, тетка иногда произносила какие-то бессмысленные фразы, и никак не приходила в себя. Как ужасно, мучилась Офелия - сидит на стуле, взгляд в никуда, так близко - и так далеко.
- Я скоро вернусь, - шепотом пообещала Офелия, когда от оваций задрожал потолок гримерной. - Приведу Беренильду, она подскажет, что делать. - Зонтик не забудь открыть, - отозвалась тетка Розалина.
Офелия как могла быстро преодолела расстояние до кулис, морщась от боли в ребре, которая не давала ей нормально вдохнуть. Она проскользнула между исполнителями, которые толпились на сцене, кланяясь публике. От грома аплодисментов трясся пол. Букеты роз летели на сцену дюжинами.
Офелия поняла причину такого всеобщего обожания, когда увидела, как Фарух целует руку Беренильды. Дух семьи самолично вышел на сцену, чтобы засвидетельствовать свое восхищение Беренильдой перед всеми собравшимися. Беренильда торжествовала: сияющая, уставшая, невыразимо прекрасная победительница. Этим вечером, благодаря своему выступлению, она вернула себе титул главной фаворитки среди фавориток.
Офелия с бьющимся сердцем смотрела на Фаруха, не отрываясь. С такого близкого расстояния этот великолепный белокожий гигант впечатлял еще больше. Неудивительно, что его тут считают богом среди людей. Он смотрел на Беренильду взглядом собственника, Беренильда же вся дрожала от чувств. Офелия увидела, как губы его сложились в единственное слово. «Пойдем».
Его громадные пальцы обхватили нежный изгиб ее плеча, и они медленно, ужасно медленно, спустились вдвоем со сцены. Толпа волнами раздвигалась по мере их продвижения.
Офелия поняла, что на Беренильду в этот вечер надежды нет. Придется искать Торна.
https://instagram.com/p/B54kkoEoLsI
https://instagram.com/p/B6AuAW1o0_Q