Бог-Творец и теодицея
Дублирую свой старый пост, где-то затерявшийся. Плюс некоторые комментарии.
Стоит человеку допустить мысль о существовании некоего Бога-Творца, как тут же возникает следующая цепочка:
1. Есть Бог-Творец и есть то, что Он сотворил.
2. То, что Он сотворил, пребывает в плачевном состоянии.
3. Что-то не так. Да, свобода воли и всё такое, но не до такой же степени! Как Он допускает такое?
И как следствие, сразу же возникает необходимость в теодицеи. Многочисленные адвокаты придуманного ими же самими Бога изощряются в разного рода умственных конструкциях, пытаясь Его, этого самого Бога, выгородить.
И этот идол-архетип маячит перед человеческим взором неотступно, стоит чуть расслабиться - и готово, вот Он - тут как тут. И сразу есть на кого уповать, на кого обижаться и так далее. Это, видимо, природа человека как социального существа: ему нужен ДРУГОЙ, даже если его нет.
Если же попытаться остаться ДО всех этих фантазий, то проступает очень ясная и обескураживающая картина: всё, что мы имеем - это восприятие, сознание. Когда бомбы сыплются на головы детей - дети это восприятие, бомбы - это восприятие, небо это восприятие, воспринимающий всё это - это восприятие. Куда бы мы ни пошли, везде нас ждёт лишь восприятие, лишь сознание. Наше личное? "Наше" и "личное" - это тоже лишь феномены восприятия. Когда это личное уйдёт, это сознание останется, оно вечно. Оно было в самом начале времён, и будет в кромешной тьме конца Вселенной.
Может ли быть что-либо вне этого? Какой такой демиург оказывается вне этого сознания, вне бытия? Вся Вселенная возникает из ничего в каждое мгновение в этом Сознании, но здесь нет "Создателя" и "созданного".
И всё, что отделяет себя от этого сознания, всё, что видит только себя и через себя, оказывается в круге страдания, который изнутри кажется бесконечным.
Это сознание охватывает всё, оно едино, благо и нет в нём лицеприятия. Даже в самом помрачённом существе оно остаётся неразделённым и благим. Само помрачение означает не-видение этого всеохватывающего и фундаментального Благого, охватывающего и самого помрачённого.
Когда видишь это, возникает великая, глубинная приязнь к бытию, к каждому существу. И сострадание. Это сложная гамма чувств: нерушимая, нескончаемая радость и острая грусть, боль, теплота, понимание, что ты не можешь помочь ничем кроме как просто протянуть руку и согреть. Ненадолго. Слишком ненадолго в этих вихрях. Вот это - то Сознание, которое приходит за пределами раковины "я".
У Бытия нет других рук, чем вот эти, которые мы подносим к своим глазам.
Возвращаясь к началу, прошу заметить, что речь здесь не идет о метафизике, онтологии и прочем таком. Речь сугубо о том, к чему приводит приверженность к идее о Боге как о существе-волюнтаристе. А приводит она к необходимости теодицеи. Человек начинает донимать себя вопросом - а как же Бог допустил то- то и то-то. Но на поверку, постулат о Боге-творце-волюнтаристе невозможно подтвердить ничем кроме веры. Более того, такие представления примитивны даже в рамках теистических систем - вспомним суфиев, адвайту или Мейстера Экхарта. Поэтому эти сомнения и разочарования это сомнения и разочарования не в Боге, а в собственных верованиях. И уж если эта вера - вера в то, что есть такое высшее существо-волюнтарист - настолько дорога кому-то, ему, видимо, необходимо ввести в систему своей веры какой-то концептуальный механизм, отсекающий вопросы, приводящие к необходимости теодицеи. Это, конечно, будет наносить травму когнитивному механизму сознания, но тут уж одно из двух: либо задавать вопросы и подвергать опасности свою веру, либо кастрировать свой разум и своё этическое чувство.
Психологические истоки этой веры понятны: она вытекает из нашей базовой социальности. И потому для нас, базово, сознание это всегда "кто-то", некая персона. Кроме того мы, как социальные существа, нуждаемся в "Другом", в персонализации. Однако следующий шаг в познании природы сознания показывает, что "ктотовость" или "яшность" это просто режим работы сознания, один из возможных, но не единственный и отнюдь не непреложный, несмотря на то, что мы им изначально так сильно ангажированы. Поскольку этот шаг преодолевает и включает в себя предыдущий, когнитивно он, таки да, выше этого предыдущего.
Приверженность к этому режиму работы сознания, поддерживаемая соответствующим внутренним символом веры, блокирует дальнейшее продвижение в когнитивном смысле. Вот почему выше речь шла о кастрации. И, повторюсь, дело здесь не в буддизме и прочей анатме. Мистические традиции теистических систем вполне комфортно ощущают себя в недвойственности, в не-личностности (не путать с безличностностью). Как сказал какой-то пастор - "Бог - не личность, но и не меньше чем личность".
При этом выход из двойственности всегда происходит по одной и той же схеме, по одним и тем же ступеням, хотя формы проявления этих ступеней могут быть разными. Все они вполне могут проходить в рамках религиозного развития, т.е. человек в принципе при этом не обязательно проходит через стадию атеизма. Атеизм это лишь крайнее проявление одной из стадий.
Когда начинается выход, для начала человек, под давлением нарастающего внутреннего конфликта, проводит ревизию своей системы веры с позиций разума. Он обнаруживает элементы, порождавшие необходимость теодицеи и отставляет их в сторону. При этом иногда он идёт в этом так далеко, что отбрасывает религиозность и веру в принципе и становится атеистом. Но если и не становится, его религиозность теперь разумна и не подвержена влиянию тех самых Вопросов. Он, так сказать, пропускает свою веру через огонь разума, в котором сгорает всё, что может сгореть.
Далее человек продолжает искать ещё более несгораемую основу жизненного пути и приходит к примату необусловленной любви, этики. Теперь для него гуманизм (в широком смысле) диктует законы жизни, тогда как раньше законы жизни диктовались сначала постулатами веры - "истинное - неистинное", потом - разума ("разумно - неразумно"). Необусловленная любовь означает, что человек равно (по крайней мере в плане искренних намерений) относится к абсолютно любому человеку. Отношение к человеку более не обусловлено ни заповедями, ни цветом кожи, ни уровнем образования, ни вероисповеданием. Это его кредо. Все достойны заботы, все достойны понимания, все мнения заслуживают того, чтобы быть, и т.д.
Потом человек начинает видеть различные стадии в общем процессе развития. Это его примиряет с действительностью и отрезвляет. Он понимает, что развитие каждого существа идёт своим чередом и иногда самым лучшем выходом будет просто не вмешиваться. Он понимает, что ребёнок это не "неправильный взрослый" и здесь нечего исправлять.
Далее начинается этап естественного, необусловленного мистицизма. Это значит, что теперь он начинает постоянно жить в Вахдат аль-вуджуд, в единстве бытия. Это становится его модус вивенди, вне каких-либо концепций - он просто постоянно живёт в этом. Вопрос о я или не-я здесь не стоит в принципе.
И так далее.
Эти стадии весьма широки и возможных проявлений множество. Вариант с теодицеей лишь один из многих. И естественно, человек может остановиться на любой из этих стадий и удобно устроиться там. Собственно, чаще всего именно так и происходит.
Стоит человеку допустить мысль о существовании некоего Бога-Творца, как тут же возникает следующая цепочка:
1. Есть Бог-Творец и есть то, что Он сотворил.
2. То, что Он сотворил, пребывает в плачевном состоянии.
3. Что-то не так. Да, свобода воли и всё такое, но не до такой же степени! Как Он допускает такое?
И как следствие, сразу же возникает необходимость в теодицеи. Многочисленные адвокаты придуманного ими же самими Бога изощряются в разного рода умственных конструкциях, пытаясь Его, этого самого Бога, выгородить.
И этот идол-архетип маячит перед человеческим взором неотступно, стоит чуть расслабиться - и готово, вот Он - тут как тут. И сразу есть на кого уповать, на кого обижаться и так далее. Это, видимо, природа человека как социального существа: ему нужен ДРУГОЙ, даже если его нет.
Если же попытаться остаться ДО всех этих фантазий, то проступает очень ясная и обескураживающая картина: всё, что мы имеем - это восприятие, сознание. Когда бомбы сыплются на головы детей - дети это восприятие, бомбы - это восприятие, небо это восприятие, воспринимающий всё это - это восприятие. Куда бы мы ни пошли, везде нас ждёт лишь восприятие, лишь сознание. Наше личное? "Наше" и "личное" - это тоже лишь феномены восприятия. Когда это личное уйдёт, это сознание останется, оно вечно. Оно было в самом начале времён, и будет в кромешной тьме конца Вселенной.
Может ли быть что-либо вне этого? Какой такой демиург оказывается вне этого сознания, вне бытия? Вся Вселенная возникает из ничего в каждое мгновение в этом Сознании, но здесь нет "Создателя" и "созданного".
И всё, что отделяет себя от этого сознания, всё, что видит только себя и через себя, оказывается в круге страдания, который изнутри кажется бесконечным.
Это сознание охватывает всё, оно едино, благо и нет в нём лицеприятия. Даже в самом помрачённом существе оно остаётся неразделённым и благим. Само помрачение означает не-видение этого всеохватывающего и фундаментального Благого, охватывающего и самого помрачённого.
Когда видишь это, возникает великая, глубинная приязнь к бытию, к каждому существу. И сострадание. Это сложная гамма чувств: нерушимая, нескончаемая радость и острая грусть, боль, теплота, понимание, что ты не можешь помочь ничем кроме как просто протянуть руку и согреть. Ненадолго. Слишком ненадолго в этих вихрях. Вот это - то Сознание, которое приходит за пределами раковины "я".
У Бытия нет других рук, чем вот эти, которые мы подносим к своим глазам.
Возвращаясь к началу, прошу заметить, что речь здесь не идет о метафизике, онтологии и прочем таком. Речь сугубо о том, к чему приводит приверженность к идее о Боге как о существе-волюнтаристе. А приводит она к необходимости теодицеи. Человек начинает донимать себя вопросом - а как же Бог допустил то- то и то-то. Но на поверку, постулат о Боге-творце-волюнтаристе невозможно подтвердить ничем кроме веры. Более того, такие представления примитивны даже в рамках теистических систем - вспомним суфиев, адвайту или Мейстера Экхарта. Поэтому эти сомнения и разочарования это сомнения и разочарования не в Боге, а в собственных верованиях. И уж если эта вера - вера в то, что есть такое высшее существо-волюнтарист - настолько дорога кому-то, ему, видимо, необходимо ввести в систему своей веры какой-то концептуальный механизм, отсекающий вопросы, приводящие к необходимости теодицеи. Это, конечно, будет наносить травму когнитивному механизму сознания, но тут уж одно из двух: либо задавать вопросы и подвергать опасности свою веру, либо кастрировать свой разум и своё этическое чувство.
Психологические истоки этой веры понятны: она вытекает из нашей базовой социальности. И потому для нас, базово, сознание это всегда "кто-то", некая персона. Кроме того мы, как социальные существа, нуждаемся в "Другом", в персонализации. Однако следующий шаг в познании природы сознания показывает, что "ктотовость" или "яшность" это просто режим работы сознания, один из возможных, но не единственный и отнюдь не непреложный, несмотря на то, что мы им изначально так сильно ангажированы. Поскольку этот шаг преодолевает и включает в себя предыдущий, когнитивно он, таки да, выше этого предыдущего.
Приверженность к этому режиму работы сознания, поддерживаемая соответствующим внутренним символом веры, блокирует дальнейшее продвижение в когнитивном смысле. Вот почему выше речь шла о кастрации. И, повторюсь, дело здесь не в буддизме и прочей анатме. Мистические традиции теистических систем вполне комфортно ощущают себя в недвойственности, в не-личностности (не путать с безличностностью). Как сказал какой-то пастор - "Бог - не личность, но и не меньше чем личность".
При этом выход из двойственности всегда происходит по одной и той же схеме, по одним и тем же ступеням, хотя формы проявления этих ступеней могут быть разными. Все они вполне могут проходить в рамках религиозного развития, т.е. человек в принципе при этом не обязательно проходит через стадию атеизма. Атеизм это лишь крайнее проявление одной из стадий.
Когда начинается выход, для начала человек, под давлением нарастающего внутреннего конфликта, проводит ревизию своей системы веры с позиций разума. Он обнаруживает элементы, порождавшие необходимость теодицеи и отставляет их в сторону. При этом иногда он идёт в этом так далеко, что отбрасывает религиозность и веру в принципе и становится атеистом. Но если и не становится, его религиозность теперь разумна и не подвержена влиянию тех самых Вопросов. Он, так сказать, пропускает свою веру через огонь разума, в котором сгорает всё, что может сгореть.
Далее человек продолжает искать ещё более несгораемую основу жизненного пути и приходит к примату необусловленной любви, этики. Теперь для него гуманизм (в широком смысле) диктует законы жизни, тогда как раньше законы жизни диктовались сначала постулатами веры - "истинное - неистинное", потом - разума ("разумно - неразумно"). Необусловленная любовь означает, что человек равно (по крайней мере в плане искренних намерений) относится к абсолютно любому человеку. Отношение к человеку более не обусловлено ни заповедями, ни цветом кожи, ни уровнем образования, ни вероисповеданием. Это его кредо. Все достойны заботы, все достойны понимания, все мнения заслуживают того, чтобы быть, и т.д.
Потом человек начинает видеть различные стадии в общем процессе развития. Это его примиряет с действительностью и отрезвляет. Он понимает, что развитие каждого существа идёт своим чередом и иногда самым лучшем выходом будет просто не вмешиваться. Он понимает, что ребёнок это не "неправильный взрослый" и здесь нечего исправлять.
Далее начинается этап естественного, необусловленного мистицизма. Это значит, что теперь он начинает постоянно жить в Вахдат аль-вуджуд, в единстве бытия. Это становится его модус вивенди, вне каких-либо концепций - он просто постоянно живёт в этом. Вопрос о я или не-я здесь не стоит в принципе.
И так далее.
Эти стадии весьма широки и возможных проявлений множество. Вариант с теодицеей лишь один из многих. И естественно, человек может остановиться на любой из этих стадий и удобно устроиться там. Собственно, чаще всего именно так и происходит.