В эти дни под Ленинградом 80 лет назад
Письмо жене. Волховский фронт, январь 1942 г.
Очередь за овощными семенами и землей в цветочный магазин, 1942 год.
Среди множества разных случайных писем и документов военной поры я отобрал пять. Они расположены в хронологической последовательности и никак не связаны между собой, разве что все по-своему повествуют о сопряжениях жизни фронта и тыла.
1. Письмо жене. Волховский фронт, январь 1942 г.
(Эти два потёртых листочка без конверта любезно подарила мне баба Люда с блошиного рынка у станции Удельная в качестве компенсации за то, что они оказались единственным письмом среди кучи современных праздничных открыток в большом чемодане, с трудом откопанным из дальнего угла её склада-контейнера.)
3/I-42 г
Здравствуй мой дорогой любимый Тусёнок!
Вот и год уже 42. Получила ли ты поздравление с днём рождения и Новым годом? На всякий случай поздравляю тебя ещё раз. И желаю всего самого желанного, всего самого хорошего в 42 году. Любонька моя, ведь я от тебя ещё ничего не имею. Конечно, я не обвиняю тебя, но безпокоюсь и волнует меня очень отсутствие возможности связаться со мной. Я всё ещё не знаю своего более точного адреса, поэтому если ты будешь писать по адресу 456 почт. пол. стан. штадив мл. полит. мне, то я могу и не получить этого письма, но ты всё же пиши, не поленись.
Пишу сидя в палатке, довольно холодно, поэтому и почерк такой. Дета моя! Больше всего меня волнует это отсутствие пока что какой-либо возможности (до выяснения моего точного адреса и до 15 января) послать тебе аттестат и хоть сколько-нибудь денег. Их у меня всего 6 руб. и получу я только числа 15-17. Как только получу и то и другое, естественно, сразу же вышлю, аттестат пошлю ценным письмом. Будем надеяться, что он не пропадёт.
Ну о себе писать что же? Вообще, жизнь несколько напоминает жизнь альпиниста, застигнутого обвалом на маленьком скалистом участке. Снег, холод и т.д. Спишь не более 20-30 минут подряд. Потом уже начинаешь замерзать, мчишься к печке отогреваться. Всё это мне уже было знакомо, кормёжка хорошая, курить только пока нечего, а так в этом отношении всё прилично более или менее. Сравнительно, конечно, ну хотя бы с Ленинградской жратвой.
Ну а в отношении всех других ощущений и переживаний, их столько, что не только написать, но и рассказать слов не хватит. Раньше я не мог, например, видеть кровь и трупы, а теперь я их просто не замечаю.
Раньше я не знал безразличия, приходящего на смену животному страху, кот. нужно всем усилием воли сдержать и победить, и вот когда победишь страх, то становится безразлично. Уже не думаешь о своей шкурёнке. Я, правда, не был ещё в больших переделках. Но верю, что и в настоящей большой переделке я сумею победить страх. Ну что еще можно сказать о себе, пожалуй, больше нечего.
Безумно хочется видеть тебя, утешить, убаюкать, успокоить. Когда-нибудь да будет конец последнему немцу. Эх, Тусик! Ты не представляешь себе всех тех ужасов, кот. творят немцы. Когда попадаешь в село, кот. было у немцев, волосы становятся дыбом. Это даже не звери. Звери - самые кровожадные - ангелы по сравнению с этими "людьми высшей расы". Что можно сказать ещё, кроме того, что каждое "деяние" вызывает только одно желание - это уничтожать. Я видел деревни, сравненные с землёй. Я видел трупы тех, кто побывал в их руках.
Тусёнок! Я ехал через Ладожское озеро, нас бомбили и обстреливали гансы. Мы, Ленинградцы, должны быть безумно благодарны всем тем, кто работает на этой трассе. Работа на ней это подлинный героизм. Каждый кусочек Ленинградского хлеба это результат колоссального труда этих людей. Ну да говорят в Л-де уже прибавили хлеба и вам полегче стало. Ничего, скоро потечёт к вам хлебушко. Хотя это и очень сложно и трудно, но это будет.
Дета моя любимая! Напиши мне, как ты себя чувствуешь. Бережешь ли себя. Береги себя детенька елико возможно. Береги нашего ребёнка. Вынесешь ли ты все трудности, ведь их так много будет. Любонька моя, не сердись, если в дальнейшем будут от меня коротенькие записочки с двумя словами - жив-здоров. Время очень ограниченное и столько свободных минут я не всегда смогу вырвать .
<нрзб> крепко крепко тебя целую и обнимаю мой друг моя любимая.
(Приписка сверху той же страницы кверх ногами) Целуй маму Котю и детвору.
(Приписка сбоку страницы) Пришли адрес Исака и Нюры.
(Приписка сверху первой страницы кверх ногами) Еще раз крепко крепко тебя целую. Всеми мыслями с тобой. Твой Юрка.
......
Несмотря на отсутствие в письме фамилий и адресов, по номеру полевой почты удалось установить, что принадлежала она 115 стрелковой дивизии. Про её трагическую судьбу известно много: достаточно сказать, что отступая с Карельского перешейка под угрозой окружения и эвакуировавшись морем в Кронштадт из Койвисто (Приморска), через три дня, в ночь на 20 сентября 1941 г. без поддержки танков, авиации и артиллерии, без табельных средств переправы, дивизия будет брошена на Невский пятачок. Она выстоит в этом аду полтора месяца и на 5 ноября будет насчитывать всего 82 активных штыка. От целой дивизии останутся номер, печать и флаг.
Затем она была переформирована и отправлена через Ладогу в Войбокало , где с боями погнала немцев от Тихвина за Волхов и во второй половине декабря в составе 54-й армии уже наступает на городок Кириши. Именно этим объясняется неразбериха с адресом Юры, так как Волховский фронт только две недели, как сформирован, почта и службы обеспечения реорганизуются в походном порядке.
Мы не знаем, с какого момента Юрий (или Георгий, или Егор) находится в дивизии, но судя по его замечанию, что в серьёзных переделках ещё не бывал, он мог быть в составе недавнего пополнения из Ленинграда.
Должность его, младший политрук, предполагала активное нахождение на передовой. Его задача - укреплять дисциплину и одновременно дублировать функции командира подразделения, согласуя все его приказы.
Юра видит опустошенную землю, где полтора месяца хозяйничали немцы - это первая отвоёванная обратно территория в ходе войны. Перед занятой немцами деревней Ларионов Остров и расположились позиции 115 стрелковой дивизии на конец декабря-начало января.
Краткий боевой путь 115 сд. Отчеты о боевых действиях. стр.2. ЦАМО, Фонд: 1316
Находы, Дуплево, Ларионов остров - эти названия остались лишь на памятнике погибшим деревням в райцентре Кириши. Ныне на месте деревень заросшие поля и пустоши.
Памятник погибшим деревням Киришского района. Кириши, Ленинградская область.
К концу декабря основные силы 16-й немецкой армии без катастрофических потерь отступили от Тихвина за реку Волхов, соединяющую озеро Ильмень у Новгорода и Ладогу, но в их руках остались два плацдарма на восточном берегу, которые они защищали для повторного наступления на Тихвин и реку Свирь, на рубеже которой стояла финская армия, блокировавшая Ленинград с Севера. Таким образом, могло бы быть замкнуто двойное кольцо блокады вокруг города. Образовались своего рода новые «Невские пятачки», только уже немецкие и на Волхове. Первый находился на территории современного города Кириши у железнодорожного моста, простираясь на 4 километра по фронту и на 2 километра в глубину. За овладение им и развернулась ожесточённая борьба. Ларионов остров - самая северная точка этого выступа.
Трупы, которые уже не замечает Юра, до сих пор лежат по окрестным лесам и рощам под слоем дёрна. Каждый год тут находят останки бойцов и обнаруживают новые братские могилы.
Хотя военной цензурой запрещалось упоминать географические наименования, номера частей, фамилии командиров, и ничего из этого в письме Юры не упоминается, но сегодня из рассекреченных архивных документов мы можем приблизительно определить место Юриной палатки, где он пишет письмо: неподалёку от штаба дивизии в лесу, где флажок 115. Схема связи составлена на 8 часов как раз 3 января 1942 года. Примечательна рецензия комдива Грибова в углу: «Схема говорит о том, что мало над ней думали».
Схема организации связи 115 сд. Архив: ЦАМО, Фонд: 1316
Юрино письмо дышит оптимизмом, он только что видел, как враг отступает, и уверен, что задержка у Ларионова Острова временная, наступление скоро продолжится, и победа не за горами. Предчувствия его верные: через четыре дня, 7 января начнётся наступление на Старую Руссу, завершившееся через месяц окружением целого немецкого корпуса под Демьянском в Новгородской области. А через пять дней, 8 января, начнётся Ржевско-Вяземская наступательная операция в продолжение битвы за Москву.
Возможно, в силу своей должности политруководителя Юра очень точно почувствовал вместе с солдатской массой психологический перелом в восприятии войны - страх позади, трудности и ужасы привычны, надо продолжать делать тяжёлую работу. Сравнение себя с альпинистом показательно - вершины ещё не видно, горы опасны и круты, но путь к ней уже угадывается и преодолим.
Это мы знаем теперь, что Волховский фронт встал здесь надолго, что впереди ещё два года страшнейших боёв в сырых лесах и незамерзающих болотах, что в попытках деблокировать Ленинград весной сгинет за Волховом Вторая ударная армия, а названия лежащих в 15-20 км от Юры полустанков Погостье и Жарок станут синонимами кровавой мясорубки, в которой погибнут десятки тысяч советских солдат.
С надеждой на лучшее, Юра уверяет жену, что в Ленинград вот-вот потечёт «хлебушко». Он опять прав: 25 декабря, неделю назад, впервые была сделана прибавка хлебного пайка: рабочим - на 100 граммов, остальным ‑ на 75. Но именно январь и февраль первой зимы 1942 г. в холодном осаждённом городе станут самыми трагичными месяцами Блокады.
Вот, пожалуй и всё, что нам по силам выяснить из этого письма.
Из самого того факта, что письмо сохранилось, и через 80 лет мы читаем его в Петербурге, можно осторожно предположить, что жена Юры не погибла, что письмо оказалось у бабы Люды на барахолке лишь при поколении внуков или правнуков Туси (Наташи).
Что же до судьбы самого Юры, то статистически его шансы остаться в живых малы. На 27 марта 1942 года в 115 сд осталось всего 507 активных штыков из порядка десятка тысяч списочного состава.
В ночь на 4 октября 1943 года немецкие войска оставили Киришский плацдарм и отступили. Городок Кириши был освобождён. От него не осталось ничего, кроме руин бывшей котельной игрушечной фабрики, стоящих ныне как памятник. В каждой из окрестных деревень вокруг города есть воинское кладбище, прибавляющиеся новыми захоронениями каждый год. Ближайшее к дислокации Юры - в маленькой деревне Оломна. Здесь только на мемориальных досках - имена 537 человек, остальные неизвестны.
Дервня Оломна. Братская могила советских воинов
Ещё из недавних сообщений:
«2 февраля 2020 года поисковиками отряда ВПО «Дружина» возле урочища Ларионов Остров в засыпанной воронке на поле, рядом с карьером по добыче песка обнаружены останки двенадцати военнослужащих Красной Армии. При поверхностном осмотре выяснилось, что один из погибших находился в звании младшего политрука. Также в яме нашли один стандартный гранёный медальон, но бланк в нём уже сгнил«.
Урочище Ларионов остров. Поле.
Очередь за овощными семенами и землей в цветочный магазин, 1942 год.
Среди множества разных случайных писем и документов военной поры я отобрал пять. Они расположены в хронологической последовательности и никак не связаны между собой, разве что все по-своему повествуют о сопряжениях жизни фронта и тыла.
1. Письмо жене. Волховский фронт, январь 1942 г.
(Эти два потёртых листочка без конверта любезно подарила мне баба Люда с блошиного рынка у станции Удельная в качестве компенсации за то, что они оказались единственным письмом среди кучи современных праздничных открыток в большом чемодане, с трудом откопанным из дальнего угла её склада-контейнера.)
3/I-42 г
Здравствуй мой дорогой любимый Тусёнок!
Вот и год уже 42. Получила ли ты поздравление с днём рождения и Новым годом? На всякий случай поздравляю тебя ещё раз. И желаю всего самого желанного, всего самого хорошего в 42 году. Любонька моя, ведь я от тебя ещё ничего не имею. Конечно, я не обвиняю тебя, но безпокоюсь и волнует меня очень отсутствие возможности связаться со мной. Я всё ещё не знаю своего более точного адреса, поэтому если ты будешь писать по адресу 456 почт. пол. стан. штадив мл. полит. мне, то я могу и не получить этого письма, но ты всё же пиши, не поленись.
Пишу сидя в палатке, довольно холодно, поэтому и почерк такой. Дета моя! Больше всего меня волнует это отсутствие пока что какой-либо возможности (до выяснения моего точного адреса и до 15 января) послать тебе аттестат и хоть сколько-нибудь денег. Их у меня всего 6 руб. и получу я только числа 15-17. Как только получу и то и другое, естественно, сразу же вышлю, аттестат пошлю ценным письмом. Будем надеяться, что он не пропадёт.
Ну о себе писать что же? Вообще, жизнь несколько напоминает жизнь альпиниста, застигнутого обвалом на маленьком скалистом участке. Снег, холод и т.д. Спишь не более 20-30 минут подряд. Потом уже начинаешь замерзать, мчишься к печке отогреваться. Всё это мне уже было знакомо, кормёжка хорошая, курить только пока нечего, а так в этом отношении всё прилично более или менее. Сравнительно, конечно, ну хотя бы с Ленинградской жратвой.
Ну а в отношении всех других ощущений и переживаний, их столько, что не только написать, но и рассказать слов не хватит. Раньше я не мог, например, видеть кровь и трупы, а теперь я их просто не замечаю.
Раньше я не знал безразличия, приходящего на смену животному страху, кот. нужно всем усилием воли сдержать и победить, и вот когда победишь страх, то становится безразлично. Уже не думаешь о своей шкурёнке. Я, правда, не был ещё в больших переделках. Но верю, что и в настоящей большой переделке я сумею победить страх. Ну что еще можно сказать о себе, пожалуй, больше нечего.
Безумно хочется видеть тебя, утешить, убаюкать, успокоить. Когда-нибудь да будет конец последнему немцу. Эх, Тусик! Ты не представляешь себе всех тех ужасов, кот. творят немцы. Когда попадаешь в село, кот. было у немцев, волосы становятся дыбом. Это даже не звери. Звери - самые кровожадные - ангелы по сравнению с этими "людьми высшей расы". Что можно сказать ещё, кроме того, что каждое "деяние" вызывает только одно желание - это уничтожать. Я видел деревни, сравненные с землёй. Я видел трупы тех, кто побывал в их руках.
Тусёнок! Я ехал через Ладожское озеро, нас бомбили и обстреливали гансы. Мы, Ленинградцы, должны быть безумно благодарны всем тем, кто работает на этой трассе. Работа на ней это подлинный героизм. Каждый кусочек Ленинградского хлеба это результат колоссального труда этих людей. Ну да говорят в Л-де уже прибавили хлеба и вам полегче стало. Ничего, скоро потечёт к вам хлебушко. Хотя это и очень сложно и трудно, но это будет.
Дета моя любимая! Напиши мне, как ты себя чувствуешь. Бережешь ли себя. Береги себя детенька елико возможно. Береги нашего ребёнка. Вынесешь ли ты все трудности, ведь их так много будет. Любонька моя, не сердись, если в дальнейшем будут от меня коротенькие записочки с двумя словами - жив-здоров. Время очень ограниченное и столько свободных минут я не всегда смогу вырвать .
<нрзб> крепко крепко тебя целую и обнимаю мой друг моя любимая.
(Приписка сверху той же страницы кверх ногами) Целуй маму Котю и детвору.
(Приписка сбоку страницы) Пришли адрес Исака и Нюры.
(Приписка сверху первой страницы кверх ногами) Еще раз крепко крепко тебя целую. Всеми мыслями с тобой. Твой Юрка.
......
Несмотря на отсутствие в письме фамилий и адресов, по номеру полевой почты удалось установить, что принадлежала она 115 стрелковой дивизии. Про её трагическую судьбу известно много: достаточно сказать, что отступая с Карельского перешейка под угрозой окружения и эвакуировавшись морем в Кронштадт из Койвисто (Приморска), через три дня, в ночь на 20 сентября 1941 г. без поддержки танков, авиации и артиллерии, без табельных средств переправы, дивизия будет брошена на Невский пятачок. Она выстоит в этом аду полтора месяца и на 5 ноября будет насчитывать всего 82 активных штыка. От целой дивизии останутся номер, печать и флаг.
Затем она была переформирована и отправлена через Ладогу в Войбокало , где с боями погнала немцев от Тихвина за Волхов и во второй половине декабря в составе 54-й армии уже наступает на городок Кириши. Именно этим объясняется неразбериха с адресом Юры, так как Волховский фронт только две недели, как сформирован, почта и службы обеспечения реорганизуются в походном порядке.
Мы не знаем, с какого момента Юрий (или Георгий, или Егор) находится в дивизии, но судя по его замечанию, что в серьёзных переделках ещё не бывал, он мог быть в составе недавнего пополнения из Ленинграда.
Должность его, младший политрук, предполагала активное нахождение на передовой. Его задача - укреплять дисциплину и одновременно дублировать функции командира подразделения, согласуя все его приказы.
Юра видит опустошенную землю, где полтора месяца хозяйничали немцы - это первая отвоёванная обратно территория в ходе войны. Перед занятой немцами деревней Ларионов Остров и расположились позиции 115 стрелковой дивизии на конец декабря-начало января.
Краткий боевой путь 115 сд. Отчеты о боевых действиях. стр.2. ЦАМО, Фонд: 1316
Находы, Дуплево, Ларионов остров - эти названия остались лишь на памятнике погибшим деревням в райцентре Кириши. Ныне на месте деревень заросшие поля и пустоши.
Памятник погибшим деревням Киришского района. Кириши, Ленинградская область.
К концу декабря основные силы 16-й немецкой армии без катастрофических потерь отступили от Тихвина за реку Волхов, соединяющую озеро Ильмень у Новгорода и Ладогу, но в их руках остались два плацдарма на восточном берегу, которые они защищали для повторного наступления на Тихвин и реку Свирь, на рубеже которой стояла финская армия, блокировавшая Ленинград с Севера. Таким образом, могло бы быть замкнуто двойное кольцо блокады вокруг города. Образовались своего рода новые «Невские пятачки», только уже немецкие и на Волхове. Первый находился на территории современного города Кириши у железнодорожного моста, простираясь на 4 километра по фронту и на 2 километра в глубину. За овладение им и развернулась ожесточённая борьба. Ларионов остров - самая северная точка этого выступа.
Трупы, которые уже не замечает Юра, до сих пор лежат по окрестным лесам и рощам под слоем дёрна. Каждый год тут находят останки бойцов и обнаруживают новые братские могилы.
Хотя военной цензурой запрещалось упоминать географические наименования, номера частей, фамилии командиров, и ничего из этого в письме Юры не упоминается, но сегодня из рассекреченных архивных документов мы можем приблизительно определить место Юриной палатки, где он пишет письмо: неподалёку от штаба дивизии в лесу, где флажок 115. Схема связи составлена на 8 часов как раз 3 января 1942 года. Примечательна рецензия комдива Грибова в углу: «Схема говорит о том, что мало над ней думали».
Схема организации связи 115 сд. Архив: ЦАМО, Фонд: 1316
Юрино письмо дышит оптимизмом, он только что видел, как враг отступает, и уверен, что задержка у Ларионова Острова временная, наступление скоро продолжится, и победа не за горами. Предчувствия его верные: через четыре дня, 7 января начнётся наступление на Старую Руссу, завершившееся через месяц окружением целого немецкого корпуса под Демьянском в Новгородской области. А через пять дней, 8 января, начнётся Ржевско-Вяземская наступательная операция в продолжение битвы за Москву.
Возможно, в силу своей должности политруководителя Юра очень точно почувствовал вместе с солдатской массой психологический перелом в восприятии войны - страх позади, трудности и ужасы привычны, надо продолжать делать тяжёлую работу. Сравнение себя с альпинистом показательно - вершины ещё не видно, горы опасны и круты, но путь к ней уже угадывается и преодолим.
Это мы знаем теперь, что Волховский фронт встал здесь надолго, что впереди ещё два года страшнейших боёв в сырых лесах и незамерзающих болотах, что в попытках деблокировать Ленинград весной сгинет за Волховом Вторая ударная армия, а названия лежащих в 15-20 км от Юры полустанков Погостье и Жарок станут синонимами кровавой мясорубки, в которой погибнут десятки тысяч советских солдат.
С надеждой на лучшее, Юра уверяет жену, что в Ленинград вот-вот потечёт «хлебушко». Он опять прав: 25 декабря, неделю назад, впервые была сделана прибавка хлебного пайка: рабочим - на 100 граммов, остальным ‑ на 75. Но именно январь и февраль первой зимы 1942 г. в холодном осаждённом городе станут самыми трагичными месяцами Блокады.
Вот, пожалуй и всё, что нам по силам выяснить из этого письма.
Из самого того факта, что письмо сохранилось, и через 80 лет мы читаем его в Петербурге, можно осторожно предположить, что жена Юры не погибла, что письмо оказалось у бабы Люды на барахолке лишь при поколении внуков или правнуков Туси (Наташи).
Что же до судьбы самого Юры, то статистически его шансы остаться в живых малы. На 27 марта 1942 года в 115 сд осталось всего 507 активных штыков из порядка десятка тысяч списочного состава.
В ночь на 4 октября 1943 года немецкие войска оставили Киришский плацдарм и отступили. Городок Кириши был освобождён. От него не осталось ничего, кроме руин бывшей котельной игрушечной фабрики, стоящих ныне как памятник. В каждой из окрестных деревень вокруг города есть воинское кладбище, прибавляющиеся новыми захоронениями каждый год. Ближайшее к дислокации Юры - в маленькой деревне Оломна. Здесь только на мемориальных досках - имена 537 человек, остальные неизвестны.
Дервня Оломна. Братская могила советских воинов
Ещё из недавних сообщений:
«2 февраля 2020 года поисковиками отряда ВПО «Дружина» возле урочища Ларионов Остров в засыпанной воронке на поле, рядом с карьером по добыче песка обнаружены останки двенадцати военнослужащих Красной Армии. При поверхностном осмотре выяснилось, что один из погибших находился в звании младшего политрука. Также в яме нашли один стандартный гранёный медальон, но бланк в нём уже сгнил«.
Урочище Ларионов остров. Поле.