Из практики казней при Сталине. Москва.
Массовые казни людей в Москве во время Большого террора и позже (вплоть до смерти Сталина) проходили на подмосковных так называемых «полигонах НКВД» Бутово и Коммунарка. Основная часть расстрелов началась летом 1937 г. и наибольшая их интенсивность пришлась на вторую половину 1937 г. Первое время был задействован только полигон Бутово, но в связи с резко возросшим потоком приговоренных к смертной казни, пришлось задействовать новую площадку - полигон Коммунарка.
В 1937 году путь из московских тюрем на расстрельные полигоны для приговоренных начинался с подписи комиссара госбезопасности 1-го ранга С. Ф. Реденса. Журналист А. А. Мильчаков, чей отец был лично знаком с комиссаром, рассказывал домашним, что к Реденсу иной раз приезжали со списками приговоренных к ВМН даже на дом, и он за стаканом чая распределял людей по зонам и утверждал очередность расстрелов. Высокопоставленных военных и партийно-советских деятелей расстреливали одно время прямо в здании Верховного Суда СССР по адресу: Москва, ул. Никольская, 23.
На полигонах НКВД с технической точки зрения все было организовано следующим образом: приговоренных к месту казни привозили в фургонах с надписью «Хлеб». Ночью расстрельная команда, состоящая из сотрудников НКВД, осуществляла умерщвление людей партиями с помощью нехитрого, но надежного приспособления - револьверов «Наган». Единственным средством механизации процесса был экскаватор, который заранее отрывал рвы и, после их заполнения, засыпал их слоем земли. После «трудовой вахты» палачам накрывали стол с обильным количеством водки. Кроме того, они мародерничали, снимая одежду и ценные вещи с трупов. Вот выдержка из следственного документа по делу Берга Исая Давидовича, бывшего начальника административно-хозяйственного отдела УНКВД Московской области: «Берг тогда являлся начальником оперативной группы по приведению в исполнение решений „тройки“ НКВД МО. С его участием были созданы автомашины - так называемые „душегубки“. В этих автомашинах перевозили арестованных, приговоренных к расстрелу, и по пути следования к месту исполнения приговора они травились газом.»
Так ли это, до сих пор полной ясности нет: часть бывших сотрудников НКВД утверждает, что данные устройства были предназначены для применения только в случае возникновения бунта в машине в процессе перевозки. Имущество арестованных расхищалось под руководством Берга. В 1938 г. Берг был арестован и впоследствии расстрелян, как и подавляющее большинство сотрудников этих полигонов. Арест для «почетного чекиста» Берга был полнейшей неожиданностью. До декабря 1938 г. его допрашивали без протоколов, т. к. он не признавался, что является участником контрреволюционной организации, существующей в Управлении НКВД МО. В начале зимы за него принялись как следует: поставили на «конвейер». Допросы продолжались почти без перерыва с 13 по 29 декабря 1938 г. Вскоре следователя Тительмана, который вел дело Берга, самого арестовали и теперь требовали у Берга уже показаний на то, как именно Тительман его допрашивал, и Берг «признавался», что Тительман хотел «смягчить» его, Берга, «вражескую работу в органах» и склонял к признанию вины лишь в бытовых преступлениях. После ареста Тительмана дело Берга вел следователь Пущин, затем Сафронов и др. По свидетельству следователя Харитонова, Сафронов избивал Берга резиновой дубинкой, которую обычно носил в портфеле вместе с бумагами и завтраком.
По делу Берга сохранились показания свидетелей. Свидетель Викторов, работавший под руководством Берга на Бутовском полигоне, показывал:
«При приведении приговоров в исполнение я выполнял службу по охране территории, где производились расстрелы, и занимался уборкой расстрелянных. Расстрел производился специальной группой. Из этой группы я помню Шинина Сергея Александровича, Чеснокова Федора Яковлевича и Ильина Илью. Берг возглавлял эту группу. Осужденных доставляли к месту исполнения в машинах по 40−50 человек, некоторые из них доставлялись в майках и трусах. Ежедневно, а иногда через день расстреливалось по 200−300, а иногда и по 400 человек. Кто раздевал арестованных, я не знаю. Других нарушений я не замечал."
Из показаний свидетеля Чеснокова:
"Примерно раз в неделю он (Берг) приезжал на территорию, где производились расстрелы, осматривал хозяйство, помещение столовой и общежития. Что еще он там делал, я не знаю." На вопрос следователя о «душегубках», Чесноков ответил, что он знал о специальных автомашинах для доставки к месту расстрела осужденных. «Эти машины были оборудованы заглушками, при помощи которых можно было пускать газ в кузов. Это было сделано для обеспечения безопасности при доставке осужденных к месту расстрела, то есть, на случай возникновения бунта в машине. Применялось ли это средство для усмирения осужденных, мне не известно."
Документально известно о труднообъяснимых избиениях некоторых осужденных, производимых перед самым расстрелом. Причиной избиений, по мнению сотрудников госбезопасности, могла быть, во-первых, «нейтрализация» большой массы людей перед ничтожной горсткой исполнителей, во-вторых, выполнение приказа высшего начальства, которое требовало молчания от приговоренного к смерти. Дело в том, что некоторые во время исполнения приговора позволяли себе крикнуть: «Да здравствует товарищ Сталин!»
"Когда я доложил ему (Якубовичу), что при расстрелах имеются случаи, что осужденные приветствуют Сталина, то он на это мне сказал, что я должен буду не допускать таких явлений в дальнейшем, - показывал на допросе Берг, - и у работников в опергруппе я должен поднимать настроение, стараться показать им, что люди, которых они стреляют - враги…."
Приказано было добиться, чтобы «враги народа» в момент осуществления высшей революционной справедливости своими приветствиями не «марали имя вождя». Наконец, избиения перед самым расстрелом носили еще и какой-то личностный заказной характер. Берия, в частности, поручал своим заплечных дел мастерам - Родосу и Эсаулову зверски избивать перед расстрелом некоторых известных политических деятелей.
Местом казни для советских военных, приговоренных Военной коллегией Верховного суда СССР, стал, в основном, полигон Коммунарка. Здесь лежат более 500 советских военачальников высокого ранга, большинство приговоренных к смертной казни партийных и советских деятелей, директора предприятий, ведущие инженеры и конструкторы, высокопоставленные иностранцы. По заключению экспертной комиссии ФСБ, датированному 1993 г., на Коммунарке покоится прах от 10 до 14 тысяч человек, из них поименно известны около 5 тысяч. Всего же, по данным ФСБ, в Москве в 1937-1941 гг. было расстреляно около 32 тысяч человек по делам, которые велись органами НКВД-НКГБ. Из них - не менее 29 тысяч в 1937-1938 гг. Эти цифры установлены из предписаний на расстрелы и из актов о приведении приговоров в исполнение, хранящихся в архиве Управления ФСБ РФ по г. Москве и Московской области, а также в Центральном архиве ФСБ РФ. В списках людей, казненных на Коммунарке, политические и общественные деятели Литвы, Латвии, Эстонии, видные деятели коммунистических движений Германии, Румынии, Франции, Турции, Болгарии, Финляндии, Венгрии. Правительство Монголии (глава правительства А. Амар, а также 28 министров и сотрудников) было здесь уничтожено в полном составе в один день - 10 июля 1941 г. Самый масштабный расстрел на Коммунарке был проведен 16 октября 1941, когда возникла угроза захвата Москвы немцами.
На объект «Коммунарка» попадали представители партийного руководства и советской номенклатуры, офицеры РККА, инженеры, деятели культуры и искусства, работники НКВД, а на объекте «Бутово» расстреливались все остальные: рабочие, крестьяне, священники, кулаки, уголовники, бывшие белогвардейцы и прочие «антисоветские элементы». Больше всего людей было там расстреляно 28 февраля 1938 года - 562 человека. На февраль 1938 года пришёлся пик расстрелов, что связано с дополнительной квотой на расстрел 4000 человек, утверждённой Политбюро ЦК ВКП (б) 31 января только для Московской области.
Мемориал в Бутово
Источники:
http://artofwar.ru/w/woroshenx_a_p/text_0200-1.shtml
https://ru.wikipedia.org/wiki/Коммунарка_(расстрельный_полигон)
https://ru.wikipedia.org/wiki/Бутовский_полигон
В 1937 году путь из московских тюрем на расстрельные полигоны для приговоренных начинался с подписи комиссара госбезопасности 1-го ранга С. Ф. Реденса. Журналист А. А. Мильчаков, чей отец был лично знаком с комиссаром, рассказывал домашним, что к Реденсу иной раз приезжали со списками приговоренных к ВМН даже на дом, и он за стаканом чая распределял людей по зонам и утверждал очередность расстрелов. Высокопоставленных военных и партийно-советских деятелей расстреливали одно время прямо в здании Верховного Суда СССР по адресу: Москва, ул. Никольская, 23.
На полигонах НКВД с технической точки зрения все было организовано следующим образом: приговоренных к месту казни привозили в фургонах с надписью «Хлеб». Ночью расстрельная команда, состоящая из сотрудников НКВД, осуществляла умерщвление людей партиями с помощью нехитрого, но надежного приспособления - револьверов «Наган». Единственным средством механизации процесса был экскаватор, который заранее отрывал рвы и, после их заполнения, засыпал их слоем земли. После «трудовой вахты» палачам накрывали стол с обильным количеством водки. Кроме того, они мародерничали, снимая одежду и ценные вещи с трупов. Вот выдержка из следственного документа по делу Берга Исая Давидовича, бывшего начальника административно-хозяйственного отдела УНКВД Московской области: «Берг тогда являлся начальником оперативной группы по приведению в исполнение решений „тройки“ НКВД МО. С его участием были созданы автомашины - так называемые „душегубки“. В этих автомашинах перевозили арестованных, приговоренных к расстрелу, и по пути следования к месту исполнения приговора они травились газом.»
Так ли это, до сих пор полной ясности нет: часть бывших сотрудников НКВД утверждает, что данные устройства были предназначены для применения только в случае возникновения бунта в машине в процессе перевозки. Имущество арестованных расхищалось под руководством Берга. В 1938 г. Берг был арестован и впоследствии расстрелян, как и подавляющее большинство сотрудников этих полигонов. Арест для «почетного чекиста» Берга был полнейшей неожиданностью. До декабря 1938 г. его допрашивали без протоколов, т. к. он не признавался, что является участником контрреволюционной организации, существующей в Управлении НКВД МО. В начале зимы за него принялись как следует: поставили на «конвейер». Допросы продолжались почти без перерыва с 13 по 29 декабря 1938 г. Вскоре следователя Тительмана, который вел дело Берга, самого арестовали и теперь требовали у Берга уже показаний на то, как именно Тительман его допрашивал, и Берг «признавался», что Тительман хотел «смягчить» его, Берга, «вражескую работу в органах» и склонял к признанию вины лишь в бытовых преступлениях. После ареста Тительмана дело Берга вел следователь Пущин, затем Сафронов и др. По свидетельству следователя Харитонова, Сафронов избивал Берга резиновой дубинкой, которую обычно носил в портфеле вместе с бумагами и завтраком.
По делу Берга сохранились показания свидетелей. Свидетель Викторов, работавший под руководством Берга на Бутовском полигоне, показывал:
«При приведении приговоров в исполнение я выполнял службу по охране территории, где производились расстрелы, и занимался уборкой расстрелянных. Расстрел производился специальной группой. Из этой группы я помню Шинина Сергея Александровича, Чеснокова Федора Яковлевича и Ильина Илью. Берг возглавлял эту группу. Осужденных доставляли к месту исполнения в машинах по 40−50 человек, некоторые из них доставлялись в майках и трусах. Ежедневно, а иногда через день расстреливалось по 200−300, а иногда и по 400 человек. Кто раздевал арестованных, я не знаю. Других нарушений я не замечал."
Из показаний свидетеля Чеснокова:
"Примерно раз в неделю он (Берг) приезжал на территорию, где производились расстрелы, осматривал хозяйство, помещение столовой и общежития. Что еще он там делал, я не знаю." На вопрос следователя о «душегубках», Чесноков ответил, что он знал о специальных автомашинах для доставки к месту расстрела осужденных. «Эти машины были оборудованы заглушками, при помощи которых можно было пускать газ в кузов. Это было сделано для обеспечения безопасности при доставке осужденных к месту расстрела, то есть, на случай возникновения бунта в машине. Применялось ли это средство для усмирения осужденных, мне не известно."
Документально известно о труднообъяснимых избиениях некоторых осужденных, производимых перед самым расстрелом. Причиной избиений, по мнению сотрудников госбезопасности, могла быть, во-первых, «нейтрализация» большой массы людей перед ничтожной горсткой исполнителей, во-вторых, выполнение приказа высшего начальства, которое требовало молчания от приговоренного к смерти. Дело в том, что некоторые во время исполнения приговора позволяли себе крикнуть: «Да здравствует товарищ Сталин!»
"Когда я доложил ему (Якубовичу), что при расстрелах имеются случаи, что осужденные приветствуют Сталина, то он на это мне сказал, что я должен буду не допускать таких явлений в дальнейшем, - показывал на допросе Берг, - и у работников в опергруппе я должен поднимать настроение, стараться показать им, что люди, которых они стреляют - враги…."
Приказано было добиться, чтобы «враги народа» в момент осуществления высшей революционной справедливости своими приветствиями не «марали имя вождя». Наконец, избиения перед самым расстрелом носили еще и какой-то личностный заказной характер. Берия, в частности, поручал своим заплечных дел мастерам - Родосу и Эсаулову зверски избивать перед расстрелом некоторых известных политических деятелей.
Местом казни для советских военных, приговоренных Военной коллегией Верховного суда СССР, стал, в основном, полигон Коммунарка. Здесь лежат более 500 советских военачальников высокого ранга, большинство приговоренных к смертной казни партийных и советских деятелей, директора предприятий, ведущие инженеры и конструкторы, высокопоставленные иностранцы. По заключению экспертной комиссии ФСБ, датированному 1993 г., на Коммунарке покоится прах от 10 до 14 тысяч человек, из них поименно известны около 5 тысяч. Всего же, по данным ФСБ, в Москве в 1937-1941 гг. было расстреляно около 32 тысяч человек по делам, которые велись органами НКВД-НКГБ. Из них - не менее 29 тысяч в 1937-1938 гг. Эти цифры установлены из предписаний на расстрелы и из актов о приведении приговоров в исполнение, хранящихся в архиве Управления ФСБ РФ по г. Москве и Московской области, а также в Центральном архиве ФСБ РФ. В списках людей, казненных на Коммунарке, политические и общественные деятели Литвы, Латвии, Эстонии, видные деятели коммунистических движений Германии, Румынии, Франции, Турции, Болгарии, Финляндии, Венгрии. Правительство Монголии (глава правительства А. Амар, а также 28 министров и сотрудников) было здесь уничтожено в полном составе в один день - 10 июля 1941 г. Самый масштабный расстрел на Коммунарке был проведен 16 октября 1941, когда возникла угроза захвата Москвы немцами.
На объект «Коммунарка» попадали представители партийного руководства и советской номенклатуры, офицеры РККА, инженеры, деятели культуры и искусства, работники НКВД, а на объекте «Бутово» расстреливались все остальные: рабочие, крестьяне, священники, кулаки, уголовники, бывшие белогвардейцы и прочие «антисоветские элементы». Больше всего людей было там расстреляно 28 февраля 1938 года - 562 человека. На февраль 1938 года пришёлся пик расстрелов, что связано с дополнительной квотой на расстрел 4000 человек, утверждённой Политбюро ЦК ВКП (б) 31 января только для Московской области.
Мемориал в Бутово
Источники:
http://artofwar.ru/w/woroshenx_a_p/text_0200-1.shtml
https://ru.wikipedia.org/wiki/Коммунарка_(расстрельный_полигон)
https://ru.wikipedia.org/wiki/Бутовский_полигон