Пора прекратить игру на Кавказе. Часть 4
Два фактора привели к возникновению мифа, что Южный Кавказ имеет глобальное значение: во-первых - желание видеть область как новый жизненно-важный энергетический коридор для Запада; во-вторых - желание видеть её как зону для расширения НАТО.
С точки зрения энергетики, Южный Кавказ - действительно важный транспортный коридор для нефти и газа Каспийского моря; у Азербайджана была серьёзная нужда в трубопроводах, независимых от России и Ирана. Нефть, перекаченная через трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, принесла Азербайджану миллиарды весьма необходимых долларов, и, несколько меньше, - Грузии. Каспийский газ уменьшил зависимость обеих стран от России. Но многие из западных политиков неправильно рассматривают трубопроводы как стратегическую игру с нулевой суммой. В 1990-х несколько новых энтузиастов Каспия поверили экстравагантным заявлениям о запасах нефти Каспийского моря, сравнимых с запасами Кувейта или Саудовской Аравии. Эти оценки, как позже оказалось, были чрезвычайно преувеличены. Парочка неудачных метафор сделала представление о вещах ещё более далеким от реальности. Слова "новый Великий шёлковый путь", протянувшийся от Средней Азии через Чёрное море, хотя и звучат романтически красиво, к сожалению, вызвали в воображении эру средневековых княжеств. И идея "Большой Игры", приравнивающая новый интерес к Южному Кавказу к борьбе за влияние между царской Россией и Великобританией в Средней Азии и Афганистане в 19-ом столетии, отбрасывала местных жителей в сторону, как пассивные объекты воздействия, не рассматривая их в качестве смертельных конкурентов Москвы. Эти метафоры необоснованно усилили надежды небольших стран на то, что они важны для Запада пока они противостоят России. Ретроспективно, стратегические стремления установить свои позиции, усилить свою роль в регионе, бежали впереди трезвой оценки своего места на европейской энергетической карте и её экономических потребностей.
Другая большая стратегическая иллюзия, предложенная Кавказу Западом, - продвижение НАТО в Грузию. Проблемой было не право Грузии присоединиться к НАТО, за это хорошим большинством проголосовала грузинская общественность на референдуме. Проблема была в том, является ли это активное продвижение политическим благом для Грузии или для НАТО? Теперь ясно, что не является. Оно не улучшало безопасность Грузии, и НАТО не было готово принять страну с неразвитыми вооружёнными силами, слабыми государственными институтами и двумя нерешёнными конфликтами на её территории. Как стало ясно в августе 2008-го, грузинский президент Михаил Саакашвили полагал, что у него было гораздо больше поддержки в Вашингтоне для его действий в Южной Осетии, чем это фактически было. Когда конфликт закончился, Грузия оказалась без Абхазии и Южной Осетии, и без плана действий относительно присоединения к членству в НАТО.
-------------------------------------------
С точки зрения энергетики, Южный Кавказ - действительно важный транспортный коридор для нефти и газа Каспийского моря; у Азербайджана была серьёзная нужда в трубопроводах, независимых от России и Ирана. Нефть, перекаченная через трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, принесла Азербайджану миллиарды весьма необходимых долларов, и, несколько меньше, - Грузии. Каспийский газ уменьшил зависимость обеих стран от России. Но многие из западных политиков неправильно рассматривают трубопроводы как стратегическую игру с нулевой суммой. В 1990-х несколько новых энтузиастов Каспия поверили экстравагантным заявлениям о запасах нефти Каспийского моря, сравнимых с запасами Кувейта или Саудовской Аравии. Эти оценки, как позже оказалось, были чрезвычайно преувеличены. Парочка неудачных метафор сделала представление о вещах ещё более далеким от реальности. Слова "новый Великий шёлковый путь", протянувшийся от Средней Азии через Чёрное море, хотя и звучат романтически красиво, к сожалению, вызвали в воображении эру средневековых княжеств. И идея "Большой Игры", приравнивающая новый интерес к Южному Кавказу к борьбе за влияние между царской Россией и Великобританией в Средней Азии и Афганистане в 19-ом столетии, отбрасывала местных жителей в сторону, как пассивные объекты воздействия, не рассматривая их в качестве смертельных конкурентов Москвы. Эти метафоры необоснованно усилили надежды небольших стран на то, что они важны для Запада пока они противостоят России. Ретроспективно, стратегические стремления установить свои позиции, усилить свою роль в регионе, бежали впереди трезвой оценки своего места на европейской энергетической карте и её экономических потребностей.
Другая большая стратегическая иллюзия, предложенная Кавказу Западом, - продвижение НАТО в Грузию. Проблемой было не право Грузии присоединиться к НАТО, за это хорошим большинством проголосовала грузинская общественность на референдуме. Проблема была в том, является ли это активное продвижение политическим благом для Грузии или для НАТО? Теперь ясно, что не является. Оно не улучшало безопасность Грузии, и НАТО не было готово принять страну с неразвитыми вооружёнными силами, слабыми государственными институтами и двумя нерешёнными конфликтами на её территории. Как стало ясно в августе 2008-го, грузинский президент Михаил Саакашвили полагал, что у него было гораздо больше поддержки в Вашингтоне для его действий в Южной Осетии, чем это фактически было. Когда конфликт закончился, Грузия оказалась без Абхазии и Южной Осетии, и без плана действий относительно присоединения к членству в НАТО.
-------------------------------------------