Блюдо одуванчиков
Порой бывает так, что за какими-то мелкими, глупыми, но прилипчивыми, как репей мыслями не замечаешь чего-то действительно важного и стоящего.
Вот сегодня, шла я себе спокойно по улице, думала о чем-то меланхоличном и ноющем, когда случайно подняла глаза от серого треснутого асфальта. И увидела небо.
Не просто увидела, нет, я поняла, что надо мною НЕБО. Как будто раньше даже не подозревала о его существовании. А тут ко мне пришло озарение, великое открытие, сбивающее с толку и разгоняющее испуганные мысли по углам.
Небо, оно есть, вот же, прямо над головой, плотно натянутое, тугое, по-осеннему матовое. Невероятное!
Уже немного выцвело после солнечного лета, стало не глубоко-синим, а бледно-голубым. Начало впитывать в свои поры белый, заготавливая его на зиму, сбивая в сливки снежных облаков, пряча лакомые запасы до поры до времени где-то в закромах.
А вот солнце светит ярко, и даже греет, разбивая мир на две реальности: холодную промозглую осень в тени, и многообещающую весну на солнцепеке. Настоящее чудо, ведь с утра была почти зима. По ночам, когда никто не видит еще нелепых и неуклюжих попыток, природа уже вовсю репетирует холод и стужу, заставляя людей спать под толстыми, тяжелыми одеялами. Всего лишь десяток часов назад я с удивлением смотрела на посидевшую от страха перед морозами траву, а теперь уже ни следа не осталось от первого инея, растворенного прощальными объятиями уезжающего лета.
И, показалось мне, будто время повернулось вдруг вспять, передумав пригонять в город зиму. Почудилось, будто небо вот уже завтра начнет выплевывать белый обратно в космос, снова покрывая город парадной, синей-синей шелковой простыней. Облака из тяжелых, жирных снежных лакомств превратятся в легкое воздушное безе. Трава приободрится, приподнимется над землею острыми кольями, листья излечатся от депрессии, сведя с тел своих нездоровые бурые пятна увядания, и зашелестят, подпевая вернувшемуся легкому и мягкому, как шелковый шарф, ветру. И время, разыгравшись, все будет бежать назад и назад, разогнавшись во весь дух. И промелькнет лето, словно размытое пятно, а за ним навалиться сладкими запахами весна. А там одуванчики, яркие, желтые, кричащие. Словно шумная детвора, высыпали на траву везде, повсюду, кричат, возятся, разлетаются пухом, смеются. Сложно не заметить. И время опомниться, затормозит, остановится, замрет ненадолго, осознавая, что натворило. Развернется и побежит еще быстрее прежнего, снова вперед, туда, где оставило обиженную скучающую осень. И уже не прекращая движения, задыхаясь первыми заморозками и шмыгая последними дождями, понуро побредет вперед. А там зима. Холодная, строгая, укладывающая спать мир, когда ему еще совсем не хочется.
Вот и я, шмыгая носом, замерзнув в тени, побрела дальше, вперед, вновь опустив глаза на асфальт. И мысли грустные выползли из углов, отряхнулись от пыли, и снова завели свою беседу.
Каблуки стучат по асфальту, машины шумят, люди бегут навстречу и выныривают из-за спины. Город живет, ворочается, ворчит - готовится пережить осень и заснуть к зиме.
Вот сегодня, шла я себе спокойно по улице, думала о чем-то меланхоличном и ноющем, когда случайно подняла глаза от серого треснутого асфальта. И увидела небо.
Не просто увидела, нет, я поняла, что надо мною НЕБО. Как будто раньше даже не подозревала о его существовании. А тут ко мне пришло озарение, великое открытие, сбивающее с толку и разгоняющее испуганные мысли по углам.
Небо, оно есть, вот же, прямо над головой, плотно натянутое, тугое, по-осеннему матовое. Невероятное!
Уже немного выцвело после солнечного лета, стало не глубоко-синим, а бледно-голубым. Начало впитывать в свои поры белый, заготавливая его на зиму, сбивая в сливки снежных облаков, пряча лакомые запасы до поры до времени где-то в закромах.
А вот солнце светит ярко, и даже греет, разбивая мир на две реальности: холодную промозглую осень в тени, и многообещающую весну на солнцепеке. Настоящее чудо, ведь с утра была почти зима. По ночам, когда никто не видит еще нелепых и неуклюжих попыток, природа уже вовсю репетирует холод и стужу, заставляя людей спать под толстыми, тяжелыми одеялами. Всего лишь десяток часов назад я с удивлением смотрела на посидевшую от страха перед морозами траву, а теперь уже ни следа не осталось от первого инея, растворенного прощальными объятиями уезжающего лета.
И, показалось мне, будто время повернулось вдруг вспять, передумав пригонять в город зиму. Почудилось, будто небо вот уже завтра начнет выплевывать белый обратно в космос, снова покрывая город парадной, синей-синей шелковой простыней. Облака из тяжелых, жирных снежных лакомств превратятся в легкое воздушное безе. Трава приободрится, приподнимется над землею острыми кольями, листья излечатся от депрессии, сведя с тел своих нездоровые бурые пятна увядания, и зашелестят, подпевая вернувшемуся легкому и мягкому, как шелковый шарф, ветру. И время, разыгравшись, все будет бежать назад и назад, разогнавшись во весь дух. И промелькнет лето, словно размытое пятно, а за ним навалиться сладкими запахами весна. А там одуванчики, яркие, желтые, кричащие. Словно шумная детвора, высыпали на траву везде, повсюду, кричат, возятся, разлетаются пухом, смеются. Сложно не заметить. И время опомниться, затормозит, остановится, замрет ненадолго, осознавая, что натворило. Развернется и побежит еще быстрее прежнего, снова вперед, туда, где оставило обиженную скучающую осень. И уже не прекращая движения, задыхаясь первыми заморозками и шмыгая последними дождями, понуро побредет вперед. А там зима. Холодная, строгая, укладывающая спать мир, когда ему еще совсем не хочется.
Вот и я, шмыгая носом, замерзнув в тени, побрела дальше, вперед, вновь опустив глаза на асфальт. И мысли грустные выползли из углов, отряхнулись от пыли, и снова завели свою беседу.
Каблуки стучат по асфальту, машины шумят, люди бегут навстречу и выныривают из-за спины. Город живет, ворочается, ворчит - готовится пережить осень и заснуть к зиме.