Децимация номер раз
Как говорил Большой Ух - не могу больше терпеть! Пааа-аааказываюсь!
Старый Палач принимается за работу и разбирает группу "Детей кукурузы". Первая пятерка готова - "Муравьед", "Та-мань", "Гост", "Семья", "Взгляни на себя, ангелок".
Для обиженых авторов, зарядивших персональные говнометы, предлагаю сперва ознакомиться с Манифестом Старого Палача. Ну а потом можно и стрелять, и колотить.
С ночи выпал снег, белый, липкий, скрипучий. С его появлением скрип как будто вошел в моду. Скрипят плохо смазанные петли казематных ворот. Скрипят новенькие хромовые сапоги. Наградной «Люгер» скрипит кобурой. Даже суставы поскрипывали, точно плохо смазанный механизм. Впрочем, суставы Старого Палача скрипели до того, как это стало мейнстримом.
Плац, засыпанный еще не утоптанной белой чистотой, стал шире, объемнее. Старый Палач шагает по тонкой, только что расчищенной тропке к щербатой кирпичной стене, где уже жмутся они - те, кто разбавит утреннюю белизну красным. Пар вырывается из разбитых ртов, взлетает, размывая испуганные лица, и кажется, что это не люди стоят босиком на снегу, а призраки. Безликие неупокоенные духи.
Услужливый адьютант подносит планшет. Тычет перьевой ручкой в фамилии. Каждая десятая, как всегда. Это, конечно, не по уставу, но так легче переносить унылую рутину повседневной работы. Веселее, что ли?
Старый Палач внимательно всматривается в аккуратные строчки: террористический акт на городской ярмарке, многочисленные жертвы, сухая жестокая статистика.
- Бомбист, - презрительно цедит Старый Палач. - А поставьте-ка его поближе к стеночке…
Муравьед
Вопросов к тексту, каешн, куча кучная, но один, самый страшный и неописуемый, как инопланетный ужас, стоит особняком и терзает мой бедный разум: вот это что вот сейчас было вот?! Блох бы с ним, с канцеляритом, коим густо пересыпан весь текст (почти полное отсутствие диалогов только усиливает впечатление, что читаешь отчет). Я сейчас о рассказе в целом.
Перловка:
как будто существо поласкало горло перед тем, как начать говорить. - у инопланетных тварей и ласки неземные.
Герой почти четыре страницы добирается до инопланетной твари по разрушенному торговому центру, по пути страдая, как юная тэпэшечка. Еще пара страниц занимает описание жуткой твари, которое можно свести к фразе «похож на муравьеда». Еще пара страниц на описание коварного плана главгера, который тоже умещается в пару строк. Ну и трагический финал, из которого непонятно, что ж там, блядь, произошло-то, в конце?
Очень долго, очень муторно, очень тяжеловесно. И вроде умеет автор слагать слова в предложения, но пока что не очень умело.
Гигантский инопланетный муравьед будет пожирать вас ровно шесть минут. И будьте уверенны, они покажутся вам вечностью. Как мне показалось вечностью время, потраченное на ваш рассказ.
Узкоглазый кривоногий коротышка старательно отводит глаза, переминается с ноги на ногу. Казах? Бурят?
- Японец, - подсказывает адъютант, переворачивая страницу. - Зарубил молодую пару в приграничном городке. Там еще слепой мальчишка был - чудом выжил.
Старый Палач нетерпеливо машет перчаткой, мол, ведите, тут все ясно.
Та-мань
Иппонская сказка про странствующего самурая, ищущего приключений на свою самурайскую жопу и, что характерно, находящего их. Может кого и прельщают изыски страны восходящего солнца, но мне все эти ветви сакуры, рыбацкие деревушки и прочие мечи работы мастера Мурамасы напоминают неумелую подделку. Автор интересуется темой, знает основные маркеры, но все равно получается сказка про Ивана-дурака, спьяну вырядившегося в кимоно. С той разницей, что в сказках про Ивана-Дурака есть смысл.
Перловка Рис
ее одежда была более нежели легкая
Краткий пересказ истории: странствующий самурай приезжает в зачуханную деревню, воротит нос от местных инвалидов, с каких-то хуев бегает впотьмах за незнакомым слепым мальчиком, влезает в дружный тройничек между кицунэ, каппой и несовершеннолетним, рубит всех нахуй, получает на свою самурайскую жопу проклятие и гордо удаляется в горбатое солнце. Я так и не понял ни мотивации главгера, ни мотивации злодеев, ни что там у них за замес был, ни почему именно Та-мань, хотя можно было взять любое другое название, да хотя бы Урюпинск, Урюпинск заебись - все вникуда. В сухом остатке имеем лишь псевдоиппонский колорит, и более-менее грамотный, хотя и неимоверно скучный, слог.
Пять мечей Мастера Муромасы в вашу самурайскую задницу. Что? Не надо столько? Извините, я их уже достал. А, как вы знаете, их нельзя убирать в ножны, пока они не отведают эт самое…
- А эти за что? - Старый Палач указывает на стоящих особняком двух невзрачных мужиков.
- Шпионы-с. Катались, вынюхивали разное. Возможно марафетчики, все чертей каких-то гоняли. И… есть предположение… - адъютант покраснел, как гимназистка, - что содомиты.
Старый Палач понимающе кивает. Вопросов нет. В расход.
Гост
Есть такие тексты, в которых сразу видишь профи высокого уровня. Этот текст не таков. Тут все вопит о том, что автор вот только-только научился складывать предложения в связный текст. Тут вам полный набор, излишняя метафоричность, избыточность, многословие. Много всего - описаний местности, описаний действий - осталось только описать, как герои совершают вдохи и выдохи. Проблема такого текста не в детализации, а в том, что детали не играют. Они не нужны. Автор так старательно избегает повторов, но хватает его только на то, чтобы разбавить "компаньонов" "партнерами".
Перловка:
за ним под разлапистой кроной сверкнула резная рабица - автор открывает для меня чудеса строительной индустрии. Карл Рабиц, наверняка неслабо удивился, узнав, что его творение может быть резным. Блядь, автор, это ж не наличники, в самом деле, и не вологодский палисад! Резная рабица! Резная, Карл!
Чувствуется, что автор старательно копирует Стивена Наше Все Кинга. Даже фамилии героев звучат, будто их придумал американский сценарист для третьесортного голивудского клюквенного трэша - мистер Sidelkin анд мистер Myaklin. Я уже не говорю, что вместо привычных Жигулей компаньоны партнеры приятели путешествуют на... та-дааам! - пикапе. Но копирование это неумелое, кривожопое и сумбурное. Если у кого-то возникнут к тексту вопросы (а их немало, и главный - нахуя такое писать?), то ответов на них вы не получите.
Рассказ вызывает единственную положительную эмоцию - когда, наконец, заканчивается. Но для топа этого недостаточно. Три ржавых штыря из кладбищенской ограды вам в брюхо, автор. На большее не рассчитывайте, и этого много.
- А здесь у нас целый преступный синдикат, - адъютант не упускает возможности блеснуть новомодным словечком. - Группа месмеристов подвергла гипнозу отставного военного. На пенсию позарились. Заставляли пожилого человека, - он вновь краснеет, - вступать в противоестественную связь. Довели до нервного срыва.
- Мошенничество, значит, - скучным голосом интересуется Старый Палач.
- Ну, так-то да, - кивает адъютант. - Но ведь могли и убить?
- Могли. Но не убили же. Придержите пока.
Поскрипывая снегом, сапогами и суставами, Старый Палач переходит к следующей фамилии.
Семья
Неплохая, в целом, история, страдающая от исполнения. Затянутое бытописание, канцелярит, неряшливый стиль. Ничего такого, чего нельзя вылечить переписыванием и правкой, но впечатление портит. Напоминает «Поединок» Киосы, сюжет так же построен на вывертах слабеющего старческого разума, но в итоге получаем совсем другого покемона, да и по качеству в разы хуже «Поединка».
Перловка
Знакомая на зубок комната погрузилась в полутьму - всего третье предложение, а ты уже понимаешь - вот где страхъ и ужасть! Главгер комнатный грызун! Вероятно мыш.
Еще один минус - просчитывается концовка легче легкого. Такую форму, кстати, - долгое затянутое вступление и резкий жесткий финал, - очень любит Макс Кабир, но тут уж слишком неаккуратно скроено. И хотел бы поставить больше, а не могу.
Семь пришельцев вылижут вашего дедушку… эммм… семь дедушек вылижут вашего пришельца… тьфу ты, пропасть, семь баллов, короче!
- Что-что он с ними делал?
Старый Палач повидал всякого, и переспрашивает лишь для проформы.
- Бил, насиловал, унижал. Клеймо на лбу выжег. Заставлял робы шить…
- Робы шить… - задумчиво бормочет Старый Палач, вспоминая недавний заказ на новые тюремные робы. - Робы - это серьезно. В расход.
Взгляни на себя, ангелок
Тут мы имеем литературную обработку реального случая. Мужик вырыл в гараже подвал и держал там пленниц - бил насиловал, заставлял работать. Обработка, чесгря, так себе. К реальным событиям, явлениям и людям надо относиться бережнее. Особенно учитывая, что в реальности все закончилось относительно хорошо.
Перловка
вытащил из штанов вспухшего «тюленя» - в этой фразе прекрасно все.
В сухом остатке имеем историю про насилие, насилие и еще раз насилие, окончившееся безумием. И насилием. Написанную, видимо, ради насилия над моими глазами и мозгом. Хотя, не исключаю, что в каком-нибудь сборнике Варго может и проканать. Ругать есть за что, но ошибки такие, излечимые, скажем. А вот запоминать этот рассказ, или, упаси боги, перечитывать - тут уж извините, не тянет. Пять лет пыток и насилия вам, автор. А по их истечению - жуткую, мучительную смерть. Насильственную.
На сегодня все. Всем спасибо, все не свободны.
Старый Палач принимается за работу и разбирает группу "Детей кукурузы". Первая пятерка готова - "Муравьед", "Та-мань", "Гост", "Семья", "Взгляни на себя, ангелок".
Для обиженых авторов, зарядивших персональные говнометы, предлагаю сперва ознакомиться с Манифестом Старого Палача. Ну а потом можно и стрелять, и колотить.
С ночи выпал снег, белый, липкий, скрипучий. С его появлением скрип как будто вошел в моду. Скрипят плохо смазанные петли казематных ворот. Скрипят новенькие хромовые сапоги. Наградной «Люгер» скрипит кобурой. Даже суставы поскрипывали, точно плохо смазанный механизм. Впрочем, суставы Старого Палача скрипели до того, как это стало мейнстримом.
Плац, засыпанный еще не утоптанной белой чистотой, стал шире, объемнее. Старый Палач шагает по тонкой, только что расчищенной тропке к щербатой кирпичной стене, где уже жмутся они - те, кто разбавит утреннюю белизну красным. Пар вырывается из разбитых ртов, взлетает, размывая испуганные лица, и кажется, что это не люди стоят босиком на снегу, а призраки. Безликие неупокоенные духи.
Услужливый адьютант подносит планшет. Тычет перьевой ручкой в фамилии. Каждая десятая, как всегда. Это, конечно, не по уставу, но так легче переносить унылую рутину повседневной работы. Веселее, что ли?
Старый Палач внимательно всматривается в аккуратные строчки: террористический акт на городской ярмарке, многочисленные жертвы, сухая жестокая статистика.
- Бомбист, - презрительно цедит Старый Палач. - А поставьте-ка его поближе к стеночке…
Муравьед
Вопросов к тексту, каешн, куча кучная, но один, самый страшный и неописуемый, как инопланетный ужас, стоит особняком и терзает мой бедный разум: вот это что вот сейчас было вот?! Блох бы с ним, с канцеляритом, коим густо пересыпан весь текст (почти полное отсутствие диалогов только усиливает впечатление, что читаешь отчет). Я сейчас о рассказе в целом.
Перловка:
как будто существо поласкало горло перед тем, как начать говорить. - у инопланетных тварей и ласки неземные.
Герой почти четыре страницы добирается до инопланетной твари по разрушенному торговому центру, по пути страдая, как юная тэпэшечка. Еще пара страниц занимает описание жуткой твари, которое можно свести к фразе «похож на муравьеда». Еще пара страниц на описание коварного плана главгера, который тоже умещается в пару строк. Ну и трагический финал, из которого непонятно, что ж там, блядь, произошло-то, в конце?
Очень долго, очень муторно, очень тяжеловесно. И вроде умеет автор слагать слова в предложения, но пока что не очень умело.
Гигантский инопланетный муравьед будет пожирать вас ровно шесть минут. И будьте уверенны, они покажутся вам вечностью. Как мне показалось вечностью время, потраченное на ваш рассказ.
Узкоглазый кривоногий коротышка старательно отводит глаза, переминается с ноги на ногу. Казах? Бурят?
- Японец, - подсказывает адъютант, переворачивая страницу. - Зарубил молодую пару в приграничном городке. Там еще слепой мальчишка был - чудом выжил.
Старый Палач нетерпеливо машет перчаткой, мол, ведите, тут все ясно.
Та-мань
Иппонская сказка про странствующего самурая, ищущего приключений на свою самурайскую жопу и, что характерно, находящего их. Может кого и прельщают изыски страны восходящего солнца, но мне все эти ветви сакуры, рыбацкие деревушки и прочие мечи работы мастера Мурамасы напоминают неумелую подделку. Автор интересуется темой, знает основные маркеры, но все равно получается сказка про Ивана-дурака, спьяну вырядившегося в кимоно. С той разницей, что в сказках про Ивана-Дурака есть смысл.
Перловка Рис
ее одежда была более нежели легкая
Краткий пересказ истории: странствующий самурай приезжает в зачуханную деревню, воротит нос от местных инвалидов, с каких-то хуев бегает впотьмах за незнакомым слепым мальчиком, влезает в дружный тройничек между кицунэ, каппой и несовершеннолетним, рубит всех нахуй, получает на свою самурайскую жопу проклятие и гордо удаляется в горбатое солнце. Я так и не понял ни мотивации главгера, ни мотивации злодеев, ни что там у них за замес был, ни почему именно Та-мань, хотя можно было взять любое другое название, да хотя бы Урюпинск, Урюпинск заебись - все вникуда. В сухом остатке имеем лишь псевдоиппонский колорит, и более-менее грамотный, хотя и неимоверно скучный, слог.
Пять мечей Мастера Муромасы в вашу самурайскую задницу. Что? Не надо столько? Извините, я их уже достал. А, как вы знаете, их нельзя убирать в ножны, пока они не отведают эт самое…
- А эти за что? - Старый Палач указывает на стоящих особняком двух невзрачных мужиков.
- Шпионы-с. Катались, вынюхивали разное. Возможно марафетчики, все чертей каких-то гоняли. И… есть предположение… - адъютант покраснел, как гимназистка, - что содомиты.
Старый Палач понимающе кивает. Вопросов нет. В расход.
Гост
Есть такие тексты, в которых сразу видишь профи высокого уровня. Этот текст не таков. Тут все вопит о том, что автор вот только-только научился складывать предложения в связный текст. Тут вам полный набор, излишняя метафоричность, избыточность, многословие. Много всего - описаний местности, описаний действий - осталось только описать, как герои совершают вдохи и выдохи. Проблема такого текста не в детализации, а в том, что детали не играют. Они не нужны. Автор так старательно избегает повторов, но хватает его только на то, чтобы разбавить "компаньонов" "партнерами".
Перловка:
за ним под разлапистой кроной сверкнула резная рабица - автор открывает для меня чудеса строительной индустрии. Карл Рабиц, наверняка неслабо удивился, узнав, что его творение может быть резным. Блядь, автор, это ж не наличники, в самом деле, и не вологодский палисад! Резная рабица! Резная, Карл!
Чувствуется, что автор старательно копирует Стивена Наше Все Кинга. Даже фамилии героев звучат, будто их придумал американский сценарист для третьесортного голивудского клюквенного трэша - мистер Sidelkin анд мистер Myaklin. Я уже не говорю, что вместо привычных Жигулей компаньоны партнеры приятели путешествуют на... та-дааам! - пикапе. Но копирование это неумелое, кривожопое и сумбурное. Если у кого-то возникнут к тексту вопросы (а их немало, и главный - нахуя такое писать?), то ответов на них вы не получите.
Рассказ вызывает единственную положительную эмоцию - когда, наконец, заканчивается. Но для топа этого недостаточно. Три ржавых штыря из кладбищенской ограды вам в брюхо, автор. На большее не рассчитывайте, и этого много.
- А здесь у нас целый преступный синдикат, - адъютант не упускает возможности блеснуть новомодным словечком. - Группа месмеристов подвергла гипнозу отставного военного. На пенсию позарились. Заставляли пожилого человека, - он вновь краснеет, - вступать в противоестественную связь. Довели до нервного срыва.
- Мошенничество, значит, - скучным голосом интересуется Старый Палач.
- Ну, так-то да, - кивает адъютант. - Но ведь могли и убить?
- Могли. Но не убили же. Придержите пока.
Поскрипывая снегом, сапогами и суставами, Старый Палач переходит к следующей фамилии.
Семья
Неплохая, в целом, история, страдающая от исполнения. Затянутое бытописание, канцелярит, неряшливый стиль. Ничего такого, чего нельзя вылечить переписыванием и правкой, но впечатление портит. Напоминает «Поединок» Киосы, сюжет так же построен на вывертах слабеющего старческого разума, но в итоге получаем совсем другого покемона, да и по качеству в разы хуже «Поединка».
Перловка
Знакомая на зубок комната погрузилась в полутьму - всего третье предложение, а ты уже понимаешь - вот где страхъ и ужасть! Главгер комнатный грызун! Вероятно мыш.
Еще один минус - просчитывается концовка легче легкого. Такую форму, кстати, - долгое затянутое вступление и резкий жесткий финал, - очень любит Макс Кабир, но тут уж слишком неаккуратно скроено. И хотел бы поставить больше, а не могу.
Семь пришельцев вылижут вашего дедушку… эммм… семь дедушек вылижут вашего пришельца… тьфу ты, пропасть, семь баллов, короче!
- Что-что он с ними делал?
Старый Палач повидал всякого, и переспрашивает лишь для проформы.
- Бил, насиловал, унижал. Клеймо на лбу выжег. Заставлял робы шить…
- Робы шить… - задумчиво бормочет Старый Палач, вспоминая недавний заказ на новые тюремные робы. - Робы - это серьезно. В расход.
Взгляни на себя, ангелок
Тут мы имеем литературную обработку реального случая. Мужик вырыл в гараже подвал и держал там пленниц - бил насиловал, заставлял работать. Обработка, чесгря, так себе. К реальным событиям, явлениям и людям надо относиться бережнее. Особенно учитывая, что в реальности все закончилось относительно хорошо.
Перловка
вытащил из штанов вспухшего «тюленя» - в этой фразе прекрасно все.
В сухом остатке имеем историю про насилие, насилие и еще раз насилие, окончившееся безумием. И насилием. Написанную, видимо, ради насилия над моими глазами и мозгом. Хотя, не исключаю, что в каком-нибудь сборнике Варго может и проканать. Ругать есть за что, но ошибки такие, излечимые, скажем. А вот запоминать этот рассказ, или, упаси боги, перечитывать - тут уж извините, не тянет. Пять лет пыток и насилия вам, автор. А по их истечению - жуткую, мучительную смерть. Насильственную.
На сегодня все. Всем спасибо, все не свободны.