У людей с красивыми словами и притворными манерами мало человеколюбия (с) Лунь юй
Читаю книгу по новой истории Кореи (знающим язык рекомендую, называется: 근대를 다시 읽는다). Когда в 1920-х корейские интеллигенты обсуждали, почему Корея в XIX веке не смогла модернизироваться и стала японской колонией, то по одной из концепций ответ был довольно простой: из-за конфуцианства. Сама она по-корейски так и называется - «теория гибели страны из-за конфуцианства» (儒敎亡國論).
В Европе, и, шире, вообще в современном мире у конфуцианства сложился довольно позитивный имидж - сыновняя почтительность, порядок, традиции, и тому подобное благолепие. Между тем, на мой взгляд, это учение в том виде, в котором оно существовало в Корее того времени, вряд ли заслуживает сколь-либо позитивной оценки. Основная мысль конфуцианского учения звучит так: «давайте жить, как в эпоху Чжоу», то есть, если говорить очень грубо, как в Китае до нашей эры. Чжоуский социальный порядок провозглашается идеальным и задачей достойного правителя и подданного является его восстановление - и консервация до конца времен. Понятно, что само понятие прогресса из такой картины мира исключается.
Легко представить, как последствия несло следование конфуцианским догмам в XIX веке. Тогдашняя корейская элита изо всех сил сопротивлялась индустриализации, распространению массового образования и всему тому, что несла Корее европейская цивилизация. Особенным контрастом это выглядело на фоне стремительно вестернизирующейся Японии, где главный идеолог модернизации Фукудзава Юкити высказывался о Конфуции в самых нелицеприятных выражениях. Современники могли наблюдать, как в Японии открываются университеты и строятся железные дороги - а в Корее конфуцианцы говорят, что они не хотят даже смотреть как они устроены - не надо нам этого заграничного, пусть все будет благообразно, как раньше. Иностранцы приносят в Японию знания о современных естественных науках, вооружившись которыми, японцы создают новые школы и модернизируют медицину - а в Корее общение с иностранцами объявляется предательством, а правительство проводит казни христиан, считая их зараженных гадким варварским учением. Попытки провести реформы корейской элитой воспринимаются в штыки, и то немногое, что все-таки меняется, меняется с огромным скрипом, в то время как книжники заняты обсуждением того, сколько по классическим трактатам положено держать траур по дальним родственникам и выписыванием иероглифов со стилизацией под почерки китайских каллиграфов древности.
Процесс этот искалечил судьбы множества корейцев, на десятилетия закрыв для них доступ к европейскому образованию и медицине и вынудив их жить в нищете доиндустриального общества, а закончился он ровно тем, чем и должен был: Япония аннексировала Корею, а корейские ревнители древнего благочестия остались без страны и насаждать конфуцианство им было больше физически негде.
***
Довольно любопытно, что когда японцы отняли власть у конфуцианцев, то популярность учения последних немедленно сошла на нет. Несмотря на то, что модернизация была принесена иностранной державой и вплоть до 1919 года японский колониальный режим проводил сегрегационно-дискриминационную политику в отношении корейцев, о реставрации конфуцианской системы даже у сторонников независимости, не говоря о лоялистах, и речи не заходило.
После же 1945 года ни один человек (то есть вообще - я не могу назвать ни одной, даже самой маргинальной фигуры) не призывал всерьез к восстановлению общественного устройства дояпонских времен по конфуцианскому образцу. Никто в Южной Корее не хочет жить как в эпоху Чжоу, никто не считает, что идеалом общественного устройства является абсолютная монархия (и даже сторонники конституционной - группа ультрамаргиналов), каллиграфия - хобби для немногочисленных эстетов и, наконец, никто не считает, что главным критерием принятия на должность должно быть умение написать сочинение на древнекитайском. Конфуцианские книжники всухую проиграли модернизаторам и навсегда сошли с исторической сцены.
В Европе, и, шире, вообще в современном мире у конфуцианства сложился довольно позитивный имидж - сыновняя почтительность, порядок, традиции, и тому подобное благолепие. Между тем, на мой взгляд, это учение в том виде, в котором оно существовало в Корее того времени, вряд ли заслуживает сколь-либо позитивной оценки. Основная мысль конфуцианского учения звучит так: «давайте жить, как в эпоху Чжоу», то есть, если говорить очень грубо, как в Китае до нашей эры. Чжоуский социальный порядок провозглашается идеальным и задачей достойного правителя и подданного является его восстановление - и консервация до конца времен. Понятно, что само понятие прогресса из такой картины мира исключается.
Легко представить, как последствия несло следование конфуцианским догмам в XIX веке. Тогдашняя корейская элита изо всех сил сопротивлялась индустриализации, распространению массового образования и всему тому, что несла Корее европейская цивилизация. Особенным контрастом это выглядело на фоне стремительно вестернизирующейся Японии, где главный идеолог модернизации Фукудзава Юкити высказывался о Конфуции в самых нелицеприятных выражениях. Современники могли наблюдать, как в Японии открываются университеты и строятся железные дороги - а в Корее конфуцианцы говорят, что они не хотят даже смотреть как они устроены - не надо нам этого заграничного, пусть все будет благообразно, как раньше. Иностранцы приносят в Японию знания о современных естественных науках, вооружившись которыми, японцы создают новые школы и модернизируют медицину - а в Корее общение с иностранцами объявляется предательством, а правительство проводит казни христиан, считая их зараженных гадким варварским учением. Попытки провести реформы корейской элитой воспринимаются в штыки, и то немногое, что все-таки меняется, меняется с огромным скрипом, в то время как книжники заняты обсуждением того, сколько по классическим трактатам положено держать траур по дальним родственникам и выписыванием иероглифов со стилизацией под почерки китайских каллиграфов древности.
Процесс этот искалечил судьбы множества корейцев, на десятилетия закрыв для них доступ к европейскому образованию и медицине и вынудив их жить в нищете доиндустриального общества, а закончился он ровно тем, чем и должен был: Япония аннексировала Корею, а корейские ревнители древнего благочестия остались без страны и насаждать конфуцианство им было больше физически негде.
***
Довольно любопытно, что когда японцы отняли власть у конфуцианцев, то популярность учения последних немедленно сошла на нет. Несмотря на то, что модернизация была принесена иностранной державой и вплоть до 1919 года японский колониальный режим проводил сегрегационно-дискриминационную политику в отношении корейцев, о реставрации конфуцианской системы даже у сторонников независимости, не говоря о лоялистах, и речи не заходило.
После же 1945 года ни один человек (то есть вообще - я не могу назвать ни одной, даже самой маргинальной фигуры) не призывал всерьез к восстановлению общественного устройства дояпонских времен по конфуцианскому образцу. Никто в Южной Корее не хочет жить как в эпоху Чжоу, никто не считает, что идеалом общественного устройства является абсолютная монархия (и даже сторонники конституционной - группа ультрамаргиналов), каллиграфия - хобби для немногочисленных эстетов и, наконец, никто не считает, что главным критерием принятия на должность должно быть умение написать сочинение на древнекитайском. Конфуцианские книжники всухую проиграли модернизаторам и навсегда сошли с исторической сцены.