Мальчишки…
Он сказал мне: «слушай, может тебе просто хочется помолчать?
Может именно по этому, ты все время разговариваешь…»
... я всегда любила мальчишек
самых разных, взрослых и смешных, забавных, молчаливых, внимательных и посторонних. я их просто любила
все равно любить, за что-то невозможно, вот и я любила даром
это не исповедь, потому что, по моему мнению, исповедь всегда подразумевает покаяние, но я не каюсь…
Совсем.
я считала, что меня не любили родители. я была чем-то вроде эксперимента, не слишком удачного, но уж какой получился, я стала такой не сразу, после того как решила, что предков надоумили завести второй образец и внести в него необходимые коррективы… может, они вычитали об этом в какой-нибудь книжке для меня это значения не играет я знаю, что меня не любили в детстве, все просто. я этого не чувствовала. родителям было как то не ловко за мое наличие и они пытались все время разделить меня с кем то еще. большинство прочих взрослых было похоже на них. все большинства похожи.
когда не знаешь что есть выход, просто выживаешь, это называется рефлекс. я выживала…
я делала это хорошо.
на втором этаже школы, в туалете была надпись, говорящая о моем уродстве… в мужском туалете… надпись, сделанная девочками. я знаю. меня водили туда на экскурсию… мальчишки…
я была отчаянно одинока, мне пришлось придумать себе что-нибудь что бы закрыть пустоту. я придумывала сказки, тогда я еще не умела придумывать людей…
я старалась изо всех сил, я была согласна на все-все, только бы не быть одной. даже самой себе я не готова была признаться, как боюсь одиночества
не темной комнаты, чего в ней то бояться… я боялась, что выйдя из нее я тоже ни кого не увижу…
у меня не было внешних преимуществ, поэтому я не была опасна. у меня не было подруг, девчонки брезговали мной, боясь заразиться, вероятно… а мальчишки… им было со мной просто. я ни на что не претендовала. все, что мне было нужно это отдавать, а еще… я умела слушать. это было просто. для них я была раковиной, ушной раковиной все превращающей в морской шум… поэтому со мной говорили.
я знала, что когда человек преставал мочь держать это в себе, он переставал видеть, и тогда уже было не важно кому говорить, я просто была ни кем не занята…
что же мне оставалось … у меня не было ни чего
не нужные сказки и поломанные цветы - не большая драгоценность
я готовила, я слушала истории не пытаясь рассмеяться на самом тонком … я была за них
мальчишки… сколько кухонных разговоров было переслушано, сколько заборов мы преодолели вместе, я привыкала к тому, что я их человек
ни косметики, ни платьев
сутками обсуждая их жизнь, не от доверия, быть может, от безликости… мне рассказывали все… проживая другие жизни, резала свою словами
у тебя этого ни когда не было!...
ни любви, ни жизни
…
я понимала, что есть красота, я восхищалась ей на расстоянии
я была искренней и ни когда, ни чего не просила
ни пощады, ни сожаления
Маленькие, большие, разные…
я согласна была только присутствовать, понять, жить отраженным счастьем, мне даже не обязательно было быть любимой, да и не верила я тогда в это
…до панической боязни смеха в случае признания
я не верила в то, что меня можно любить такую
не очень то и была похожа на девчонку, в вечных джинсах, с убранными волосами, меняя одну бесформенную одежду на другую
куда мне юбку то с такими ногами, и эти плечи и руки… пальцы… волосы… моя вечная голова… все спрятать… все… глаза?
глаза то не спрячешь, девочка...
я стеснялась себя безумно. затолкав все смущения в маленькую коробочку я втоптала ее в пыль чулана, у меня не было гостевых залов, не кого было звать… я боялась что ни кто не прийдет… мое детство было утоплено в страхе…
у меня не было выбора остаться одной или позволить увидеть всем как я себя боюсь… я вышла в толпу, я не перестала бояться, просто это перестали видеть
а я перестала смотреть в зеркала… я ни чего не могла сделать большего
конечно, в балахоны приходилось иногда снимать, работа нуждалась в высоких каблуках и приталенных платьях… я одевала, но это была униформа
и это не меняло ни чего
Мальчишки укрывали меня пледом, когда я спала у костра, мне приносили чай, когда я болела, обо мне заботились, я была частью их …намного больше ими, чем противоположным
ни кокетства, ни капризов
я брала такой же рюкзак, так же стирала ноги и ни когда, ни когда не жаловалась
я была благодарна за то, что меня не выгоняли
дикий, маленький, затравленный звереныш
я была им всем сестренка, даже тем, кто был младше
я заходила с заднего двора, меня пропускали в парадные, я знала их тайны, меня пускали везде, я была последней ступенью, за которой обрыв или возвращение
я держала их руки …
…а они держали меня
листья слетали с календарей, озеро, отражавшее облака проваливалось дождем и солнце снова закрывало глаза
мы становились старше, мужья, жены, дети…
я перестала прятаться в тенях, мне действительно стало не важно, что отразило зеркало, подойди я к нему
я перестала быть тайной, они начинали гордиться тем, что создали
у меня даже появилось имя
я стала «само собой», безусловностью…
они даже научились обижаться на меня за меня же
меня начали к ним ревновать, иногда их же друзья…
разговоры с кухонь переходили на балконы, в парк, на бульвары… мы не просто разговаривали, читали стихи… мы смеялись
со мной тысячи лет ни кто не смеялся, кофе и забавные истории на бульварах
извиняющиеся признания, ответы на вопросы, которые ни кто и не задал бы
мы как-то стремительно взрослели
жены, мужья, дети…
и те же самые бульварные скамейки, и слова-паузы и глаза колодцы в которые не за водой и разговоры до утра…
до утра… и уже как-то сложно объяснить, почему вдруг я остаюсь, и почему в другой комнате, и завтрак это чьи то спрятанные глаза, и чужие рубашки… руки…
что он в тебе то нашел…
и не умение объяснить… что мне не надо, мне ни чего не надо, ни от кого
он говорил, я слушала, я перебивала, да, но это от того чтобы ему было проще говорить
я хотела… я просто хотела помочь, даром… вот в это сложнее всего было поверить
мужья, жены… это было просто
я согласилась сразу, мне казалось я смогу
я буду сильной за нас обоих и смогу спасти весь мир, кухни, кухни, кухни…
а она у тебя класс…
мальчишки, мои мальчишки что же вы так менялись подходя вплотную, что же вы так становились параллельны, ведь принести в постель остывший кофе это не доблесть, ведь если я вторые сутки без сна…. может и мне плохо…. что же происходило у нас... ведь раньше вы замечали мои дрожащие руки, как бы я не прятала их …
я уходила, искала себя, потому что, не имея ни чего, не чего отдавать… я пробовала
у меня не получалось и я снова падала в любовь…
я так мечтала о тепле, что бы было куда вернуться, что бы ни кому не мешать, что бы сказки можно было рассказывать не только чужим детям…
и я круг за кругом ошибалась, пытаясь быть с кем то не имея себя…
меня бросали
наверно бросали всех, от этого не становиться яснее, как с этим продолжать жить
на распашку, открывшись, устав
я бесконечно устала бояться, вот она я, не скрывая ни рук ни крыльев, да…
меня так просто было ударить… что я перестала вздрагивать от шагов… их просто не стало
бросили…
падая, тихо, от того и медленно я видела все как будто со стороны… хорошо… когда нет дна можно медленно падать всю жизнь… и отпустив душу, я продолжала жить, возвращая себя урывками, как раскрошенное печенье, я продолжала слушать и говорить, говорить много чтобы ни кто не понял, что меня на самом деле нет… говорить, что угодно лишь бы не стали задавать вопрос «как жизнь…» у меня не было жизни…
вы отдали мне свою. …маленькими кусочками как лоскутное одеяло вы обняли меня что бы согреть, как в детстве, как в сказке…
не умирая каждый раз, я становилась неотвратимо сильнее, злей… я научилась обманывать правдой, у меня появился ледяные всполохи в глазах, я научилась выбирать кого спасти, разрушать дома что бы достать из под обломков… я перестала заходить в чулан, научилась спать на крышах, где угодно… я перестала замечать ревность и научилась пить кофе одна… я даже стала счастливой… случайно
мальчишки… все, что было сделано со мной, было сделано вами
возвращая мне жизнь, и забирая, мы сходились до прикосновений и терялись в телефонных разговорах, урывками находя время между работой и домом, отрываясь от сна… сквозь сон…
все было так невозможно, ярко… истово… искренне … невероятно
такая она жизнь, иногда случается невероятное
или не получается, самое простое
я хотела быть красивой… я не смогла
Может именно по этому, ты все время разговариваешь…»
... я всегда любила мальчишек
самых разных, взрослых и смешных, забавных, молчаливых, внимательных и посторонних. я их просто любила
все равно любить, за что-то невозможно, вот и я любила даром
это не исповедь, потому что, по моему мнению, исповедь всегда подразумевает покаяние, но я не каюсь…
Совсем.
я считала, что меня не любили родители. я была чем-то вроде эксперимента, не слишком удачного, но уж какой получился, я стала такой не сразу, после того как решила, что предков надоумили завести второй образец и внести в него необходимые коррективы… может, они вычитали об этом в какой-нибудь книжке для меня это значения не играет я знаю, что меня не любили в детстве, все просто. я этого не чувствовала. родителям было как то не ловко за мое наличие и они пытались все время разделить меня с кем то еще. большинство прочих взрослых было похоже на них. все большинства похожи.
когда не знаешь что есть выход, просто выживаешь, это называется рефлекс. я выживала…
я делала это хорошо.
на втором этаже школы, в туалете была надпись, говорящая о моем уродстве… в мужском туалете… надпись, сделанная девочками. я знаю. меня водили туда на экскурсию… мальчишки…
я была отчаянно одинока, мне пришлось придумать себе что-нибудь что бы закрыть пустоту. я придумывала сказки, тогда я еще не умела придумывать людей…
я старалась изо всех сил, я была согласна на все-все, только бы не быть одной. даже самой себе я не готова была признаться, как боюсь одиночества
не темной комнаты, чего в ней то бояться… я боялась, что выйдя из нее я тоже ни кого не увижу…
у меня не было внешних преимуществ, поэтому я не была опасна. у меня не было подруг, девчонки брезговали мной, боясь заразиться, вероятно… а мальчишки… им было со мной просто. я ни на что не претендовала. все, что мне было нужно это отдавать, а еще… я умела слушать. это было просто. для них я была раковиной, ушной раковиной все превращающей в морской шум… поэтому со мной говорили.
я знала, что когда человек преставал мочь держать это в себе, он переставал видеть, и тогда уже было не важно кому говорить, я просто была ни кем не занята…
что же мне оставалось … у меня не было ни чего
не нужные сказки и поломанные цветы - не большая драгоценность
я готовила, я слушала истории не пытаясь рассмеяться на самом тонком … я была за них
мальчишки… сколько кухонных разговоров было переслушано, сколько заборов мы преодолели вместе, я привыкала к тому, что я их человек
ни косметики, ни платьев
сутками обсуждая их жизнь, не от доверия, быть может, от безликости… мне рассказывали все… проживая другие жизни, резала свою словами
у тебя этого ни когда не было!...
ни любви, ни жизни
…
я понимала, что есть красота, я восхищалась ей на расстоянии
я была искренней и ни когда, ни чего не просила
ни пощады, ни сожаления
Маленькие, большие, разные…
я согласна была только присутствовать, понять, жить отраженным счастьем, мне даже не обязательно было быть любимой, да и не верила я тогда в это
…до панической боязни смеха в случае признания
я не верила в то, что меня можно любить такую
не очень то и была похожа на девчонку, в вечных джинсах, с убранными волосами, меняя одну бесформенную одежду на другую
куда мне юбку то с такими ногами, и эти плечи и руки… пальцы… волосы… моя вечная голова… все спрятать… все… глаза?
глаза то не спрячешь, девочка...
я стеснялась себя безумно. затолкав все смущения в маленькую коробочку я втоптала ее в пыль чулана, у меня не было гостевых залов, не кого было звать… я боялась что ни кто не прийдет… мое детство было утоплено в страхе…
у меня не было выбора остаться одной или позволить увидеть всем как я себя боюсь… я вышла в толпу, я не перестала бояться, просто это перестали видеть
а я перестала смотреть в зеркала… я ни чего не могла сделать большего
конечно, в балахоны приходилось иногда снимать, работа нуждалась в высоких каблуках и приталенных платьях… я одевала, но это была униформа
и это не меняло ни чего
Мальчишки укрывали меня пледом, когда я спала у костра, мне приносили чай, когда я болела, обо мне заботились, я была частью их …намного больше ими, чем противоположным
ни кокетства, ни капризов
я брала такой же рюкзак, так же стирала ноги и ни когда, ни когда не жаловалась
я была благодарна за то, что меня не выгоняли
дикий, маленький, затравленный звереныш
я была им всем сестренка, даже тем, кто был младше
я заходила с заднего двора, меня пропускали в парадные, я знала их тайны, меня пускали везде, я была последней ступенью, за которой обрыв или возвращение
я держала их руки …
…а они держали меня
листья слетали с календарей, озеро, отражавшее облака проваливалось дождем и солнце снова закрывало глаза
мы становились старше, мужья, жены, дети…
я перестала прятаться в тенях, мне действительно стало не важно, что отразило зеркало, подойди я к нему
я перестала быть тайной, они начинали гордиться тем, что создали
у меня даже появилось имя
я стала «само собой», безусловностью…
они даже научились обижаться на меня за меня же
меня начали к ним ревновать, иногда их же друзья…
разговоры с кухонь переходили на балконы, в парк, на бульвары… мы не просто разговаривали, читали стихи… мы смеялись
со мной тысячи лет ни кто не смеялся, кофе и забавные истории на бульварах
извиняющиеся признания, ответы на вопросы, которые ни кто и не задал бы
мы как-то стремительно взрослели
жены, мужья, дети…
и те же самые бульварные скамейки, и слова-паузы и глаза колодцы в которые не за водой и разговоры до утра…
до утра… и уже как-то сложно объяснить, почему вдруг я остаюсь, и почему в другой комнате, и завтрак это чьи то спрятанные глаза, и чужие рубашки… руки…
что он в тебе то нашел…
и не умение объяснить… что мне не надо, мне ни чего не надо, ни от кого
он говорил, я слушала, я перебивала, да, но это от того чтобы ему было проще говорить
я хотела… я просто хотела помочь, даром… вот в это сложнее всего было поверить
мужья, жены… это было просто
я согласилась сразу, мне казалось я смогу
я буду сильной за нас обоих и смогу спасти весь мир, кухни, кухни, кухни…
а она у тебя класс…
мальчишки, мои мальчишки что же вы так менялись подходя вплотную, что же вы так становились параллельны, ведь принести в постель остывший кофе это не доблесть, ведь если я вторые сутки без сна…. может и мне плохо…. что же происходило у нас... ведь раньше вы замечали мои дрожащие руки, как бы я не прятала их …
я уходила, искала себя, потому что, не имея ни чего, не чего отдавать… я пробовала
у меня не получалось и я снова падала в любовь…
я так мечтала о тепле, что бы было куда вернуться, что бы ни кому не мешать, что бы сказки можно было рассказывать не только чужим детям…
и я круг за кругом ошибалась, пытаясь быть с кем то не имея себя…
меня бросали
наверно бросали всех, от этого не становиться яснее, как с этим продолжать жить
на распашку, открывшись, устав
я бесконечно устала бояться, вот она я, не скрывая ни рук ни крыльев, да…
меня так просто было ударить… что я перестала вздрагивать от шагов… их просто не стало
бросили…
падая, тихо, от того и медленно я видела все как будто со стороны… хорошо… когда нет дна можно медленно падать всю жизнь… и отпустив душу, я продолжала жить, возвращая себя урывками, как раскрошенное печенье, я продолжала слушать и говорить, говорить много чтобы ни кто не понял, что меня на самом деле нет… говорить, что угодно лишь бы не стали задавать вопрос «как жизнь…» у меня не было жизни…
вы отдали мне свою. …маленькими кусочками как лоскутное одеяло вы обняли меня что бы согреть, как в детстве, как в сказке…
не умирая каждый раз, я становилась неотвратимо сильнее, злей… я научилась обманывать правдой, у меня появился ледяные всполохи в глазах, я научилась выбирать кого спасти, разрушать дома что бы достать из под обломков… я перестала заходить в чулан, научилась спать на крышах, где угодно… я перестала замечать ревность и научилась пить кофе одна… я даже стала счастливой… случайно
мальчишки… все, что было сделано со мной, было сделано вами
возвращая мне жизнь, и забирая, мы сходились до прикосновений и терялись в телефонных разговорах, урывками находя время между работой и домом, отрываясь от сна… сквозь сон…
все было так невозможно, ярко… истово… искренне … невероятно
такая она жизнь, иногда случается невероятное
или не получается, самое простое
я хотела быть красивой… я не смогла