Some catastrophes are unknown. Some are unknowable.
я рада за Павликовского. нет, других фильмов-номинантов, включая "Левиафана" многострадального, я не смотрела, но из виденного в минувшем году, помеченного тегом 2014, это,пожалуй, лучшее. вот мой raison d'être для радости и маленького спича.
звучит всякое, все больше про визуальный ригоризм/ фотографичность (да) и про дорогу к храму (нет. точнее, может быть, но сейчас не об этом). о вере героини и о пути ее к Богу мало что известно, они даны аксиоматично, по дефолту. происходящее на экране можно описать фразой "приключения актанта в мире больших и малых нарративов". она же, по-германовски, и очерчивает предметное поле.
один сказал: история имеет место только в границах нашего восприятия, постольку, поскольку касается нас самих; история, которая не является нашей историей, останется непознанной. другой сказал: человек по-настоящему вопринимает лишь то, что мог бы и сам придумать.
сознанию, сформированному классической оппозицией бытие (true) vs. становление (false), не так-то просто стать историчным.
в становление можно втянуться (страд. залог) - будь то катастрофа, казалось бы, имеющая к тебе самое непосредственное отношение, или водоворот мира вещей - но, не имея внутренних зацепок, рано или поздно придется (посчастливится) из него выпасть.
и здесь безупречная визуальность ("изобразительный саунд") как нельзя более кстати - она задает необходимую дистанцию, не дает фактуре феноменологизироваться, лишает человекоразмерности и глубины.
где-то рядом монохром, и тоже с приставкой -анти. цветовые модуляции, как известно, предполагают временную развертку. соответственно, черно-белая картинка как прием лишает изображаемое темпоральности, постеризирует его. движение - необходимое, но не достаточное условие времени. текстурная ахрония душит имманентно-фильмическую и конкретно-сюжетную историчность.
мир ловил ее, но не поймал - у пятидесяти оттенков серого мира теней изначально не было шансов.
звучит всякое, все больше про визуальный ригоризм/ фотографичность (да) и про дорогу к храму (нет. точнее, может быть, но сейчас не об этом). о вере героини и о пути ее к Богу мало что известно, они даны аксиоматично, по дефолту. происходящее на экране можно описать фразой "приключения актанта в мире больших и малых нарративов". она же, по-германовски, и очерчивает предметное поле.
один сказал: история имеет место только в границах нашего восприятия, постольку, поскольку касается нас самих; история, которая не является нашей историей, останется непознанной. другой сказал: человек по-настоящему вопринимает лишь то, что мог бы и сам придумать.
сознанию, сформированному классической оппозицией бытие (true) vs. становление (false), не так-то просто стать историчным.
в становление можно втянуться (страд. залог) - будь то катастрофа, казалось бы, имеющая к тебе самое непосредственное отношение, или водоворот мира вещей - но, не имея внутренних зацепок, рано или поздно придется (посчастливится) из него выпасть.
и здесь безупречная визуальность ("изобразительный саунд") как нельзя более кстати - она задает необходимую дистанцию, не дает фактуре феноменологизироваться, лишает человекоразмерности и глубины.
где-то рядом монохром, и тоже с приставкой -анти. цветовые модуляции, как известно, предполагают временную развертку. соответственно, черно-белая картинка как прием лишает изображаемое темпоральности, постеризирует его. движение - необходимое, но не достаточное условие времени. текстурная ахрония душит имманентно-фильмическую и конкретно-сюжетную историчность.
мир ловил ее, но не поймал - у пятидесяти оттенков серого мира теней изначально не было шансов.