Басня - как элементарное литературное произведение
Лиса и журавель (по мотивам одноименной басни). Художник Ф. Снейдерс, 1630-е гг. (?)
Не прошло и двух месяцев, как подоспел новый пост в рубрике «слово недели». Первый был на «А» - американская мечта. Второй, само собой, на «Б» - басня.
Согласно «Терминологическому словарю-тезаурусу по литературоведению»:
Басня - краткий рассказ, чаще всего в стихах, главным образом нравоучительного характера. Цель басни - осмеяние человеческих пороков, недостатков общественной жизни. В иносказательном сюжете басни действующими лицами традиционно являются условные басенные звери.
Басня - самостоятельный жанр литературы. Признанные мастера жанра, в разное время, в порядке от старших к младшим: Эзоп, Федр, Лафонтен. В русской литературе главным баснописцем считается Крылов. Гоголь говорил о невыразимой духовности крыловских басен. Были и другие известные и не очень писатели и поэты, пробовавшие перо в басне: Кантемир, Сумароков, Тредиаковский, Лев Толстой. Да, и он тоже. 😉
Басня - эпического рода, т.е. это, по сути, проза, а не лирика или драма. Несмотря на то, что в ней есть конфликт, диалог и рифма. Но это в принципе свойственно эпосу. Вбирать в себя характеристики других родов. Лессинг полагал, что басня зародилась как философия - мораль сей басни такова - поэтому ее стоит относить к жанру нон-фикшн. К научной, публицистической, морализаторской, даже рекламной литературе - делай так - не попадешь впросак или, на худой конец, будешь счастлив. Определенный резон в словах Лессинга, безусловно, есть.
С точки зрения эстетических категорий, басня - это сатира. Острие насмешки нацелено на конкретный, но максимально обобщенный объект. Персонажи в басне - все сплошь чистые понятия: лиса - хитрость, осел - глупость, заяц - трусость, муравей - трудолюбие. Это из общеупотребительных и знакомых с детства. А вот попробуйте догадаться понятием чего является голубь в басне «Чиж и голубь», кошка из «Кошки и соловья» или лошадь из «Обоза»?
Литературный филогенез шел от зачаточных форм, от лягушек и головастиков, постепенно усложняясь, к формам комплексным - роману, антироману, метароману. Басня, безусловно, помещается где-то в начале, в глубокой седой старине. Не в первую голову, до нее был еще песенный и обрядовый фольклор. Ну, вот, где-то после него. По этой же причине басню проходят уже в первых классах, а читают с детьми и вовсе, как только те начинают понимать связную речь.
На басне удобно изучать писательское мастерство, элементарная литературная форма позволяет ясно увидеть характерные особенности художественного произведения. Начинающий автор, разъяснив для себя басню, узнав, как она работает, разобравшись, с чем связан читательский интерес к ней, иными словами, почему басни так популярны, получает в свою руки ключ к построению сюжета и конфликта в более сложных произведениях.
Так считает Лев Выготский и препарирует басню в «Психологии искусства». Он утверждает, что басня позволяет проникнуть в святая святых и получить представление об общей концепции искусства. Литературного, конечно.
А. А. Потебня полагает, что
Басня есть один из способов познания житейских отношений, характера человека, одним словом, всего, что относится к нравственной стороне жизни.
Не правда ли, очень напоминают формулировку «художественного образа», посредством которого автор познает мир? Заметил что-то любопытное в живой жизни - переосмыслил - написал рассказ.
Томашевский уверен, что
Басня развилась из аполога - системы доказательств общего положения на примерах (анекдоте и сказке) [...] Басня, будучи построена на фабуле, дает повествование как некоторую аллегорию, из которой извлекается общий вывод - мораль басни.
Как бы там ни было, выходит, что первые сочинители работали именно так, брали некое общее положение, максиму, заповедь, например «делу время, а потехе час», придумывали к ней сюжет и героев из животного мира, в результате чего получали литературное произведение. Современные писатели, кстати, работают точно также, Акунин говорил об этом методе в одном из интервью (тайм-код 13:26):
Click to viewНекая идея или проблема возникает в писательском мозгу, он крутит и вертит ее так и сяк, рассматривает с разных углов, помещает в разную обстановку: настоящее, прошлое или будущее, оживляет разными персонажами, проверяет с красной ручкой были ли писатели, которые обращались к данной теме. Согласен он с ними, нет? Если нет, то почему, если да, то почему? Так выкристаллизовывается идея будущего произведения.
О басне говорит и первый коуч литературного мастерства Аристотель, причем - хитрый ход - разбирает не в «Поэтике» - учебнике по писательству, а в «Риторике» - учебнике по красноречию. В Афинах, по неподтвержденным данным, по сборнику эзоповых басен учились в школе. Басни тогда представляли собой обычный пересказ сюжета без художественных изысков, без метафор и олицетворений, вообще без всего. Вот как известная басня «Лиса и виноград» звучала у Эзопа:
Голодная Лиса пробралась в сад и на высокой ветке увидела сочную гроздь винограда. «Этого-то мне и надобно!» - воскликнула она, разбежалась и прыгнула один раз, другой, третий... но все бесполезно - до винограда никак не добраться. «Ах, так я и знала, зелен он еще!» - фыркнула Лиса себе в оправдание и заспешила прочь. Перевод Смирнова Д. Н.
В I в. н. э. римлянин Федр переложил эзоповские басни на латинский язык ямбом, а Авиан в IV в. - перевел Эзопа на ту же латынь элегическим дистихом. Кто владеет латинским - прошу покорно ознакомиться, говорят, красота необыкновенная. На русском, на мой вкус, читать Федра, как ехать по кочкам на велосипеде - то еще удовольствие. Вот «Лиса и виноград» в его исполнении:
К лозе высокой, голод чувствуя, лиса
В прыжках скакала - винограда кисть достать.
Но взять невмочь ей - и она сказала так:
«Еще не зрел он - не хочу я кислый брать».
Коль кто бессилье хочет словом облегчить,
К себе относит пусть он басни этой смысл.
Перевод Н.И. Шатерникова
Лафонтену (1621 - 1695), указывает Выготский, удалось сделать пресную доселе басню волшебной игрушкой. Придать ей черты художественного произведения. И всем вдруг стало очевидно, что басня - это игра, развлечение, сказка. Публика сразу полюбила «новый жанр». Аббат Шарль Баттё (1713 - 1780) в своем пятитомном «Cours des belles-lettres, ou principes de la littérature» (фр. «Уроки писательства или законы литературы») составил длинный и, наверняка, неполный список художественно-изобразительных средств, которые обязательно должен использовать сочинитель басен.
Все бросились пробовать себя в сочинительстве басен. Но в истории, как всегда, остались только самые талантливые.
Российский писатель Крылов (1769 - 1844) продолжил традицию поэтической басни, его игрушка была ничем не хуже той, которую изготовил Лафонтен. Это потому, что басни француза служили Крылову образцом. Сначала он просто переводил их, потом творчески переосмысливал сюжет, потом придумывал собственные. Басни Крылова разобрали на афоризмы, слова из басен разлетелись крылатыми выражениями, вошли в пословицу. Дети учили их наизусть, декламировали, встав на табуретку, на званых обедах, читали и перечитывали, ставили на импровизированной сцене.
Писатели вставляли басни в свои произведения.
Басня есть в «Капитанской дочке». Пугачев рассказывает ее в ответ Гриневу, который предлагает прекратить войну и предаться на милость власти. Называется «Орел и ворон». Впрочем, как вы помните, целей своих Пугачев не достиг. Гринев не согласился с моралью: чем питаться падалью триста лет, как это делает ворон, лучше жить недолго, но пить живую кровь; и ответил: есть падаль - и значит жить разбоем.
Мораль не сработала, слишком сложным оказался конфликт, в который замешаны герои повести, чтобы разложить его на примере примитивной басни.
Лев Толстой вернул басню к ее классическому образцу, к Эзопу. Убрал все художественные средства и низвел до роли доказательства, до поговорки. Зато сочинял все сам, не повторял за другими, не копипастил сюжеты. Вот его басня «Старик и смерть»:
Старик раз нарубил дров и понес. Нести было далеко; он измучился, сложил вязанку и говорит: «Эх, хоть бы смерть пришла!» Смерть пришла и говорит: «Вот и я, чего тебе надо?» Старик испугался и говорит: «Мне вязанку поднять».
Произошел своеобразный откат назад, писатели XIX века уяснили, что ресурсов басни не хватает для описания всей палитры человеческих отношений, потому что всегда найдется случай, когда избитая, казалось бы, истина, выраженная басенным апологом, не сработает в действительности. Или басня сформулирована неточно. Или найдется Петруша Гринев и растолкует ее по-своему. Да и вообще, какой смысл писать басни, когда проще и интересней написать роман.
Отсюда в науке был сделан вывод, что басню хорошо использовать как ораторский прием, для иллюстрации, но объяснять ею психологию невозможно. Притча еще куда ни шло, но не басня.
В наше время басни не сочиняют. Ни поэтические, ни прозаические. Нет запроса. Все, что можно было сказать басней, уже сказано. В современной литературе царствует психологическая проза и факт (документалистика). Иносказательность неинтересна современному читателю, слишком много смыслов и трактовок на каждое отдельно взятое явление образовалось в связи с глобализацией.
А крыловские и лафонтеновские басни читают детям и просто так в качестве развлечения, мультфильмы еще по ним снимают.