Литва. Доктор Айболит и тени еврейского Вильнюса
Личная и предвзятая монография " Окончательное решение еврейского вопроса" - о евреях в моей жизни и о мне в жизни евреев.
До Второй Мировой войны в Европе существовало огромное, влиятельное, обособленное государство, у которого, правда, не было границ, но зато был свой язык и своя религия.
Язык - идиш, разбросанный локальными местечками и кварталами народ назывался ашкенази - европейские евреи. Религия - иудаизм и его диковинные течения.
По верхам вроде как ясно, откуда евреи взялись в Европе - дескать выгнали их с земли, где втоптаны в землю камни Иерусалимского храма, ну и пошли они странствовать.
Но на деле начнешь разбираться - ничего не ясно.
С одной стороны, вроде как евреи - народ пришлый. Но с другой - какие хроники ни возьми, а они уже есть. Уже живут. Многие хоть и общиной, но вполне себе городским ремеслом и образом жизни.
Упоминаются в древнейших хрониках Праги. В Казимеже, предместье польского Кракова - и вовсе целый город.
Иные города, кто сейчас это уже вспомнит, такие как Кишинев, были еврейскими наполовину.
Язык после этого не повернется назвать их пришлыми - да какие ж они пришлые, если вот уж тысячу лет тут как тут.
Начни разбираться откуда евреи взялись в таких масштабах в Польше - по верхам вроде как понятно. Бездушный интернет расскажет, что переселенцы из Германии. Ашкенази, само слово, собственно, так Германию называли.
Но снова, начни копать глубже - ничего не ясно.
Дело в том, что кропотливые немцы очень кропотливо вели архивы, абсолютное большинство которых сохранно до сих пор, несмотря даже на многочисленные бомбежки, размозжившие какой-нибудь Оснабрюк до основания, где сейчас лепят на камнях таблички, с числом погибших на этом месте.
В этих архивах, красивым пером сказано, сколько каких еврейских семей переселилось.
Так вот - масштабы этих переселений совершенно ничтожны. Те кто переселялся - переселялись уже к единоверцам, которые уже неведомым образом в изобилии живали-поживали себе на этих территориях.
Откуда они взялись? Хороший вопрос. И Александр Друзь зачешет репу.
Может свет мог пролить анализ такого языка как идиш? Немного пролить может - частью немецких слов, частью дофигища заимствованных славянских.
Интересно бы почитать на идиш какие-нибудь ранние тексты, еще до переселения. Это пролило бы свет.
Но вот, блин, незадача - их не существует. Должны по всей логике существовать и сохраниться, но не сохранились и не существуют. Если они вообще были.
Начни разбираться - вроде ясно откуда пошел идиш - язык немецких евреев. Но возьми и сопоставь масштабы - черт ногу сломит. Непонятно откуда он такой взялся.
НИИ Идиша, существовавший как раз таки в Вильнюсе, тоже не смог пролить окончательный свет.
Евреи-ашкенази были очень разнородными - в Украине, например, где их в Умани гайдамаки резали тысячами, они были весьма религиозно радикальными, жили неопрятными халупами и были удручающе нищими.
А в Литве напротив, держали в руках торговлю и науки.
В какой-то момент их успешность даже слишком явственно начала мозолить глаза литовцам, которые не очень радостно очевидно чувствовали себя, когда в своей стране брели с дырявым карманом среди изобилия праздничных еврейских вывесок.
Тогда еще никто не задумывался о том, чем это бурлящее недовольство может вылиться, и во что в итоге в 1941 и выльется.
На месте бывшего еврейского квартала, а впоследствии гетто, ныне небольшой сквер
Перекрестья улиц, мало напоминающие о прошлом
Разве что случайной надписью да этим особым настроением, витиеватостью бывших местечек, наполненных запахом трухлявого дерева, столь изобильного в Вильнюсе, напоминающий покоробленную бумагу свитков Торы
Хотя, вот уж эта удивительная еврейская жизнерадостность, даже в таком мрачном месте нашелся счастливый, добрый, глубокий символ - Доктор Айболит
Хотя он, конечно, не Айболит. Звали его Цемах Шабад
Легенда Вильнюса
Правда на некоторое время в кутерьме о нем подзабыли. Вспомнили лишь когда балерины Майя Плисецкая и Анна Павлова, выдающийся американский филолог Макс Вайнрайх, приходящиеся Цемаху Шабаду разными ветвями родственниками, настояли о установке ему памятника.
Выдающийся медик. Учился в Москве, по распределению успешно боролся с эпидемией холеры в Астрахани.
Прошел полевым, военным врачом Первую Мировую.
Возглавлял еврейскую общину, редактировал передовой медицинский журнал, представлял Вильнюс в сейме Польши.
Был дружен с Корнеем Чуковским, который, бывая в Вильнюсе, неизменно останавливался у него дома.
Называл его Корней Иванович на русский манер Тимофеем Осиповичем.
А в своих письмах воспоминаниях написал:
"Был это самый добрый человек, которого я знал в жизни.
Придет, бывало, к нему худенькая девочка, он говорит ей: "Ты хочешь, чтобы я выписал тебе рецепт? Нет, тебе поможет молоко. Приходи ко мне каждое утро и получишь два стакана молока". И по утрам, я замечал, выстраивалась к нему целая очередь.
Дети не только сами приходили к нему, но и приносили больных животных. Как-то утром пришли к доктору трое плачущих детей. Они принесли ему кошку, у которой язык был проткнут рыболовным крючком. Кошка ревела. Ее язык был весь в крови. Тимофей Осипович вооружился щипцами, вставил кошке в рот какую-то распорку и очень ловким движением вытащил крючок.
Вот я и подумал, как было бы чудно написать сказку про такого доброго доктора. После этого у меня и написалось: "Приходи к нему лечиться и корова, и волчица..."
Добрый Доктор Айболит умер в 1935 году, от заражения крови.
В день его похорон без какого-либо специального распоряжения были закрыты магазины и не работали государственные учреждения. За гробом шло около 30 тысяч человек, которых с трудом умещали узкие городские улицы.
Шесть лет спустя пришел Холокост. Распорядился менее церемонно.
Более 90% еврейского населения Литвы отправились навечно во рвы.
Оставшиеся воевали отчаянно. Создали отдельную дивизию т.н. литваков. Имели славу одних из самых доблестных солдат.
После войны возвращаться было особо некуда.
Вскоре родился Израиль, единственное в мире государство созданное решением ООН, который вступил в войну в первый же день своего существования.
Там потекла своя история.
Кто-то, конечно, вернулся. Кто-то не вернулся, но и в Израиль не подался - осел где-нибудь в Америке.
Вернуться было сложно. Даже не потому, что не к кому.
Сложно возвращаться и встречаться глазами с многими из людей, кто уничтожение тебя в 1941 воспринял равнодушно, как виражи сонной мухи.
- "Но меня же убьют!"
- "Ну и что?"
Евреи остались. Но ашкенази, отдельный народ со своей культурой и языком, многовековой историей, перестал существовать.
Весь мир был так занят своими делами, что как-то этого и не заметил.