Худые и толстые
Я серьезно убежден, что миром правят сумасшедшие.
Лев Толстой
Каждый год в странах третьего мира умирает около 12 миллионов детей. 55 процентов из них умирает от голода. В США 55 процентов взрослых обладают излишним весом.
Всего в мире - миллиард сто миллионов людей, которые страдают от голода и недоедания. И миллиард сто миллионов людей, которые страдают от переедания.
Вес среднего американца за последние 20 лет увеличился на 25 килограмм.
Подсчитано: денег, которые ежегодно тратят на парфюмерию жители США и стран Евросоюза, хватило бы на то, чтобы снабдить продовольствием всех голодающих мира. А денег, которые тратят те же люди на корм для кошек, собак и аквариумных рыбок, хватило бы с лихвой.
Но это же не повод задушить своего хомячка и отказаться от губной помады?
Миру ли провалиться, или мне чаю не пить?
Англиканский священник Томас Мальтус был умным и трезвым человеком, имевшим как собственные убеждения, так и смелость их отстаивать. Поэтому его убеждения принято считать «человеконенавистническими». Сводятся они, если вкратце, к следующему: производство продовольствия на земле растет в арифметической прогрессии, а количество населения - в геометрической. Есть некоторые естественные ограничители, как то: голод, войны, эпидемии, но все они вкупе не способны предотвратить феномен «абсолютного перенаселения», и единственный выход - это добровольное (для человечества в целом) ограничение рождаемости, регламентация браков и количества детей в браке.
Мальтус призывал человечество к ограничению рождаемости в конце восемнадцатого века, когда население всей планеты было меньше миллиарда. В 1930 году нас стало 2 миллиарда. В 1961-м - уже три. Когда родился я, еще не было четырех миллиардов. Сейчас - около семи. То есть при моей жизни население планеты почти удвоилось.
Мальтуса, разумеется, убедительно опровергли. И не однажды. Маркс утверждал, что рост производства продовольствия может быть произвольно любым, хоть астрономическим, и зависит это от того, насколько прогрессивны производственные отношения. Вроде бы жизнь подтвердила его правоту: в начале двадцатого века, говоря словами Наума Коржавина, «голод фактически исчезал на глазах». И на сегодняшний день мир буквально завален едой: на каждого жителя планеты Земля в среднем приходится 3.500 калорий ежедневно, этого не только для сытости, но и для отрыжки с изжогой хватит. Европейские правительства покупают у своих фермеров урожаи по высокой европейской цене и сжигают эти урожаи, либо в буквальном смысле гноят в «резервных фондах» - таким образом они «поддерживают сельхозпроизводителя». Собственно, это тот идеал, к которому стремится и наш сельхозпроизводитель. Неважно, что его продукция никому даром не нужна; купите! Иначе нам нечего будет есть и не на что будет купить телевизор.
Возможно, благодаря этому постиндустриальному изобилию, всякий рост производства продовольствия прекратился еще в 1988 году. А площади сельскохозяйственных угодий не увеличиваются с 1981 года. Как и рост урожайности. По всем статьям неправ получается товарищ Мальтус.
Но это как посмотреть.
Мальтус смотрел в будущее дальше товарища Маркса и говорил об «убывающем плодородии почвы» как о процессе не политэкономическом, а чисто математическом. То есть - конечном. Земля перестает рожать. И перестанет рожать совсем, когда перестанет быть землей. Уже и сегодня это не столько почва, сколько минеральный субстрат. За сорок с лишним лет «зеленой революции» (то есть обильного использования пестицидов, удобрений, гибридизации культур) землю превратили в помойку реактивов. Не всю, будем справедливы. Но ведь и классические, элегические распаханные нивы - это сцены из фильма ужасов для любого эколога, поскольку означают они ровно одно: существовавшая здесь ранее естественная природная среда полностью уничтожена. Есть такой закон пирамиды энергий Линдемана, согласно которому все позвоночные Земли (включая людей) не могут потреблять более 1 процента чистой первичной продукции биосферы без того, чтобы не вывести всю систему из равновесия. Мы успешно пересекли эту границу еще в начале двадцатого века, и с тех пор крушение всей системы - вопрос только времени.
Миллиардам людей нужна ведь не только мука. Нужно мясо, рыба, птица - и каждый год все меньше на земле животных, птиц, рыб… Нужна вода - и в странах Индостана каждый год уровень подземных вод снижается на 1-3 метра. Это также необратимый процесс. Нужна нефть - и она на исходе. Нужен кислород, а значит, нужны новые леса - но вырубаются и старые, чтобы на их месте распахать землю и бросить зерна. Это выбор между голодом и удушьем.
Для нас природа - давно уже и не храм, и не мастерская, а естественный враг. Так же, как и мы для природы. Как говорил другой известный человеконенавистник, «Земля имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например, человек».
Косметические войны
В свете вышесказанного - а что, например, означают толки о «демографической катастрофе»? Как ни странно - вовсе не чрезмерный рост народонаселения имеется в виду, а его убывание. В России, где смертность превышает рождаемость, мы с утра до вечера слышим о демографической катастрофе и о геноциде населения в интересах Запада. Но на Западе та же история. Там еще более остро, чем у нас, стоит проблема старения - на одного работающего приходится два пенсионера, и это не предел. И мы, как западные страны, довольно успешно решаем проблему нехватки собственного населения за счет импорта трудовых ресурсов. Так откуда же тогда истерика по поводу «вымирания»?
Все просто. В отличие от западных стран, где мигрантов со скрипом (иногда со взрывом), но встраивают в уже существующую систему, мы еще - к счастью ли, к сожалению ли - не потеряли свою национальную идентичность. Фактически в России живет (и трудится) больше двухсот миллионов, но, поскольку 60 миллионов из них мы людьми не считаем, то вот вам и вымирание.
Но ведь и нас не считают людьми. Мы для государства - та нужная биомасса, которая позволяет «на равных» разговаривать с точно такими же бандитами на саммитах, встречах «восьмерки» и прочих воровских малинах. На одной из таких малин обсуждалось недавно, как бы помочь голодающей Африке. Интересный поворот сюжета.
То, что они не доедают…
Голод всегда считался самым страшным бедствием, хуже чумы и войны. И никогда это бедствие не было стихийным. Одни люди морили голодом других - осознанно, добиваясь определенных результатов. Это легко доказать.
Самый страшный голод в Европе был в 1315 году. Годом раньше случилась засуха, а затем - потоп. Цены на зерно выросли в пять раз, торговцы хлебом добавляли в муку всякую дрянь. В Париже и Антверпене люди умирали прямо на улицах. Но хлеб-то был! Просто его не продавали по низкой цене. Придерживали. А в 1318 году урожай был уже приличный. Тем не менее, в 1320 году отребье с севера Франции отправилось на юг, убивая и грабя по пути. Это событие назвали «походом пастушков», поскольку в числе предводителей был какой-то пастух, которому было видение, что на плечо ему села птица и сказала: «Бей жидов, спасай Францию». Меньше чем за год в результате крестового похода «пастушков» было разграблено и уничтожено 140 еврейских общин, а когда евреи кончились, пастушки взялись за церковь. Но тут им сказали: шалишь! Папа Иоанн и король Филипп обрушили на оборзевших «крестоносцев» анафему и регулярные войска, и от «пастушков» ничего не осталось.
В 1601-1603 годах самый страшный в истории голод постиг и Россию: два неурожая подряд вызвали рост цен на хлеб с 20-30 копеек за четверть до 11-12 рублей. Очевидцы утверждали, что "вымерла треть царства Московского". И опять голод был вызван не недостатком продовольствия как таковым, а недостатком денег у населения.
Неурожаи случались и позже. В 1871 году призрак голода показался в Самарской губернии. Самарское земство обратилось в казну с просьбой выделить денег на закупку зерен, но самарский губернатор Аксаков просьбу земцев дезавуировал - дескать, в Самаре все спокойно, ничего нам от родного правительства не надо. И в 1873-м голод-таки грянул, и длился до 1875-го. Хотя и относительный был голод, без массовых смертей. Люди просто ели «не каждый день». Времена были дикие - каждое земство, каждая губерния имели свой «продовольственный капитал», то есть запас зерна на черный день, но делиться с соседями в случае нужды у тех - не имели права. Только через столицу.
Тревогу забил Лев Толстой - после его письма в «Московские ведомости» все общество (тогда в России было общество) буквально заболело помощью «голодающим самарцам». Эта помощь стала национальной идеей. Славянофилы и западники издавали совместные сборники, вся прибыль от продажи которых шла самарцам. Самарский Дамский комитет собрал пол-миллиона рублей частных пожертвований - огромные деньги! (Для сравнения - министр внутренних дел ссудил, то есть дал С ВОЗВРАТОМ, 50 тысяч). В результате за три голодных года население Самарской губернии не только не сократилось, еще и выросло.
Не могу молчать!
Над этой толстовской фразой принято слегка так насмехаться. И чуть ли не столбиком писать с нино-андреевской «Не могу поступиться принципами», с подведением общего знаменателя. А между тем граф принципы и убеждения понимал несколько иначе, чем печатные заклинания. В 1873 году он принялся деятельно спасать самарцев. В 1891 году голод охватил уже несколько губерний, и граф Толстой, писатель действительно с мировым именем, ездил сам по этим губерниям, записывал в тетрадочки, сколько у кого голодных ртов, организовывал бесплатные столовые - по опыту, лучшее, что можно было сделать в голодной деревне. А следом за ним и его приспешниками шли урядники, и столы в этих столовых ломали на куски, и запрещали туда ходить впредь - вона, дескать, какую напраслину на нашего губернатора возводят, что у него люди голодают! Кто тут голодный, кому березовой каши?
Рассчитав, что у него капитала не хватит содержать до нового урожая всех голодающих крестьян, Толстой опять обратился к обществу, и скрупулезно потом в печати отчитался за каждую копейку - куда потрачена, кого накормили. В наше время, когда писатели способны разве что банчить и клянчить, такое толстовское подвижничество сочли бы пиаром либо попыткой нажиться. Но, поскольку реально это пиаром не было, Толстой не только помогал - он и выводы делал, и не самые утешительные. Он считал, что истоки голода - не в неурожаях, а в людской психологии. В рабской психологии, точнее. Если у людей, писал Толстой, воля подавлена - властью, церковью, помещиком - то при столкновении с любым серьезным личным испытанием они тушуются и опускают руки. Голод - это обострение хронического недоедания, которым, по Толстому, поражена была значительная часть русского крестьянства - сравните забитого деревенского мужика, которым помыкают все кому не лень, от дьячка до агронома, сутулого, с землистым цветом кожи, изработанного - и крестьянина, попавшего «на хорошие харчи - в дворники, кучера». Там уже и румянец во всю щеку, и походка горделивая… картина, несколько отличающаяся от той, которую мы привыкли видеть в лубочных фильмах про прежнюю Россию.
Из огня да в полымя
И сбросил угнетенный народ ненавистную власть, и призвал на царство большевиков. И случился страшный голод 1921 года, охвативший не только центральную Россию, но и юг, Урал, часть Сибири и Украины… Но можно сравнить все с той же Самарской губернией. Цитата из газеты: "уплачено рабочим на перевозку со ст. Сызрань и рытье могил для 800 голодных трупов 15.875.000 руб. Осталось непохороненными еще 100 трупов из-за отсутствия средств". Во всех селах Самарской губернии была объявлена трудовая повинность на рытье братских могил, да только копать было некому - люди обессилели. Трупы складывали в общественных амбарах. В селе Толстовка - больше 200 трупов - это ведь те самые крестьяне, которых за двадцать лет до того спасал Толстой. Питались падалью, причем распределялась очередь по дворам - кому когда. Об этом писалось в советских газетах, и писалось неспроста. Дело ведь было не только в небывалой засухе и разрухе, а в новой системе администрирования, новых задачах. Была, например, такая задача - разгромить зажиточное крестьянство и церковь. Натравив на них крестьянство беднейшее. Церковь сама объявила сбор средств на помощь голодающим, сама согласилась пожертвовать те предметы церковного обихода, без которых могла обойтись - вплоть до окладов с икон. Шалишь, сказала новая народная власть. Нам подачек не нужно. Церкви запретили заниматься благотворительностью и разграбили храмы подчистую. В той же Самаре организованный Церковью комитет помощи голодающим быстренько разогнали, а «помощников» расстреляли как контру. Помощь голодающей России шла со всего мира. Международный Красный Крест, Миссия Фритьофа Нансена. Одна только американская благотворительная организация АРА отправила 25 вагонов продовольствия. Вся Европа помогала. Пролетарский поэт Владимир Маяковский отблагодарил их таким вот стишком:
Будьте прокляты!
Пусть
за вашей головою венчанной
из колоний
дикари придут,
питаемые человечиной!
Пусть
горят над королевством
бунтов зарева!
Пусть
столицы ваши
будут выжжены дотла!
Пусть из наследников,
из наследниц варево
варится в коронах - котлах!
В общем, мы наш, мы новый мир построим. Неважно, вымрет или не вымрет 20 миллионов (вымерло 12 только в 1922-1923 годах), главное - не пустить церковь, не пустить буржуев, не дать подняться «кулаку». Ладно, 1923 год - позади война и революция. В 1931-1933 годах никакой войны не было, революция давно позади - восемь миллионов вымерло! Вся их вина - не хотели идти в колхозы, не хотели сдавать хлеб и мясо государству бесплатно. Из города приезжали товарищи, правильно понимающие ситуацию. Скот угоняли и держали в вагонах без воды и корма, пока не околеет. Мясо засыпали хлоркой. Пшеницу жгли. Прошлый опыт был учтен: по всей России врачам запрещено было писать в графе «диагноз» слова «истощение» или «дистрофия». Умирающих выписывали с пометкой: «Пошел на поправку». Первые два слова - правда.
Вот отрывок из документального романа Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» - о том, что тогда происходило на Украине.
"Мы им: колхозы или смерть. Они на это: лучше смерть...
Нам, коммунистам, выдавали по талонам, чтоб не сдохли, немножко, деревенским активистам тоже, а вот что ОНИ жрут - это уму непостижимо. Лягушек, мышей уже нет, кошки уже ни одной не осталось, траву, солому секут, кору сосновую обдирают, растирают в пыль и пекут из нее лепешки. Людоедство на каждом шагу...
Сидим мы в сельсовете, вдруг бежит деревенский активист, доносит, в такой-то хате девку едят. Собираемся, берем оружие, идем в ту хату. Семья вся дома в сборе, только дочки нет. Сонные сидят, сытые. В хате вкусно пахнет вареным. Печка жарко натоплена, горшки в ней стоят.
Начинаю допрашивать:
- Где ваша дочка?
- В город поихала...
- Зачем поехала?
- Материала на платье купить.
- А в печи в горшках что?
- Та кулиш...
Выворачиваю этот "кулиш" в миску - мясо, мясо, рука с ногтями плавает в жире.
- Собирайтесь, пошли.
Послушно собираются, как сонные мухи, совсем уже невменяемые. Идут. Что с ними дальше делать? Теоретически - надо судить. Но в советских законах такой статьи - о людоедстве - нет! Можно - за убийство, так это ж сколько возни по судам, и потом голод - это смягчающее обстоятельство или нет? В общем, нам инструкцию спустили: решать на местах. Выведем их из села, свернем куда-нибудь в поле, в балочку, пошлепали из пистолета в затылок, землей слегка присыпали - потом волки съедят".
Чума на оба ваши дома
Так было не только у нас. Северная Корея. Здесь нет массовых смертей. Здесь всем выдают по 250 грамм риса в день - по справедливости. Вообще-то для нормального питания полагается 700 грамм. Семилетний ребенок в Северной Корее весит, в среднем, 15 килограмм. В Южной Корее - 26. На заводах, построенных бывшими соцбратьями из СССР и ГДР, не дымят трубы, не летит стружка из-под резца. По цехам скользят, как тени, тощие корейцы, протирая тряпочками пыль со станков и портретов Ким Чен Ира. Урожай в стране собирают вручную. Похожая ситуация на Кубе. Стакан молока в день старикам и беременным женщинам - гарантирован. Кусок мыла ежемесячно - вообще каждому. А вот собственную скотину забивать нельзя - в тюрьму сядешь. Недоедание как идеологическая основа.
Туристам, впрочем, нравится - проститутки дешевые, портреты Че Гевары опять же…
Можно, конечно, сослаться на капитализм как на панацею. Мол, там, где ресурсы распределяет не государство, никакого голода быть не может - вышел на улицу и купил еды. Неправда. В 1845 году население Ирландии сократилось с восьми до пяти миллионов человек - при этом экспорт мяса и муки в Англию был как никогда высоким. Во время второй мировой войны в Бенгалии (Бангладеш) был организован голод британцами. Вымерло 6 миллионов человек. В том же Бангладеше был голод в 1974 году - при том, что запасы риса были самыми высокими за пять лет. Но из-за наводнения рисовые поля оказались под водой, а поденщики - без работы. Еда была. Не было денег, чтобы ее купить. То же самое - Эфиопия, 1973 год. Многолетняя блокада Ирака, результат - смерть от голода двух миллионов только ДЕТЕЙ.
Что говорить, если в богатейшей стране мира - США - каждый десятый страдает от недоедания? В самом прямом смысле, как у нас - едят картошку, хлеб, изредка могут позволить себе мясо или фрукты, выбирают, на что потратить деньги - на еду или оплату коммунальных услуг. Это не красная пропаганда, это данные американского Министерства сельского хозяйства.
Единственный более или менее объективный, то есть при любом экономическом строе действующий, ограничитель голода - это наличие гражданского общества, гражданских свобод, наличие оппозиции, наличие свободной прессы. Как ни идеалистично это звучит. Там, где власть вынуждена прислушиваться к мнению общества, где сильны традиции общественных обсуждений любых тем - голод не может возникнуть в принципе, даже после наводнений и ураганов. А дальше мы наблюдаем любопытный парадокс: свободные страны являются таковыми в силу того, что кто-то другой несвободен. Потому что, как гласит известная любому политику мудрость, бунтуют не голодные. Бунтуют сытые, если их два дня не покормить. Это значит, что сытых нужно держать хотя бы в относительной сытости - ценой того, что голодные останутся голодными навсегда.
Впрочем, если верить старику Мальтусу, это - целебное голодание…
ноябрь 2005, Комок
Лев Толстой
Каждый год в странах третьего мира умирает около 12 миллионов детей. 55 процентов из них умирает от голода. В США 55 процентов взрослых обладают излишним весом.
Всего в мире - миллиард сто миллионов людей, которые страдают от голода и недоедания. И миллиард сто миллионов людей, которые страдают от переедания.
Вес среднего американца за последние 20 лет увеличился на 25 килограмм.
Подсчитано: денег, которые ежегодно тратят на парфюмерию жители США и стран Евросоюза, хватило бы на то, чтобы снабдить продовольствием всех голодающих мира. А денег, которые тратят те же люди на корм для кошек, собак и аквариумных рыбок, хватило бы с лихвой.
Но это же не повод задушить своего хомячка и отказаться от губной помады?
Миру ли провалиться, или мне чаю не пить?
Англиканский священник Томас Мальтус был умным и трезвым человеком, имевшим как собственные убеждения, так и смелость их отстаивать. Поэтому его убеждения принято считать «человеконенавистническими». Сводятся они, если вкратце, к следующему: производство продовольствия на земле растет в арифметической прогрессии, а количество населения - в геометрической. Есть некоторые естественные ограничители, как то: голод, войны, эпидемии, но все они вкупе не способны предотвратить феномен «абсолютного перенаселения», и единственный выход - это добровольное (для человечества в целом) ограничение рождаемости, регламентация браков и количества детей в браке.
Мальтус призывал человечество к ограничению рождаемости в конце восемнадцатого века, когда население всей планеты было меньше миллиарда. В 1930 году нас стало 2 миллиарда. В 1961-м - уже три. Когда родился я, еще не было четырех миллиардов. Сейчас - около семи. То есть при моей жизни население планеты почти удвоилось.
Мальтуса, разумеется, убедительно опровергли. И не однажды. Маркс утверждал, что рост производства продовольствия может быть произвольно любым, хоть астрономическим, и зависит это от того, насколько прогрессивны производственные отношения. Вроде бы жизнь подтвердила его правоту: в начале двадцатого века, говоря словами Наума Коржавина, «голод фактически исчезал на глазах». И на сегодняшний день мир буквально завален едой: на каждого жителя планеты Земля в среднем приходится 3.500 калорий ежедневно, этого не только для сытости, но и для отрыжки с изжогой хватит. Европейские правительства покупают у своих фермеров урожаи по высокой европейской цене и сжигают эти урожаи, либо в буквальном смысле гноят в «резервных фондах» - таким образом они «поддерживают сельхозпроизводителя». Собственно, это тот идеал, к которому стремится и наш сельхозпроизводитель. Неважно, что его продукция никому даром не нужна; купите! Иначе нам нечего будет есть и не на что будет купить телевизор.
Возможно, благодаря этому постиндустриальному изобилию, всякий рост производства продовольствия прекратился еще в 1988 году. А площади сельскохозяйственных угодий не увеличиваются с 1981 года. Как и рост урожайности. По всем статьям неправ получается товарищ Мальтус.
Но это как посмотреть.
Мальтус смотрел в будущее дальше товарища Маркса и говорил об «убывающем плодородии почвы» как о процессе не политэкономическом, а чисто математическом. То есть - конечном. Земля перестает рожать. И перестанет рожать совсем, когда перестанет быть землей. Уже и сегодня это не столько почва, сколько минеральный субстрат. За сорок с лишним лет «зеленой революции» (то есть обильного использования пестицидов, удобрений, гибридизации культур) землю превратили в помойку реактивов. Не всю, будем справедливы. Но ведь и классические, элегические распаханные нивы - это сцены из фильма ужасов для любого эколога, поскольку означают они ровно одно: существовавшая здесь ранее естественная природная среда полностью уничтожена. Есть такой закон пирамиды энергий Линдемана, согласно которому все позвоночные Земли (включая людей) не могут потреблять более 1 процента чистой первичной продукции биосферы без того, чтобы не вывести всю систему из равновесия. Мы успешно пересекли эту границу еще в начале двадцатого века, и с тех пор крушение всей системы - вопрос только времени.
Миллиардам людей нужна ведь не только мука. Нужно мясо, рыба, птица - и каждый год все меньше на земле животных, птиц, рыб… Нужна вода - и в странах Индостана каждый год уровень подземных вод снижается на 1-3 метра. Это также необратимый процесс. Нужна нефть - и она на исходе. Нужен кислород, а значит, нужны новые леса - но вырубаются и старые, чтобы на их месте распахать землю и бросить зерна. Это выбор между голодом и удушьем.
Для нас природа - давно уже и не храм, и не мастерская, а естественный враг. Так же, как и мы для природы. Как говорил другой известный человеконенавистник, «Земля имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например, человек».
Косметические войны
В свете вышесказанного - а что, например, означают толки о «демографической катастрофе»? Как ни странно - вовсе не чрезмерный рост народонаселения имеется в виду, а его убывание. В России, где смертность превышает рождаемость, мы с утра до вечера слышим о демографической катастрофе и о геноциде населения в интересах Запада. Но на Западе та же история. Там еще более остро, чем у нас, стоит проблема старения - на одного работающего приходится два пенсионера, и это не предел. И мы, как западные страны, довольно успешно решаем проблему нехватки собственного населения за счет импорта трудовых ресурсов. Так откуда же тогда истерика по поводу «вымирания»?
Все просто. В отличие от западных стран, где мигрантов со скрипом (иногда со взрывом), но встраивают в уже существующую систему, мы еще - к счастью ли, к сожалению ли - не потеряли свою национальную идентичность. Фактически в России живет (и трудится) больше двухсот миллионов, но, поскольку 60 миллионов из них мы людьми не считаем, то вот вам и вымирание.
Но ведь и нас не считают людьми. Мы для государства - та нужная биомасса, которая позволяет «на равных» разговаривать с точно такими же бандитами на саммитах, встречах «восьмерки» и прочих воровских малинах. На одной из таких малин обсуждалось недавно, как бы помочь голодающей Африке. Интересный поворот сюжета.
То, что они не доедают…
Голод всегда считался самым страшным бедствием, хуже чумы и войны. И никогда это бедствие не было стихийным. Одни люди морили голодом других - осознанно, добиваясь определенных результатов. Это легко доказать.
Самый страшный голод в Европе был в 1315 году. Годом раньше случилась засуха, а затем - потоп. Цены на зерно выросли в пять раз, торговцы хлебом добавляли в муку всякую дрянь. В Париже и Антверпене люди умирали прямо на улицах. Но хлеб-то был! Просто его не продавали по низкой цене. Придерживали. А в 1318 году урожай был уже приличный. Тем не менее, в 1320 году отребье с севера Франции отправилось на юг, убивая и грабя по пути. Это событие назвали «походом пастушков», поскольку в числе предводителей был какой-то пастух, которому было видение, что на плечо ему села птица и сказала: «Бей жидов, спасай Францию». Меньше чем за год в результате крестового похода «пастушков» было разграблено и уничтожено 140 еврейских общин, а когда евреи кончились, пастушки взялись за церковь. Но тут им сказали: шалишь! Папа Иоанн и король Филипп обрушили на оборзевших «крестоносцев» анафему и регулярные войска, и от «пастушков» ничего не осталось.
В 1601-1603 годах самый страшный в истории голод постиг и Россию: два неурожая подряд вызвали рост цен на хлеб с 20-30 копеек за четверть до 11-12 рублей. Очевидцы утверждали, что "вымерла треть царства Московского". И опять голод был вызван не недостатком продовольствия как таковым, а недостатком денег у населения.
Неурожаи случались и позже. В 1871 году призрак голода показался в Самарской губернии. Самарское земство обратилось в казну с просьбой выделить денег на закупку зерен, но самарский губернатор Аксаков просьбу земцев дезавуировал - дескать, в Самаре все спокойно, ничего нам от родного правительства не надо. И в 1873-м голод-таки грянул, и длился до 1875-го. Хотя и относительный был голод, без массовых смертей. Люди просто ели «не каждый день». Времена были дикие - каждое земство, каждая губерния имели свой «продовольственный капитал», то есть запас зерна на черный день, но делиться с соседями в случае нужды у тех - не имели права. Только через столицу.
Тревогу забил Лев Толстой - после его письма в «Московские ведомости» все общество (тогда в России было общество) буквально заболело помощью «голодающим самарцам». Эта помощь стала национальной идеей. Славянофилы и западники издавали совместные сборники, вся прибыль от продажи которых шла самарцам. Самарский Дамский комитет собрал пол-миллиона рублей частных пожертвований - огромные деньги! (Для сравнения - министр внутренних дел ссудил, то есть дал С ВОЗВРАТОМ, 50 тысяч). В результате за три голодных года население Самарской губернии не только не сократилось, еще и выросло.
Не могу молчать!
Над этой толстовской фразой принято слегка так насмехаться. И чуть ли не столбиком писать с нино-андреевской «Не могу поступиться принципами», с подведением общего знаменателя. А между тем граф принципы и убеждения понимал несколько иначе, чем печатные заклинания. В 1873 году он принялся деятельно спасать самарцев. В 1891 году голод охватил уже несколько губерний, и граф Толстой, писатель действительно с мировым именем, ездил сам по этим губерниям, записывал в тетрадочки, сколько у кого голодных ртов, организовывал бесплатные столовые - по опыту, лучшее, что можно было сделать в голодной деревне. А следом за ним и его приспешниками шли урядники, и столы в этих столовых ломали на куски, и запрещали туда ходить впредь - вона, дескать, какую напраслину на нашего губернатора возводят, что у него люди голодают! Кто тут голодный, кому березовой каши?
Рассчитав, что у него капитала не хватит содержать до нового урожая всех голодающих крестьян, Толстой опять обратился к обществу, и скрупулезно потом в печати отчитался за каждую копейку - куда потрачена, кого накормили. В наше время, когда писатели способны разве что банчить и клянчить, такое толстовское подвижничество сочли бы пиаром либо попыткой нажиться. Но, поскольку реально это пиаром не было, Толстой не только помогал - он и выводы делал, и не самые утешительные. Он считал, что истоки голода - не в неурожаях, а в людской психологии. В рабской психологии, точнее. Если у людей, писал Толстой, воля подавлена - властью, церковью, помещиком - то при столкновении с любым серьезным личным испытанием они тушуются и опускают руки. Голод - это обострение хронического недоедания, которым, по Толстому, поражена была значительная часть русского крестьянства - сравните забитого деревенского мужика, которым помыкают все кому не лень, от дьячка до агронома, сутулого, с землистым цветом кожи, изработанного - и крестьянина, попавшего «на хорошие харчи - в дворники, кучера». Там уже и румянец во всю щеку, и походка горделивая… картина, несколько отличающаяся от той, которую мы привыкли видеть в лубочных фильмах про прежнюю Россию.
Из огня да в полымя
И сбросил угнетенный народ ненавистную власть, и призвал на царство большевиков. И случился страшный голод 1921 года, охвативший не только центральную Россию, но и юг, Урал, часть Сибири и Украины… Но можно сравнить все с той же Самарской губернией. Цитата из газеты: "уплачено рабочим на перевозку со ст. Сызрань и рытье могил для 800 голодных трупов 15.875.000 руб. Осталось непохороненными еще 100 трупов из-за отсутствия средств". Во всех селах Самарской губернии была объявлена трудовая повинность на рытье братских могил, да только копать было некому - люди обессилели. Трупы складывали в общественных амбарах. В селе Толстовка - больше 200 трупов - это ведь те самые крестьяне, которых за двадцать лет до того спасал Толстой. Питались падалью, причем распределялась очередь по дворам - кому когда. Об этом писалось в советских газетах, и писалось неспроста. Дело ведь было не только в небывалой засухе и разрухе, а в новой системе администрирования, новых задачах. Была, например, такая задача - разгромить зажиточное крестьянство и церковь. Натравив на них крестьянство беднейшее. Церковь сама объявила сбор средств на помощь голодающим, сама согласилась пожертвовать те предметы церковного обихода, без которых могла обойтись - вплоть до окладов с икон. Шалишь, сказала новая народная власть. Нам подачек не нужно. Церкви запретили заниматься благотворительностью и разграбили храмы подчистую. В той же Самаре организованный Церковью комитет помощи голодающим быстренько разогнали, а «помощников» расстреляли как контру. Помощь голодающей России шла со всего мира. Международный Красный Крест, Миссия Фритьофа Нансена. Одна только американская благотворительная организация АРА отправила 25 вагонов продовольствия. Вся Европа помогала. Пролетарский поэт Владимир Маяковский отблагодарил их таким вот стишком:
Будьте прокляты!
Пусть
за вашей головою венчанной
из колоний
дикари придут,
питаемые человечиной!
Пусть
горят над королевством
бунтов зарева!
Пусть
столицы ваши
будут выжжены дотла!
Пусть из наследников,
из наследниц варево
варится в коронах - котлах!
В общем, мы наш, мы новый мир построим. Неважно, вымрет или не вымрет 20 миллионов (вымерло 12 только в 1922-1923 годах), главное - не пустить церковь, не пустить буржуев, не дать подняться «кулаку». Ладно, 1923 год - позади война и революция. В 1931-1933 годах никакой войны не было, революция давно позади - восемь миллионов вымерло! Вся их вина - не хотели идти в колхозы, не хотели сдавать хлеб и мясо государству бесплатно. Из города приезжали товарищи, правильно понимающие ситуацию. Скот угоняли и держали в вагонах без воды и корма, пока не околеет. Мясо засыпали хлоркой. Пшеницу жгли. Прошлый опыт был учтен: по всей России врачам запрещено было писать в графе «диагноз» слова «истощение» или «дистрофия». Умирающих выписывали с пометкой: «Пошел на поправку». Первые два слова - правда.
Вот отрывок из документального романа Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» - о том, что тогда происходило на Украине.
"Мы им: колхозы или смерть. Они на это: лучше смерть...
Нам, коммунистам, выдавали по талонам, чтоб не сдохли, немножко, деревенским активистам тоже, а вот что ОНИ жрут - это уму непостижимо. Лягушек, мышей уже нет, кошки уже ни одной не осталось, траву, солому секут, кору сосновую обдирают, растирают в пыль и пекут из нее лепешки. Людоедство на каждом шагу...
Сидим мы в сельсовете, вдруг бежит деревенский активист, доносит, в такой-то хате девку едят. Собираемся, берем оружие, идем в ту хату. Семья вся дома в сборе, только дочки нет. Сонные сидят, сытые. В хате вкусно пахнет вареным. Печка жарко натоплена, горшки в ней стоят.
Начинаю допрашивать:
- Где ваша дочка?
- В город поихала...
- Зачем поехала?
- Материала на платье купить.
- А в печи в горшках что?
- Та кулиш...
Выворачиваю этот "кулиш" в миску - мясо, мясо, рука с ногтями плавает в жире.
- Собирайтесь, пошли.
Послушно собираются, как сонные мухи, совсем уже невменяемые. Идут. Что с ними дальше делать? Теоретически - надо судить. Но в советских законах такой статьи - о людоедстве - нет! Можно - за убийство, так это ж сколько возни по судам, и потом голод - это смягчающее обстоятельство или нет? В общем, нам инструкцию спустили: решать на местах. Выведем их из села, свернем куда-нибудь в поле, в балочку, пошлепали из пистолета в затылок, землей слегка присыпали - потом волки съедят".
Чума на оба ваши дома
Так было не только у нас. Северная Корея. Здесь нет массовых смертей. Здесь всем выдают по 250 грамм риса в день - по справедливости. Вообще-то для нормального питания полагается 700 грамм. Семилетний ребенок в Северной Корее весит, в среднем, 15 килограмм. В Южной Корее - 26. На заводах, построенных бывшими соцбратьями из СССР и ГДР, не дымят трубы, не летит стружка из-под резца. По цехам скользят, как тени, тощие корейцы, протирая тряпочками пыль со станков и портретов Ким Чен Ира. Урожай в стране собирают вручную. Похожая ситуация на Кубе. Стакан молока в день старикам и беременным женщинам - гарантирован. Кусок мыла ежемесячно - вообще каждому. А вот собственную скотину забивать нельзя - в тюрьму сядешь. Недоедание как идеологическая основа.
Туристам, впрочем, нравится - проститутки дешевые, портреты Че Гевары опять же…
Можно, конечно, сослаться на капитализм как на панацею. Мол, там, где ресурсы распределяет не государство, никакого голода быть не может - вышел на улицу и купил еды. Неправда. В 1845 году население Ирландии сократилось с восьми до пяти миллионов человек - при этом экспорт мяса и муки в Англию был как никогда высоким. Во время второй мировой войны в Бенгалии (Бангладеш) был организован голод британцами. Вымерло 6 миллионов человек. В том же Бангладеше был голод в 1974 году - при том, что запасы риса были самыми высокими за пять лет. Но из-за наводнения рисовые поля оказались под водой, а поденщики - без работы. Еда была. Не было денег, чтобы ее купить. То же самое - Эфиопия, 1973 год. Многолетняя блокада Ирака, результат - смерть от голода двух миллионов только ДЕТЕЙ.
Что говорить, если в богатейшей стране мира - США - каждый десятый страдает от недоедания? В самом прямом смысле, как у нас - едят картошку, хлеб, изредка могут позволить себе мясо или фрукты, выбирают, на что потратить деньги - на еду или оплату коммунальных услуг. Это не красная пропаганда, это данные американского Министерства сельского хозяйства.
Единственный более или менее объективный, то есть при любом экономическом строе действующий, ограничитель голода - это наличие гражданского общества, гражданских свобод, наличие оппозиции, наличие свободной прессы. Как ни идеалистично это звучит. Там, где власть вынуждена прислушиваться к мнению общества, где сильны традиции общественных обсуждений любых тем - голод не может возникнуть в принципе, даже после наводнений и ураганов. А дальше мы наблюдаем любопытный парадокс: свободные страны являются таковыми в силу того, что кто-то другой несвободен. Потому что, как гласит известная любому политику мудрость, бунтуют не голодные. Бунтуют сытые, если их два дня не покормить. Это значит, что сытых нужно держать хотя бы в относительной сытости - ценой того, что голодные останутся голодными навсегда.
Впрочем, если верить старику Мальтусу, это - целебное голодание…
ноябрь 2005, Комок