Сергей Капица о себе и отце. Бей наркомышей, имеются многочисленные зарубежные связи.
Почему Сергей Капица не стал полпредом СССР в ЮНЕСКО
Просим ориентировать...
23 апреля 1981 года
"Постоянное представительство СССР при ЮНЕСКО
ЗАВЕДУЮЩЕМУ ОТДЕЛОМ ЗАГРАНКАДРОВ ЦК КПСС
тов. ПЕГОВУ Н. М.
ЗАМЕСТИТЕЛЮ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР
тов. СТУКАЛИНУ В. Ф
Недавно Постоянное представительство СССР при ЮНЕСКО получило сообщение Центра о том, что профессор Капица Сергей Петрович включен в состав резерва МИД СССР для продвижения на высшие вакантные посты в штаб-квартире ЮНЕСКО...
Дело в том, что на этот счет у нас есть вполне определенные и достаточно веские сомнения. С. П. Капица беспартийный. Уже одно это обстоятельство создаст серьезные проблемы. Естественно, что со всеми советскими сотрудниками Секретариата ЮНЕСКО, а тем более с директорами, ведется большая повседневная работа по линии парткома, партбюро, партгрупп
, и не только в смысле политико-воспитательной деятельности, а и дачи им вполне конкретных заданий, поручений, рекомендаций, порой достаточно деликатного, а то и просто секретного характера. В случае же с С.П. Капицей возникнет ситуация, когда он окажется вне прямого влияния парторганизации, в неведении задач, которые ставятся перед советскими коммунистами, работающими в ЮНЕСКО.
Другая проблема - это наличие у жены С. П. Капицы, Татьяны Дамир, родственницы, как будто тетки, и других родственников, постоянно проживающих во Франции...
Вместе с тем у С. П. Капицы, по-видимому, есть немало шансов быть назначенным на директорский пост в ЮНЕСКО ввиду явных симпатий к нему со стороны Каддуры, заместителя генерального директора по науке... Просим ориентировать.
ПОСТОЯННЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СССР ПРИ ЮНЕСКО А. ПИРАДОВ".
Источник: https://rg.ru/2018/02/15/pochemu-sergej-kapica-ne-stal-polpredom-sssr-v-iunesko.html
* * * * *
«О науке и власти»: «...ныне эта некогда секретная переписка, послания ученого тирану, как сказали бы в старину, могут и должны быть прочитаны народом, а не только теми, кто узурпировал некогда власть над нами. Быть может, здесь есть урок исторического оптимизма, который нам сегодня так нужен». С. Капица
* * * * *
Константин Анохин
член-корреспондент РАН
О.О.: Константин Владимирович, 14 февраля 2018 года Сергею Петровичу Капице исполнилось бы 90 лет. Вы хорошо знали Сергея Петровича, неоднократно снимались у него в передачах...
О.О.: Ведь у вас с Сергеем Петровичем такая своеобразная связь еще семейно-историческая получается. Потому что крестный отец Сергея Петровича был великий физиолог Павлов. И это тот самый Павлов, в лаборатории которого работал ваш дедушка. Вы когда-нибудь этот сюжет обсуждали с Сергеем Петровичем? Вы знали о том, что вы немножко родственники?
К.А.: Да, конечно. И он мне рассказывал. Он, во-первых, рассказывал про крестины Ивана Петровича. Потом одно из первых интервью, которое он делал в "Очевидном-невероятном", было с моим дедом. Он приходил к моему деду. Ведь отец Сергея Петровича, оставшись в Советском Союзе в 1934 году и испытав этот шок, он вообще не понимал некоторое время, несколько месяцев, как ему дальше жить и куда двигаться. И одной из очень малых опор, которые у него были в это время в стране, был Иван Петрович Павлов. И он ездил к нему исповедоваться, советоваться. Его желанием было пойти работать к Павлову.
О.О.: Петр Капица собирался работать у Павлова?
К.А.: Да. Он хотел стать биофизиком и начать работать с Иваном Петровичем. И только переговоры с Резерфордом, возможность привезти… лабораторию, создание Института физических проблем все-таки вернули его на физическую стезю. Но я думаю, что это желание начать работать с Павловым и стать биофизиком было даже не от его жгучего интереса к биофизике, а скорее из огромного доверия и уважения к Ивану Петровичу. Ему Павлов в одном из таких разговоров сказал: "Я ведь умру через некоторое время. И кто будет смело разговаривать и говорить власти правду? Это вам предстоит".
О.О.: В этом смысле Петр Капица такое завещание Павлова выполнил. Ведь он действительно всегда разговаривал смело с властью и делал то, что мог.
К.А.: Я думаю, что он один из немногих людей в этой череде русской научной интеллигенции вслед за Павловым, который выполнил эту функцию и был легендарен в этом отношении. И это многого ему стоило, конечно. А, потом, я думаю, что Сергею Петровичу были интересны еще другие вещи. Я работал в Англии, которую он очень тепло любил, он вырос там. Я работал в Кембридже.
О.О.: Где родился Сергей Петрович.
К.А.: Да, где он родился. Я знал его дом на Хантингтон-роуд, где он рос. Мой дед Петр Кузьмич был знаком с лордом Эдрианом, когда тот приезжал в 1930-е годы на физиологический конгресс, и потом он ездил читать лекции в Кембридж и общался там с лордом Эдрианом вновь. А его сын Ричард рос вместе с Сергеем Петровичем в детском саду. И они были друзьями детства. И эта дружба осталась на всю жизнь. Ричард Эдриан стал… Кембриджского университета, то есть по сути ректором. Ректором может быть член королевской семьи, а… становится или vice-chancellor, или кто-то выдающихся ученых. И Сергей Петрович очень много разговаривал... Мне кажется, он во мне видел эту связь еще с Кембриджем. Он передавал со мной письма своим друзьям и знакомым. Я помню, как благодаря одному из таких писем нобелевскому лауреату и великому биологу Максу Перуцу я провел с Перуцем незабываемый целый день, когда принес ему это письмо Сергея Петровича. То есть у него были и эти ностальгические чувства....
Некоторые люди общаются с небольшим кругом и находятся на периферии, а некоторые находятся в самой сердцевине этого. Это может быть в среде людей искусства, актеров. И современные математические исследования социальных сетей выявляют таких личностей в Голливуде, в политике. И Петр Леонидович (и за ним Сергей Петрович) были такими узлами в русской культуре, которые связывали огромные пласты интеллекта, личностей и выдающихся людей с одной стороны в науке, а с другой стороны - в искусстве, в литературе, в балете, в живописи, в театре. Это явление русской жизни. И если вы разрушите такой узел, то вся сеть пострадает. Какие-то узлы уходят незамеченными, а какие-то являются формообразующими.
О.О.: Но в случае с Сергеем Петровичем примерно так и произошло.
К.А.: Да. И я сейчас подумал в связи с вашими словами: он не только сделал через себя очень большие круги науки открытыми обществу. Просто сама личность человека, который перед вами на экране, его интеллигентность, то, каким объемом культурных знаний он располагает и о чем он способен поддерживать беседу, что он вспоминает, является формообразующим. Поэтому присутствие Сергея Петровича - это было не только ассистирование какой-то личности, это была возможность людям научиться высокому уровню и стилю русской интеллигенции...
Источник полностью : https://otr-online.ru/programmy/gamburgskii-schet/aleksandr-shubin-30324.html
* * * * *
- Если взять поколения кому сегодня за сорок, навскидку они процитируют: "О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух..." Так кто был популярнее, Вы, Сергей Петрович, или Александр Сергеевич?
- (Смеется). Не преувеличивайте, Пушкин, конечно, был популярнее. Алла Пугачева была популярнее... Да, это стихотворение стало нашим брендом. Эпиграф нашел наш режиссер Левкович. Кстати, это стихотворение никогда не было опубликовано в сочинениях Пушкина. Оно рассеяно у него в отрывках... У Натана Эйдельмана есть целое эссе на эту тему. Название же передачи - "Очевидное-невероятное" - предложила моя помощница Железова. По-моему, до этого оно появлялось в фильмах, снятых Киевской киностудией. Сегодня нам приходится это словосочетание защищать, поскольку его уже пытались несколько раз украсть. Мы даже специально получили авторское свидетельство на название телепередачи - "Очевидное-невероятное".
Из книги С.П.Капицы "Мои воспоминания": "Последняя строчка "и случай, Бог-изобретатель..." - самая гениальная. Но на советском телевидении ужасно боялись слова Бог, и эпиграф долго существовал без него, только когда Бога допустили на телевидение, мы смогли прибавить последнюю строку".
- Пагуошское движение спасло мир от ядерной войны?
- Это было любопытное явление. Ученым всего мира в 1957 году дали возможность обсуждать ядерные проблемы. Ведь у большинства политических и даже военных деятелей того времени было весьма смутное представление, что такое ядерное оружие. Рассказывали, что даже Курчатов, побывав на испытании водородной бомбы, был совершенно потрясен увиденным. А Сахаров и вовсе на некоторое время потерял над собой контроль...
- ...после этого и начался его дрейф в сторону диссидентства?
- Сложно сказать. Сахаров очень сложная, необычная личность. На меня произвела большое впечатление последняя с ним встреча. По существу, Андрей Дмитриевич был уже втянут своей женой Еленой Боннэр в политический бизнес.
Из книги С.П.Капицы "Мои воспоминания": "Елена Боннэр обратилась к отцу с просьбой подписать письмо в защиту одного диссидента. Отец отказался, сказав, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если это надо - пишет сам кому надо. Но чтобы как-то смягчить это дело, пригласил Сахаровых отобедать. Когда обед закончился, отец, как обычно, позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Елена Боннэр моментально отреагировала: "Андрей Дмитриевич будет говорить только в моем присутствии". Действие было как в театре: длинная пауза, все молчали. Наконец отец сухо сказал: "Сергей, проводи, пожалуйста, гостей". Гости встали, попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, там они оделись, и я проводил их до машины".
https://tverdyi-znak.livejournal.com/183057.html
* * * * *
Мы публикуем последнее интервью, которое выдающийся ученый дал корреспонденту "Вечерней Москвы" вскоре после вручения ему медали Российской академии наук за выдающиеся достижения в области пропаганды научных знаний.
Сергей Капица: «Главное чудо - то, что мы живем»
Сергей Капица, основатель и бессменный ведущий телепрограммы «Очевидное - невероятное», получил золотую медаль Российской академии наук за выдающиеся достижения в области пропаганды научных знаний, став ее первым обладателем. Вручавший награду президент РАН Юрий Осипов назвал профессора Капицу «целым явлением», благодаря которому «тысячи молодых людей были вовлечены в науку, в культуру, в другие направления деятельности».
Мы беседуем с профессором вскоре после вручения награды.
О фамилии, Кембридже и детских воспоминаниях
- Сергей Петрович, ведь ваш отец Нобелевский лауреат Петр Капица в свое время тоже стал первым лауреатом академической награды.
- Да, это интересное совпадение. В 1956 году Академия наук учредила Большую золотую медаль имени М.В.Ломоносова, и первым ее получил, действительно, мой отец за работы по физике низких температур, которые, кстати, одно время я проводил вместе с ним.
- В физику вы пошли под влиянием отца?
- Да, именно так. Остальные наши родственники были географами. Прадед по линии матери, генерал царской армии Иероним Стебницкий был начальником топографической службы, вице-президентом российского географического общества. Моя бабушка была членом географического общества, занималась фольклором народностей нашей страны. Брат моего отца тоже был географом, и, кстати, первая опубликованная работа отца была связана с исследованием и производством рыбьего жира трески - он даже ездил с этой целью в Мурманск. Мой младший брат Андрей Петрович тоже был географом, много лет преподавал на географическом факультете МГУ, заведовал кафедрой рационального природопользования. К сожалению, летом прошлого года он умер... А я, хоть и являюсь физиком, после перестройки тоже переквалифицировался в географы - стал заниматься проблемами народонаселения Земли. Так что мы - традиционные географы.
- Многих интересует, откуда у вас такая экзотическая фамилия?
- Наша фамилия имеет славянское происхождение. Корни уходят в глубь веков, и первые летописные упоминания относятся к временам Куликовского сражения. Там упоминается некий купец Капица. Фамилия редкая, я Капиц, которые не были бы мне родственниками, почти не встречал.
- Как получилось, что вы с братом родились в Кембридже?
- Там в то время жил и работал отец. Приехал он в Англию в 1921 году вместе с группой советских ученых, в которую входили Алексей Николаевич Крылов и Абрам Федорович Иоффе. Это были ученые с мировыми именами, которые должны были восстанавливать разрушенные в результате революции и войн контакты, закупать научное оборудование и литературу. По иронии судьбы Крылов впоследствии стал тестем моего отца. В Кембридже Петр Леонидович познакомился с великим Резерфордом, увидел его лабораторию и очень захотел там поработать. В конечном счете он прожил в Англии 13 лет. Надо сказать, причиной его желания остаться в Англии был не только научный интерес. Отец уехал из России вскоре после тяжелой утраты: во время эпидемии гриппа испанки он потерял свою первую семью - жену и двух детей, и хотя его работа в Кембридже была очень успешной, он страдал от одиночества и семейной неустроенности. Только через пять лет отец встретил в Париже мою будущую мать Анну Крылову, которая жила там в эмиграции, и вскоре они поженились. Вскоре после моего рождения отец был избран членом Лондонского королевского общества. <...>
«Мы с отцом говорили о многом...»
- Ведь именно в это время над головой вашего отца начали сгущаться тучи...
- В 1945 году я окончил второй курс института. Летом того же года американцы взорвали первые атомные бомбы. Тогда же начало портиться то настроение приподнятости и надежд, которое наступило после Победы. После Хиросимы в нашей стране был создан «Специальный комитет», который возглавлял Берия. В состав этого комитета был включен и мой отец. Так он попал под начало человека, с которым сработаться был органически не способен. Вскоре началось наступление на очень важное для отца дело - кислородную промышленность, которую он создавал и от которой был, в конце концов, несправедливо отстранен. Самым сильным ударом было снятие с поста директора Института физических проблем. У отца отняли институт, установки, которые при организации института ему выслал из Англии Резерфорд, отняли всех его сотрудников. Лишенный возможности работать, он жил, практически безвыездно, на даче на Николиной Горе, никогда даже не ночуя в Москве. Первые полгода Петр Леонидович был в глубоком расстройстве и тяжело болел. Однако затем он вновь начал работать, работать в любых условиях, последовательно и неуклонно добиваясь всего необходимого. В дачной сторожке он оборудовал себе лабораторию, и в этой хате-лаборатории, как он ее называл, ему помогали лишь мы с братом Андреем.
Отец занялся систематическими исследованиями по гидродинамике тонких пленок вязкой жидкости. Сначала он занимался теорией течений тонких слоев жидкости, в экспериментальной части этой работы я принимал прямое участие. Для меня это время было школой и мужества, и мастерства. Опыты проводились в более чем скромных условиях и были осуществлены простыми, но далеко не тривиальными средствами, я думаю, что их класс не мог бы быть выше и в хорошо обставленной лаборатории. Самое трудное состояло в том, что нужно было иметь стеклянную трубку очень правильной формы. Для достижения этого я применил методику, с помощью которой изготавливал зеркала для телескопов, и в результате сделал трубки с оптической точностью порядка микрона - они были точно круглые и точно цилиндрические. Это была изящная, методически точная экспериментальная работа, которая по существу с тех пор не превзойдена. Эта работа, где впервые было исследовано течение тонких пленок по стенке, считается основополагающей в своей области. Интересно, что в 2007 году премия «Глобальная энергия» - полмиллиона долларов - была присуждена академику Накорякову из Новосибирска и доктору Хьюитту из Англии за изучение теплопередачи в пленках. При вручении премии Хьюитт вспомнил про нашу с отцом работу.
Во время длительных прогулок по живописнейшим местам Подмосковья мы с отцом говорили о многом: о науке и обществе, о ученых и власти. Те разговоры во многом сформировали мое отношение к этим вопросам. Упорядоченный и интеллектуально напряженный образ жизни, несомненно, сохранил здоровье отцу. Судьба же его коллег, работавших над бомбой, была другой. Возглавлявший тогда крупнейший ядерный институт Курчатов умер в 57 лет, Алиханов - в 66. И не от радиации, как это иногда представляют, а от болезни сердца, доведенные до инфаркта в первую очередь беспощадным режимом. Пожалуй, только один отец посмел тогда сопротивляться всесильному Берии.
Как наука «пошла в народ»
- Как к вашей начавшейся телекарьере отнесся отец?
- Скептически. Журналистов он считал за недостойных собеседников и почти никогда не давал интервью. Даже когда в 1978-м году он получил Нобелевскую премию, спасался от прессы в Барвихе, в правительственном санатории. А я за него отдувался, должен был отвечать на все вопросы журналистской братии, а потом ему докладывать обо всем, что происходит. Но иногда журналисты все же пробирались к нему. Как-то я приехал в Барвиху и застал отца в парке на скамейке с одной очень эффектной дикторшей с центрального телевидения. Когда я подошел, желая сказать что-нибудь приятное, она заулыбалась: «Смотрите, какой у вас знаменитый сын». Отец повернулся и ответил: «Это я знаменитый, а он только известный».
- Передача «Очевидное-невероятное» в 1991 году была закрыта по решению руководства Первого канала. Как вы это пережили?
- Это было время, когда на экране царил Кашпировский и всякие другие подобные ему Чумаки. Разумное слово, с которым я был связан - никогда этому не изменял и не изменю - не находило места в общественном сознании. Кризис передачи «Очевидное-невероятное» совпал с кризисом отношения к науке в общественном сознании, но наука переживет любые кризисы. Сейчас благодаря усилиям продюсера Светланы Поповой передача вновь появилась на Российском телевидении, и мы по-прежнему выходим раз в неделю, по субботам. В следующем году исполняется 40 лет «Очевидному-невероятному». Мне - 85. Получатся, я почти полжизни веду эту передачу. Представить страшно!
- Вы член комиссии РАН по борьбе со лженаукой. Не боитесь выплеснуть вместе с пеной младенца?
- Не думаю, что тут может быть серьезная опасность для стоящих ученых, которые не должны бояться трудностей. Наука имеет свои пути и методы развития, оппоненты должны быть всегда, и если у человека есть четкие аргументы, он всегда найдет способ их доказать. Когда я начинал заниматься демографией, мне тоже говорили, что я совершаю ошибку, что моя теория никуда не годится, но прошло время, и сейчас со мной соглашается всё большее число коллег. Это часть научного процесса, и это нормально.
Что же касается невиданного со времен Средневековья расцвета шарлатанства, то здесь недостаточно бичевать отдельные явления. Надо искать причину кризиса сознания в обществе. Ведь это общемировой процесс. Я думаю, распад сознания и связанные с ними распады семей, наркомания, всеобщая растерянность и прочие беды являются следствием как раз демографического перехода, который сейчас переживает человечество. Общество меняет ориентиры, как будто вы едете на машине, и вдруг она делает резкий разворот. Когда всё стабилизируется, вся эта магия и астрология очень быстро изживут себя.
О науке и вере
- Сергей Петрович, вам нередко приходилось выступать против разрушения храмов. Вы верующий человек?
- На этот вопрос я обычно отвечаю, что я русский православный атеист. Вопрос о том, есть ли Бог, для верующего человека аналогичен знаменитому высказыванию Тертулиана: «Я верую, ибо это абсурдно», и всякая попытка испытывать веру знанием приводит в тупик. Истинно верующие люди обращены в себя, это для них важно, это их философия, их взгляд на мир. Я как-то был гостем митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, который сейчас стал Патриархом Всея Руси. Я ездил в Смоленск и провел с ним целый день, мы очень интересно беседовали. Это активно мыслящий человек. Я высоко ценю памятники русской православной архитектуры, уважаю деятелей Церкви, но знаете, что ответил Лаплас, когда его спросили о Боге? «Я не нуждаюсь в этой гипотезе». Я могу рассуждать о Боге как о явлении культуры, но считаю, что наше непонимание тех или иных вещей не означает наличие Бога. В древности за каждым кустом пряталось по божеству, потому что люди не могли объяснить явлений природы. Сегодня мы продвинулись чуть дальше их и знаем, что такое солнечное или лунное затмение. Поэтому и богов у нас меньше. Некоторые боятся, что, лишившись бога, мы потеряем остатки совести. Я не вижу тут никаких противоречий. Думаю, можно жить по совести и при этом не верить в Бога.
http://www.moscowuniversityclub.ru/home.asp?artId=13220
* * * * *
Петр Капица вынашивал идею организации международной дискуссии светил науки, посвященной мирному использованию ядерной энергии на благо человечества. Этими соображениями он поделился с Нильсом Бором. Но тут Лаврентий Берия направил к датскому ученому эмиссара НКВД Якова Терлецкого - выведать какие-нибудь «бомбовые» секреты. Это насторожило Нильса Бора и привело к охлаждению отношений с Капицей. В негодовании тот заявил Берии: «Вы не понимаете физики, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах».
Такого Лаврентий Берия вытерпеть уже не мог и в лучших традициях своего ведомства сварганил «осуждение» промышленного способа получения кислорода (за который Петр Капица, кстати, получил звание Героя Социалистического Труда). Ученый оказался в опале и был изгнан из родного института, руководителем которого назначили Анатолия Александрова. Работы Капица продолжил, находясь фактически под домашним арестом на госдаче. Сергей Капица вспоминает: «На Николиной Горе отец не только писал Сталину, но и беседовал с Кремлем. Однажды к нему прибежал комендант поселка и дрожащими руками передал записку с номером «вертушки». Отец сказал, что теперь, после отставки, у него нет такого телефона. Комендант отвел его к себе и вышел из кабинета. Трубку взял Маленков и уважительно попросил отца продолжать писать Сталину. Это кажется странным, но это факт: Сталин поощрял полные критики письма Капицы. Кстати, они никогда не встречались».
http://www.strana-rosatom.ru/%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D0%BA%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%86%D0%B0-%D0%BD%D0%B5-%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BB-%D1%80%D1%83%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BC-%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5/