"Отправить на Соловки" у коммунистических палачей означало позднее "10 лет без права переписки"
Казнь негласная, в подвале, без всяких внешних эффектов, без объявления приговора, внезапная, действует на врагов подавляюще. Огромная, беспощадная, всевидящая машина неожиданно хватает свои жертвы и перемалывает, как в мясорубке. После казни нет точного дня смерти, нет последних слов, нет трупа, нет даже могилы. Пустота. Враг уничтожен совершенно.
Владимир Зазубрин, «Щепка», 1923 г.Я всегда думаю о психологии целых тысяч людей - технических исполнителей, палачей, расстрельщиков, о тех, кто провожает на смерть осуждённых, о взводе, стреляющем в полутьме ночи в связанного, обезоруженного, обезумевшего человека.
Мария Спиридонова, 1937 г.
oboguev из комментариев "Советский палач Берг был отцом душегубок" https://dementiy2010.livejournal.com/93097.html?thread=146857#t146857
А.Г. Тепляков, "Процедура: Исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах", М. 2007
https://blog.stepanivanovichkaragodin.org/wp-content/uploads/2012/07/Procedura.pdf
Более ранняя статья:
http://www.golosasibiri.narod.ru/almanah/vyp_4/027_teplyakov_01.htm
выдержки:
https://oboguev.livejournal.com/2291759.html
https://oboguev.livejournal.com/2292066.html
https://oboguev.livejournal.com/2292441.html
* * * * *
dementiy2010 : Музей "Штази", созданный в 1990 году на базе первого корпуса бывшей штаб-квартиры МГБ, находится в обычном спальном микрорайоне с множеством панельно-блочных пейзажей, присущих Восточному Берлину. Официальное название музея - "Научный и мемориальный центр Норманненштрассе".
По словам сотрудницы музея Барбары Тим, данный музей не является государственным. Его учредитель - антисталинистская инициатива ASTAK, созданная в 1990 году жертвами режима, участниками гражданского движения в ГДР и другими противниками диктатуры СЕПГ с целью критического осмысления исторического прошлого. ASTAK и музей "Штази" тесно сотрудничают с государственными структурами, отвечающими за хранение и обработку архивов одиозной спецслужбы.
По словам сотрудницы музея, в этот юбилейный год поток посетителей увеличился в 2-3 раза. "Это не только туристы, но и обычные граждане Германии, которым интересно узнать об истории и делах, которые на них нарыли в спецслужбах", - говорит она. Приходят в музей и бывшие агенты. По словам Б. Тим, “они приходят сюда незаметно, одетые в штатское. И узнать, что это бывшие сотрудники "Штази", можно только тогда, когда они начинают задавать специфические вопросы".
"В этом "автозаке" было 5 одноместных камер. Сотрудники музея говорят, что одно время на многих таких замаскированных машинах стояла надпись "Живая рыба". Однако вскоре местные жители стали удивляться: почему это на каждом углу можно встретить рыбовозы, но в магазинах нет рыбы. Вскоре чиновники исправили этот недочет - по улицах стали курсировать машины с надписями "Хлеб" и "Молоко"…"
* * * * *
Мне стало интересно, кто были те люди, что исполняли приговоры?
«Наверное, если бы мы спросили их родственников, все бы они в один голос сказали, что это были любящие отцы, мужья и дедушки, - рассказывает Головкова. - Просто работа у них была тяжелая. Я встречалась с одним из бывших сотрудников Сухановки. Он работал шофером - перевозил заключенных в тюрьму. Обычно такие перевозки осуществлялись в специальных фургонах с надписью „Хлеб“, „Мясо“ или даже „Советское шампанское“...
https://shabdua.livejournal.com/5778027.html
* * * * *
Алексей ТепляковСИБИРЬ: ПРОЦЕДУРА ИСПОЛНЕНИЯ СМЕРТНЫХ ПРИГОВОРОВВ 1920 - 1930-Х ГОДАХ
Техника расстрелов и даже сами казни обычно тщательно скрывались от общества. Печатно о них объявляли исходя из политической конъюнктуры; в газетах периода гражданской войны постоянно с целью устрашения печатали списки осуждённых контрреволюционеров, впоследствии объявляли о расстрелах после открытых процессов, в том числе по чисто уголовным делам. Но получить документы о казни близкого человека его родственники обычно не могли. В декабре 1925 г. прокурор Сибкрая П.Г. Алимов отвечал на запрос красноярской окружной прокуратуры: «Сообщаю, что объявлять о приговорах по внесудебной расправе при применении высшей меры наказания может, на основании имеющихся сведений, Прокуратура в устной форме, выдача же по этому поводу письменных справок не допускается».
3 февраля 1926 г. Алимов получил сообщение прокурорских работников из Иркутска о многочисленных заявлениях родственников осуждённых к расстрелу во внесудебном порядке, которые просили выдать соответствующие справки, чтобы получить развод, установить опеку, вернуть вещи… Несмотря на прокурорское указание, Иркутский губотдел ОГПУ «всячески уклонялся» от устного объявления решения о ВМН, направляя родственников расстрелянных в прокуратуру либо объявляя им, что осуждённый «отправлен в Соловки». (Фраза о «Соловках» была очевидной предшественницей знаменитой формулы «10 лет в дальних лагерях без права переписки».) Алимов написал: «Сделать указание».[ 2 ]
Ачинский окружной прокурор Г.Н. Митбрейт 7 марта 1927 г. запрашивал крайпрокуратуру, что делать с обращениями родственников расстрелянных в период кампании борьбы с бандитизмом. Он сообщал, что Ачинский окротдел ОГПУ, «ссылаясь на директиву… по линии ПП ОГПУ, указывает на то, что расстрелы, произведённые в кампанию по борьбе с бандитизмом, объявлению не подлежат вообще».
В ответ исполнявший обязанности Сибкрайпрокурора Пачколин 25 марта 1927 г. всем окружным прокурорам разослал указание объявлять родственникам о расстрелах их близких только устно, а выдачу свидетельств о смерти должны были взять на себя подотделы ЗАГС в окрадмотделах...
Расстрелы, которые осуществлялись тройками в первой половине 1930-х гг., также были строго секретными. В июле 1937 г. приказ НКВД СССР №00447, положивший начало «массовым операциям», особо предписывал сохранять полную секретность с вынесением и объявлением приговоров троек. В соответствии с директивой НКВД СССР №424, подписанной М.П. Фриновским, осуждённым тройками и двойками приговор не объявлялся - чтобы избежать возможного сопротивления - и о расстреле они узнавали только на месте казни. (Неизвестно, существовала ли подобная директива в практике ЧК, но в первые годы советской власти осуждённых зачастую «ликвидировали», не сообщая им о приговоре.)
25 августа 1937 г. наркомвнудел Татарской АССР А.М. Алемасов отдал распоряжение начальнику Чистопольской опергруппы П.Е. Помялову расстрелять десятерых осуждённых. Алемасов особо указал, что объявлять осуждённым решение тройки не нужно. Это правило часто действовало и в отношении тех, кого судила военная юстиция - тайные приговоры о высшей мере наказания выездной сессии Военной коллегии Верхсуда СССР, вынесённые в Орле в августе 1938 г., маскировались словами председательствовавшего на заседаниях А.М. Орлова: «Приговор вам будет объявлен». В Новосибирске работники военного трибунала говорили обвиняемым, что приговор им будет объявлен в камере.
Специфическим образом в 1937 - 1938 гг. оформлялись приговоры на многих видных сотрудников НКВД, в том числе бывших. В их следственных делах отсутствуют как протоколы об окончании следствия, так и приговоры. Чекистов уничтожали в так называемом «особом порядке»: после утверждения Сталиным и ближайшими членами его окружения расстрельного приговора жертву без всякой судебной процедуры несколько дней спустя выдавали коменданту военной коллегии Верховного Суда СССР с предписанием расстрелять. Все эти предписания выполнялись от руки, что говорило об особой секретности данной категории расстрелов. В качестве основания для приведения в исполнение приговора в подшитой к делу справке давалась глухая сноска на некие том и лист. Когда исследователи получили в своё распоряжение 11 томов «сталинских списков», то оказалось, что номера томов и листов из справок полностью совпадают с номерами тех томов и листов данных списков, где значились фамилии осуждённых.
Что касается объявления о судьбе расстрелянных по 58-й статье УК, то с 1937 - 1938 гг. родственникам дежурно сообщалось об осуждении их на «десять лет лагерей без права переписки». Новосибирский облпрокурор А.В. Захаров в 1940 г. критиковал этот порядок как дискредитирующий прокуратуру, ибо многие родственники, запросив ГУЛАГ и получив официальную справку, что такой-то среди заключённых не числится, добивались от работников НКВД устного признания о том, что осуждённый на самом деле был расстрелян, а потом устраивали скандалы в прокуратуре и, жаловался Захаров, обзывали прокурорских работников «манекенами».[ 5 ]...
http://www.golosasibiri.narod.ru/almanah/vyp_4/027_teplyakov_01.htm
Владимир Зазубрин, «Щепка», 1923 г.Я всегда думаю о психологии целых тысяч людей - технических исполнителей, палачей, расстрельщиков, о тех, кто провожает на смерть осуждённых, о взводе, стреляющем в полутьме ночи в связанного, обезоруженного, обезумевшего человека.
Мария Спиридонова, 1937 г.
oboguev из комментариев "Советский палач Берг был отцом душегубок" https://dementiy2010.livejournal.com/93097.html?thread=146857#t146857
А.Г. Тепляков, "Процедура: Исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах", М. 2007
https://blog.stepanivanovichkaragodin.org/wp-content/uploads/2012/07/Procedura.pdf
Более ранняя статья:
http://www.golosasibiri.narod.ru/almanah/vyp_4/027_teplyakov_01.htm
выдержки:
https://oboguev.livejournal.com/2291759.html
https://oboguev.livejournal.com/2292066.html
https://oboguev.livejournal.com/2292441.html
* * * * *
dementiy2010 : Музей "Штази", созданный в 1990 году на базе первого корпуса бывшей штаб-квартиры МГБ, находится в обычном спальном микрорайоне с множеством панельно-блочных пейзажей, присущих Восточному Берлину. Официальное название музея - "Научный и мемориальный центр Норманненштрассе".
По словам сотрудницы музея Барбары Тим, данный музей не является государственным. Его учредитель - антисталинистская инициатива ASTAK, созданная в 1990 году жертвами режима, участниками гражданского движения в ГДР и другими противниками диктатуры СЕПГ с целью критического осмысления исторического прошлого. ASTAK и музей "Штази" тесно сотрудничают с государственными структурами, отвечающими за хранение и обработку архивов одиозной спецслужбы.
По словам сотрудницы музея, в этот юбилейный год поток посетителей увеличился в 2-3 раза. "Это не только туристы, но и обычные граждане Германии, которым интересно узнать об истории и делах, которые на них нарыли в спецслужбах", - говорит она. Приходят в музей и бывшие агенты. По словам Б. Тим, “они приходят сюда незаметно, одетые в штатское. И узнать, что это бывшие сотрудники "Штази", можно только тогда, когда они начинают задавать специфические вопросы".
"В этом "автозаке" было 5 одноместных камер. Сотрудники музея говорят, что одно время на многих таких замаскированных машинах стояла надпись "Живая рыба". Однако вскоре местные жители стали удивляться: почему это на каждом углу можно встретить рыбовозы, но в магазинах нет рыбы. Вскоре чиновники исправили этот недочет - по улицах стали курсировать машины с надписями "Хлеб" и "Молоко"…"
* * * * *
Мне стало интересно, кто были те люди, что исполняли приговоры?
«Наверное, если бы мы спросили их родственников, все бы они в один голос сказали, что это были любящие отцы, мужья и дедушки, - рассказывает Головкова. - Просто работа у них была тяжелая. Я встречалась с одним из бывших сотрудников Сухановки. Он работал шофером - перевозил заключенных в тюрьму. Обычно такие перевозки осуществлялись в специальных фургонах с надписью „Хлеб“, „Мясо“ или даже „Советское шампанское“...
https://shabdua.livejournal.com/5778027.html
* * * * *
Алексей ТепляковСИБИРЬ: ПРОЦЕДУРА ИСПОЛНЕНИЯ СМЕРТНЫХ ПРИГОВОРОВВ 1920 - 1930-Х ГОДАХ
Техника расстрелов и даже сами казни обычно тщательно скрывались от общества. Печатно о них объявляли исходя из политической конъюнктуры; в газетах периода гражданской войны постоянно с целью устрашения печатали списки осуждённых контрреволюционеров, впоследствии объявляли о расстрелах после открытых процессов, в том числе по чисто уголовным делам. Но получить документы о казни близкого человека его родственники обычно не могли. В декабре 1925 г. прокурор Сибкрая П.Г. Алимов отвечал на запрос красноярской окружной прокуратуры: «Сообщаю, что объявлять о приговорах по внесудебной расправе при применении высшей меры наказания может, на основании имеющихся сведений, Прокуратура в устной форме, выдача же по этому поводу письменных справок не допускается».
3 февраля 1926 г. Алимов получил сообщение прокурорских работников из Иркутска о многочисленных заявлениях родственников осуждённых к расстрелу во внесудебном порядке, которые просили выдать соответствующие справки, чтобы получить развод, установить опеку, вернуть вещи… Несмотря на прокурорское указание, Иркутский губотдел ОГПУ «всячески уклонялся» от устного объявления решения о ВМН, направляя родственников расстрелянных в прокуратуру либо объявляя им, что осуждённый «отправлен в Соловки». (Фраза о «Соловках» была очевидной предшественницей знаменитой формулы «10 лет в дальних лагерях без права переписки».) Алимов написал: «Сделать указание».[ 2 ]
Ачинский окружной прокурор Г.Н. Митбрейт 7 марта 1927 г. запрашивал крайпрокуратуру, что делать с обращениями родственников расстрелянных в период кампании борьбы с бандитизмом. Он сообщал, что Ачинский окротдел ОГПУ, «ссылаясь на директиву… по линии ПП ОГПУ, указывает на то, что расстрелы, произведённые в кампанию по борьбе с бандитизмом, объявлению не подлежат вообще».
В ответ исполнявший обязанности Сибкрайпрокурора Пачколин 25 марта 1927 г. всем окружным прокурорам разослал указание объявлять родственникам о расстрелах их близких только устно, а выдачу свидетельств о смерти должны были взять на себя подотделы ЗАГС в окрадмотделах...
Расстрелы, которые осуществлялись тройками в первой половине 1930-х гг., также были строго секретными. В июле 1937 г. приказ НКВД СССР №00447, положивший начало «массовым операциям», особо предписывал сохранять полную секретность с вынесением и объявлением приговоров троек. В соответствии с директивой НКВД СССР №424, подписанной М.П. Фриновским, осуждённым тройками и двойками приговор не объявлялся - чтобы избежать возможного сопротивления - и о расстреле они узнавали только на месте казни. (Неизвестно, существовала ли подобная директива в практике ЧК, но в первые годы советской власти осуждённых зачастую «ликвидировали», не сообщая им о приговоре.)
25 августа 1937 г. наркомвнудел Татарской АССР А.М. Алемасов отдал распоряжение начальнику Чистопольской опергруппы П.Е. Помялову расстрелять десятерых осуждённых. Алемасов особо указал, что объявлять осуждённым решение тройки не нужно. Это правило часто действовало и в отношении тех, кого судила военная юстиция - тайные приговоры о высшей мере наказания выездной сессии Военной коллегии Верхсуда СССР, вынесённые в Орле в августе 1938 г., маскировались словами председательствовавшего на заседаниях А.М. Орлова: «Приговор вам будет объявлен». В Новосибирске работники военного трибунала говорили обвиняемым, что приговор им будет объявлен в камере.
Специфическим образом в 1937 - 1938 гг. оформлялись приговоры на многих видных сотрудников НКВД, в том числе бывших. В их следственных делах отсутствуют как протоколы об окончании следствия, так и приговоры. Чекистов уничтожали в так называемом «особом порядке»: после утверждения Сталиным и ближайшими членами его окружения расстрельного приговора жертву без всякой судебной процедуры несколько дней спустя выдавали коменданту военной коллегии Верховного Суда СССР с предписанием расстрелять. Все эти предписания выполнялись от руки, что говорило об особой секретности данной категории расстрелов. В качестве основания для приведения в исполнение приговора в подшитой к делу справке давалась глухая сноска на некие том и лист. Когда исследователи получили в своё распоряжение 11 томов «сталинских списков», то оказалось, что номера томов и листов из справок полностью совпадают с номерами тех томов и листов данных списков, где значились фамилии осуждённых.
Что касается объявления о судьбе расстрелянных по 58-й статье УК, то с 1937 - 1938 гг. родственникам дежурно сообщалось об осуждении их на «десять лет лагерей без права переписки». Новосибирский облпрокурор А.В. Захаров в 1940 г. критиковал этот порядок как дискредитирующий прокуратуру, ибо многие родственники, запросив ГУЛАГ и получив официальную справку, что такой-то среди заключённых не числится, добивались от работников НКВД устного признания о том, что осуждённый на самом деле был расстрелян, а потом устраивали скандалы в прокуратуре и, жаловался Захаров, обзывали прокурорских работников «манекенами».[ 5 ]...
http://www.golosasibiri.narod.ru/almanah/vyp_4/027_teplyakov_01.htm