(no subject)
Жила была Муха. Жила она между двумя рамами старого окна, отчего и названа была просто - междурамная Муха. Жилище ее было простым: белый лаковый пол, две прозрачные стены и пыль. Муха не ходила на работу, у нее не было семьи, впрочем, может быть семья и была, и даже дети, но Муха забыла об этом в тот день, когда попала между рам. Нет, Нет, Муха не родилась в этом старом окне! Она попала туда случайно: когда одна из рам была слегка приоткрыта, но какая именно: та, которая выходит на улицу или в дом, Муха уже забыла.
Каждый день был для Мухи похож на предыдущий: рано утром ее всегда будил свет: когда она спала на левом боку: это был рассвет, а если на правом - электрическая люстра, включаемая кем-то из хозяев квартиры с междурамной Мухой в окне. После умывания и легкого завтрака Муха всегда начинала думать о том, что с милой и уютной рамой нужно распрощаться навсегда. Муха подолгу любила смотреть на улицу: солнечные дни были в самом разгаре, пахло зеленью, в воздухе была приятная влажность, благоухали цветы, речка текла и шумела… Но стоило ей развернуться и она видела не менее ласкающую взор картину: теплая квартира с мебелью из хорошего старого дуба, свежевыбеленным потолком и вкусными, всегда не накрытыми на кухне, конфетами и фруктами.
Ей нравились эти два неизведанных мира, но в каждом из них она видела себя иначе, чем в другом. И, наверное, понимала, что эти два новых ее состояния будут мало созвучны с тем, что есть у междурамной Мухи сейчас. И, если ей сейчас тепло, уютно и хорошо, то не факт, что так и будет, если одна из рам приоткроется. Когда между рам становилось совсем темно, то Муха долго не могла уснуть, думала о завтрашнем дне, составляла новый и новый план побега.
Так и проживала она день за днем, неделя за неделей. Все чаще Муха спала на левом боку: рассвет и закат менялись с приходом нового, неизведанного для неё времени. А потом пришла художница-Зима и на три месяца разрисовала одну из стен Мухиного жилища в правильные, морозные узоры. Муха на тот момент значительно состарилась: ставать по утрам ей было так же тяжело, как и засыпать ночью. Грезы о побеге ее совсем не трогали более: ей было хорошо и комфортно в этом хоть и скромном, но надежном жилище.
А потом Весна мягкой губкой отмыла одно из стекол окна. А девушка, что жила в этой квартире тщательно вымыла другую. Окно дома было распахнуто, и занавески колыхали от свежего, приятного весеннего воздуха.
Подоконник был чист.
Каждый день был для Мухи похож на предыдущий: рано утром ее всегда будил свет: когда она спала на левом боку: это был рассвет, а если на правом - электрическая люстра, включаемая кем-то из хозяев квартиры с междурамной Мухой в окне. После умывания и легкого завтрака Муха всегда начинала думать о том, что с милой и уютной рамой нужно распрощаться навсегда. Муха подолгу любила смотреть на улицу: солнечные дни были в самом разгаре, пахло зеленью, в воздухе была приятная влажность, благоухали цветы, речка текла и шумела… Но стоило ей развернуться и она видела не менее ласкающую взор картину: теплая квартира с мебелью из хорошего старого дуба, свежевыбеленным потолком и вкусными, всегда не накрытыми на кухне, конфетами и фруктами.
Ей нравились эти два неизведанных мира, но в каждом из них она видела себя иначе, чем в другом. И, наверное, понимала, что эти два новых ее состояния будут мало созвучны с тем, что есть у междурамной Мухи сейчас. И, если ей сейчас тепло, уютно и хорошо, то не факт, что так и будет, если одна из рам приоткроется. Когда между рам становилось совсем темно, то Муха долго не могла уснуть, думала о завтрашнем дне, составляла новый и новый план побега.
Так и проживала она день за днем, неделя за неделей. Все чаще Муха спала на левом боку: рассвет и закат менялись с приходом нового, неизведанного для неё времени. А потом пришла художница-Зима и на три месяца разрисовала одну из стен Мухиного жилища в правильные, морозные узоры. Муха на тот момент значительно состарилась: ставать по утрам ей было так же тяжело, как и засыпать ночью. Грезы о побеге ее совсем не трогали более: ей было хорошо и комфортно в этом хоть и скромном, но надежном жилище.
А потом Весна мягкой губкой отмыла одно из стекол окна. А девушка, что жила в этой квартире тщательно вымыла другую. Окно дома было распахнуто, и занавески колыхали от свежего, приятного весеннего воздуха.
Подоконник был чист.