Ещё немного о Первой мировой
В заметках про состоянии армии Российской империи в Первой мировой войне я коротко обронил, как само собой разумеющееся, о развале на транспорте в 1917 году. И сразу же пришел вопрос: «А что там было с транспортом?». К сожалению, формат позволял ответить лишь очень кратко: мол, это было слово «вечность» из четырёх букв "А", "Ж", "О", "П".
Теперь же постараюсь, в меру своих познаний, более развернуто описать ситуацию, складывавшуюся в тот момент.
Правда, для того, чтобы более-менее обрисовать картину тех лет, придётся сначала хотя бы бегло ознакомиться с положением дел, как теперь говорят, в топливном секторе экономики Российской империи. С этого и начнём.
Основными видами топлива перед началом войны в Российской империи были дрова, уголь и нефть. Для нормальной работы промышленности играли роль, фактически, только уголь и нефть. По структуре потребления на каменный уголь приходилось около 71%. Основные потребители: металлургические и металлообрабатывающие предприятия, железные дороги, военный и торговый флот. Доля нефти составляла порядка 20% и сокращалась по мере вовлечения в войну, поэтому наибольший интерес представляет уголь и угольная промышленность.
В 1913 году добыча угля в Российской империи составила около 2200 млн. пудов, а расход составлял 2700 млн. пудов. Разница почти в 500 млн. пудов между производством и потреблением покрывалась за счёт импорта, в основном, из Англии и Германии. Фактически, вся промышленность, размещённая в районе Санкт-Петербурга (один из самых развитых промышленных районов того времени) и в Прибалтике работала на английском угле. Импорт шёл морем.
Внутренняя добыча угля концентрировалась, главным образом, в двух районах: Донбасс и Домбровский бассейн (русская Польша). Суммарно в них добывалось 2000 млн. пудов в год, причём на Донецкий бассейн приходилось более 1500 млн. пудов.
С началом войны в августе 1914 года, естественно, все импортные поставки угля как-то сами собой прекратились, образовав тем самым большую дыру в топливном балансе империи. Частично её удалось закрыть за счёт прекращения экспорта нефтепродуктов. Кроме того, на основных предприятиях ещё оставались большие запасы топлива, что позволило смягчить остроту положения. Однако достаточно быстрая потеря Домбровского угольного бассейна сделала положение крайне острым, добавив в дефицит баланса по углю ещё без малого 400 млн. пудов.
Особое совещание по топливу (специальный орган, учрежденный законом от 17 августа 1915 года) определяло дефицит в угле вследствие всех факторов в 800 млн. пудов в год, что представляло из себя треть всего потребляемого минерального топлива в стране в мирное время.
Донецкий уголь приобрёл, буквально, общеимперское значение. Донбасс стал, без преувеличения, практически единственным угольным районом, на который пришлась вся тяжесть добычи твёрдого топлива для предприятий, работавших на войну, железных дорог и морского флота.
Попытки увеличить добычу угля в течение всей войны, естественно, предпринимались, но серьёзных успехов так и не принесли: к 1916 году удалось повысить производство лишь на 13%.
Интересно, что основной прирост к этому году дали не большие, а мелкие и средние шахты (некоторый аналог современных копанок, процветающий сейчас в том же районе), удельный вес которых поднялся с 18% до почти 28% по добыче. При этом качество поставляемого ими угля было существенно ниже, чем у крупных угольных предприятий.
До войны считалось, что имеется прямая зависимость между добычей угля и количеством рабочих на шахте. Однако увеличение численности занятых за счёт, в начале, использования женского и детского труда, а затем привлечения военнопленных особого эффекта не дало: производительность труда резко упала. К концу 1916 году она уже составляла лишь 80% от 1913 года.
Сказалось, конечно, и резкое ухудшение снабжения шахт взрывчатыми веществами, железом, лесом. Острейшим образом встал вопрос изношенности и ремонта горнозаводского оборудования, которое в основной своей массе не производилось в России и закупалось за границей.
Общий кризис империи так сильно дезорганизовал всю угольную промышленность Донбасса, что у министра торговли и промышленности Шаховского в 1916 году уже не оставалось никакой надежды в отношении возможности увеличения производства угля. После поездки по Донецкому угольному бассейну в докладе Николаю Второму 20 февраля 1917 года он писал:
«...Я пришел всё же к печальному выводу, что не имеется оснований надеяться на значительное улучшение добычи каменного угля и вывоза его из Донецкого бассейна даже при условии, что будут приняты все те меры, в необходимости коих я убедился.»
Ситуацию с острейшей нехваткой топлива переломить не удалось.
Уголь важно не только добыть, но также важно распределить и доставить потребителям. О том, как с этой задачей пыталась справиться Российская империя - в продолжении.