Краснопартизанские зверства в Сибири: сначала убивали, а потом похвалялись
Оригинал взят у d_v_sokolov в Краснопартизанские зверства в Сибири: сначала убивали, а потом похвалялись
В продолжение этой моей недавней записи: http://d-v-sokolov.livejournal.com/1906164.html
Еще один материал любопытный и срывпокровный, притом - сугубо научный. О нравах красных партизан - этих "пламенных борцов с Колчаком" и бессеребренниках, борющихся за "народное счастье". На самом деле - Сибирь традиционно край каторжников и ссыльных, и самые упоротые партизаны в прошлом были жуткие уголовники.
Человекозвери. Которые свою уголовщину и жестокость еще больше проявили в ходе войны.
Вот, собственно сам материал:
И.В. Курышев. К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ПАРТИЗАНСКОГО ТЕРРОРА В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ (1918-1919): НРАВСТВЕННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В нем цитируются очень показательные мемуары одного из красных партизан. Где кадр не без бахвальства пишет, как он глушил "гадов" и "контру", а однажды в ответ на правильные, и адекватные действия белой власти, которая безуспешно пыталась бандитизм большевистский свести к минимуму - он объявил "красный террор" - и расстрелял 2 семьи, вместе с детьми.
...из содержания неизвестных ранее мемуаров бывшего партизана П.А. Нечаева, написанных им в декабре 1935 г. в с. Корнилово Каменского-на-Оби района, следует, что их автор в начале ноября 1918 г. был мобилизован в колчаковскую армию (по призыву 1919 г.), однако бежал. Известно, что дезертиры из молодежи первоначально составляли основу мно-
гих партизанских отрядов. В своих воспоминаниях П.А. Нечаев последовательно рассказывал о различных формах террористической деятельности партизан, в том числе и об убийстве колчаковского сыщика, пытавшегося найти следы бывшего советского руководителя в Каменском уезде И.В. Громова (Мамонова). Причем сам факт свершившегося убийства и спустя много лет выступает здесь как совершенно обыденное явление, нечто вроде драки между деревенскими парнями: «Я схватил за горло и за яйца. Горюнов выхватил из-за ошкура сыщика бульдог и выстрелил ему в лоб. Убили и вернулись по домам» [4].
(...)
В мае 1919 г. партизаны, переодевшись в белогвардейскую форму, совершили нападение на старообрядческого попа, выдавшего белым в селе Поперечном многих крестьян, сочувствующих советской власти. У попа было конфисковано около пяти тысяч золотом и серебром, а сам он был убит партизанами на Ярковских заимках.
В целом на протяжении Гражданской воины в Западной Сибири (особенно весной - осенью 1919 г.) представителями разных партизанских отрядов были совершены
массовые потрясающие своей жестокостью убийства священнослужителей как по причине их активного сотрудничества с колчаковскими властями (в том числе, шпионажа
в пользу белых, доносительства на всех неблагонадежных и неугодных), так и в силу яростного неприятия старого мира, дореволюционного прошлого, с которым нередко
ассоциировалось духовенство, обличавшее в своих проповедях большевиков. Причем расправы над священниками были характерны прежде всего для партизанских ча-
стей, в социальном составе которых преобладали криминальные элементы, бывшие преступники, дезертиры, лица с ярко выраженным маргинальным типом сознания.
Что касается крупных партизанских соединений, в которых явственно прослеживалось стремление установить строгий порядок и воинскую дисциплину (по крайней
мере, с осени 1919 г.), то в них подобные репрессивные акции практиковались гораздо реже.
В частности, И.В. Громов (Мамонов), ставший впоследствии командиром партизанского корпуса, по этому поводу отмечал в своих воспоминаниях: «Я с небольшим отрядом в это время находился в верстах в 30-ти от Корнилова. Это было в последних числах октября 1918 г. Мы решили укротить аппетит кулацко-поповской своры, чтобы они забыли, как составлять списки на большевиков. <…> Мы решили в противовес белому террору, чинимому карательными отрядами, объявить красный террор
и на 3-й день после указанной казни расстреляли две кулацкие семьи вместе с их детьми.
Наверно, кто будет читать кои воспоминания, назовет нас зверями за нашу расправу, но должен сказать, что мы шли на это вполне сознательно, чтобы этим
красным террором приостановить белый террор и этим самым спасти сотни и тысячи невинных человеческих жизней, которых выдавало кулачество как
большевиков» [6]
Неслыханно кощунственные казни священнослужителей, погромы православных храмов совершали партизаны из так называемых анархистских отрядов Рогова и Но-
воселова. Так, в донесении титовского волостного секретаря в Барнаульскую уездную земскую управу от 29 октября 1918 г. сообщалось о нападении полуторатысячного отряда роговцев на село Дмитро-Титовское. Причем, как указывал секретарь, бандиты не только совершили ограбление, но и убили 14 человек мирных жителей, преимущественно зажиточных. В числе убитых оказался священник о. Василий Закурдаев, которого, обхватив веревкой, роговские партизаны привязали к запряженной двумя лошадьми телеге, носились на ней по селу во весь карьер, а сзади трое верховых нагоняли и топтали обреченную на мучения жертву. У растерзанного священника впоследствии было обнаружено несколько огнестрельных и штыковых ран, все тело оказалось избичеванным, а голова отрублена.
«Эти разбойники почти над каждым убитым производили подобные пытки, - писал волостной секретарь, - а в довершение всего бросали на огонь. Трое из убитых оказались сожженными. В церкви все иконы переколоты штыками, вся церковная утварь побита, престол обнажен, но этого еще было ма-
ло, они заводили лошадей и там разъезжали верхом» [7].
Сведения о погромной деятельности партизанских отрядов Рогова подтверждаются данными различных источников, при этом бывшие роговцы утверждали, что чудовищ-
ные расправы совершали не они, а уголовники, вышедшие в этот момент из тюрем или проникшие в партизанские ряды [8].
Действительно, криминальная стихия всегда сопутствовала народным бунтам, и в том числе повстанческо-партизанскому движению, которое имело с ними сходные
черты и сопровождалось погромами, разгулом уголовщины, вырвавшейся на волю из тюрем во время революции и Гражданской войны. Однако, по другим сведениям, роговцы вовсе не опровергали своего очень деятельного участия в кровавых расправах над «гадами», всеми чуждыми им элементами.
В декабре 1919 г. опустошительному погрому и омерзительным жестокостям, насилиям по официальной версии со стороны обреченного роговского отряда подверглись жители городов Кузнецка и Щегловска Томской губернии. Известный сибирский писатель В.Я. Зазубрин в очерке «Неезжеными дорогами» делился личными впечатлениями от посещения Кузнецка в 1926 г., спустя семь лет после описываемых событий:
«Я медленно иду по рубчатым, черно-рыжим чугунным плитам. Мне кажется, что я иду по запекшейся, заржавевшей крови. Сюда в 19-м году роговцы согнали “буржуев, попов и прочих паразитов” и здесь “казнили” их четвертованием, жгли. Здесь в алтаре, на престоле, была разлажена и изнасилована толстая купчиха Акулова. Изнасиловав Акулову, роговцы воткнули ей в живот зажженную рублевую свечу. Потом собор, заваленный трупами убитых и недобитых купцов и попов, зажгли. От собора остались стены» (цит. по: [9]). Жертвы только среди населения Кузнецка составили не менее нескольких сотен человек, хотя они до сих пор не поддаются точному учету.
Вот такие вот они, красные партизаны. И в контексте их зверств становится понятной логика действий колчаковцев, которые по сути вели борьбу с бандитизмом и терроризмом. Используя в принципе характерные для любой антипартизанской войны методы (а война с партизанами - любая - она по определению война грязная, к сожалению). Но масштаб репрессий колчаковцев явно не дотягивал до уровня насилия партизан.
В продолжение этой моей недавней записи: http://d-v-sokolov.livejournal.com/1906164.html
Еще один материал любопытный и срывпокровный, притом - сугубо научный. О нравах красных партизан - этих "пламенных борцов с Колчаком" и бессеребренниках, борющихся за "народное счастье". На самом деле - Сибирь традиционно край каторжников и ссыльных, и самые упоротые партизаны в прошлом были жуткие уголовники.
Человекозвери. Которые свою уголовщину и жестокость еще больше проявили в ходе войны.
Вот, собственно сам материал:
И.В. Курышев. К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ПАРТИЗАНСКОГО ТЕРРОРА В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ (1918-1919): НРАВСТВЕННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В нем цитируются очень показательные мемуары одного из красных партизан. Где кадр не без бахвальства пишет, как он глушил "гадов" и "контру", а однажды в ответ на правильные, и адекватные действия белой власти, которая безуспешно пыталась бандитизм большевистский свести к минимуму - он объявил "красный террор" - и расстрелял 2 семьи, вместе с детьми.
...из содержания неизвестных ранее мемуаров бывшего партизана П.А. Нечаева, написанных им в декабре 1935 г. в с. Корнилово Каменского-на-Оби района, следует, что их автор в начале ноября 1918 г. был мобилизован в колчаковскую армию (по призыву 1919 г.), однако бежал. Известно, что дезертиры из молодежи первоначально составляли основу мно-
гих партизанских отрядов. В своих воспоминаниях П.А. Нечаев последовательно рассказывал о различных формах террористической деятельности партизан, в том числе и об убийстве колчаковского сыщика, пытавшегося найти следы бывшего советского руководителя в Каменском уезде И.В. Громова (Мамонова). Причем сам факт свершившегося убийства и спустя много лет выступает здесь как совершенно обыденное явление, нечто вроде драки между деревенскими парнями: «Я схватил за горло и за яйца. Горюнов выхватил из-за ошкура сыщика бульдог и выстрелил ему в лоб. Убили и вернулись по домам» [4].
(...)
В мае 1919 г. партизаны, переодевшись в белогвардейскую форму, совершили нападение на старообрядческого попа, выдавшего белым в селе Поперечном многих крестьян, сочувствующих советской власти. У попа было конфисковано около пяти тысяч золотом и серебром, а сам он был убит партизанами на Ярковских заимках.
В целом на протяжении Гражданской воины в Западной Сибири (особенно весной - осенью 1919 г.) представителями разных партизанских отрядов были совершены
массовые потрясающие своей жестокостью убийства священнослужителей как по причине их активного сотрудничества с колчаковскими властями (в том числе, шпионажа
в пользу белых, доносительства на всех неблагонадежных и неугодных), так и в силу яростного неприятия старого мира, дореволюционного прошлого, с которым нередко
ассоциировалось духовенство, обличавшее в своих проповедях большевиков. Причем расправы над священниками были характерны прежде всего для партизанских ча-
стей, в социальном составе которых преобладали криминальные элементы, бывшие преступники, дезертиры, лица с ярко выраженным маргинальным типом сознания.
Что касается крупных партизанских соединений, в которых явственно прослеживалось стремление установить строгий порядок и воинскую дисциплину (по крайней
мере, с осени 1919 г.), то в них подобные репрессивные акции практиковались гораздо реже.
В частности, И.В. Громов (Мамонов), ставший впоследствии командиром партизанского корпуса, по этому поводу отмечал в своих воспоминаниях: «Я с небольшим отрядом в это время находился в верстах в 30-ти от Корнилова. Это было в последних числах октября 1918 г. Мы решили укротить аппетит кулацко-поповской своры, чтобы они забыли, как составлять списки на большевиков. <…> Мы решили в противовес белому террору, чинимому карательными отрядами, объявить красный террор
и на 3-й день после указанной казни расстреляли две кулацкие семьи вместе с их детьми.
Наверно, кто будет читать кои воспоминания, назовет нас зверями за нашу расправу, но должен сказать, что мы шли на это вполне сознательно, чтобы этим
красным террором приостановить белый террор и этим самым спасти сотни и тысячи невинных человеческих жизней, которых выдавало кулачество как
большевиков» [6]
Неслыханно кощунственные казни священнослужителей, погромы православных храмов совершали партизаны из так называемых анархистских отрядов Рогова и Но-
воселова. Так, в донесении титовского волостного секретаря в Барнаульскую уездную земскую управу от 29 октября 1918 г. сообщалось о нападении полуторатысячного отряда роговцев на село Дмитро-Титовское. Причем, как указывал секретарь, бандиты не только совершили ограбление, но и убили 14 человек мирных жителей, преимущественно зажиточных. В числе убитых оказался священник о. Василий Закурдаев, которого, обхватив веревкой, роговские партизаны привязали к запряженной двумя лошадьми телеге, носились на ней по селу во весь карьер, а сзади трое верховых нагоняли и топтали обреченную на мучения жертву. У растерзанного священника впоследствии было обнаружено несколько огнестрельных и штыковых ран, все тело оказалось избичеванным, а голова отрублена.
«Эти разбойники почти над каждым убитым производили подобные пытки, - писал волостной секретарь, - а в довершение всего бросали на огонь. Трое из убитых оказались сожженными. В церкви все иконы переколоты штыками, вся церковная утварь побита, престол обнажен, но этого еще было ма-
ло, они заводили лошадей и там разъезжали верхом» [7].
Сведения о погромной деятельности партизанских отрядов Рогова подтверждаются данными различных источников, при этом бывшие роговцы утверждали, что чудовищ-
ные расправы совершали не они, а уголовники, вышедшие в этот момент из тюрем или проникшие в партизанские ряды [8].
Действительно, криминальная стихия всегда сопутствовала народным бунтам, и в том числе повстанческо-партизанскому движению, которое имело с ними сходные
черты и сопровождалось погромами, разгулом уголовщины, вырвавшейся на волю из тюрем во время революции и Гражданской войны. Однако, по другим сведениям, роговцы вовсе не опровергали своего очень деятельного участия в кровавых расправах над «гадами», всеми чуждыми им элементами.
В декабре 1919 г. опустошительному погрому и омерзительным жестокостям, насилиям по официальной версии со стороны обреченного роговского отряда подверглись жители городов Кузнецка и Щегловска Томской губернии. Известный сибирский писатель В.Я. Зазубрин в очерке «Неезжеными дорогами» делился личными впечатлениями от посещения Кузнецка в 1926 г., спустя семь лет после описываемых событий:
«Я медленно иду по рубчатым, черно-рыжим чугунным плитам. Мне кажется, что я иду по запекшейся, заржавевшей крови. Сюда в 19-м году роговцы согнали “буржуев, попов и прочих паразитов” и здесь “казнили” их четвертованием, жгли. Здесь в алтаре, на престоле, была разлажена и изнасилована толстая купчиха Акулова. Изнасиловав Акулову, роговцы воткнули ей в живот зажженную рублевую свечу. Потом собор, заваленный трупами убитых и недобитых купцов и попов, зажгли. От собора остались стены» (цит. по: [9]). Жертвы только среди населения Кузнецка составили не менее нескольких сотен человек, хотя они до сих пор не поддаются точному учету.
Вот такие вот они, красные партизаны. И в контексте их зверств становится понятной логика действий колчаковцев, которые по сути вели борьбу с бандитизмом и терроризмом. Используя в принципе характерные для любой антипартизанской войны методы (а война с партизанами - любая - она по определению война грязная, к сожалению). Но масштаб репрессий колчаковцев явно не дотягивал до уровня насилия партизан.